Пророк

Он сказал, чтобы Эйприл перезвонила, если у нее есть вопросы, затем сделал секундную паузу, борясь с искушением еще раз напомнить ей, что вышедший из тюрьмы отец хотел одностороннего общения и лучше бы ей согласиться на это. Но потом вспомнил, что сотня долларов, лежащая у него в кармане, была уплачена за адрес, а не за совет, и отключился. Адам не позволил себе взглянуть на уголовное досье Джейсона Харпера, поскольку знал, что за этим последует. Ему захочется сказать клиентке: «Твой отец опасен, и тебе следует держаться от него как можно дальше». В отличие от брата, он не занимался психотерапией на общественных началах.

Обычный человек — обычный клиент, если быть точным, — воспринимал Адама как часть системы защиты в уголовном деле. Вам нужен адвокат, чтобы отбиться от обвинений, и вам нужен поручитель, чтобы не сидеть в камере, пока адвокаты играют в свои игры. В этой роли Адам соответствовал общепринятым представлениям: он помогал временно оставаться на свободе.

Главное слово — временно. Адам не считал себя какой-либо частью системы защиты. Он был тюремщиком без тюрьмы. Конечно, приговоры еще не вынесены, но обвинения уже предъявлены. После того как преступники округа Чамберс наскребали достаточно денег для залога, они выходили на свободу, и начинался процесс откладывания судебных заседаний и выработки соглашений между обвинением и защитой, целью которого было сохранение этой свободы. Могло сработать, а могло и нет. А пока шел этот процесс, обвиняемые принадлежали Адаму. Они не были свободны — они находились в его власти. За девятнадцать лет более трех сотен его клиентов сбежали из-под залога. Он не нашел лишь четверых. Неплохой результат. А эти четверо… Бывало, он ловил себя на том, что скрипит зубами, вспоминая их.

Весь процесс поручительства под залог был типично американским. Частному бизнесу разрешено платить залог за освобождение из-под стражи до суда всего в двух странах — в Америке и на Филиппинах. Критика этой идеи основана на том факте, что часть залога для выхода из тюрьмы не подлежала возврату, а это несправедливо по отношению к невиновным. Адама никогда не интересовали нравственные аспекты его профессии. Его интересовало только обещание, содержавшееся в каждой сделке освобождения под залог, которую он заключал: в назначенный день его подопечные должны предстать перед судом. Возможно, это скромная роль, и вряд ли ее можно назвать привлекательной, но она важна. И Адам знал, до какой степени.

К концу недели его интерес к Эйприл Харпер начал ослабевать. В четверг, когда проходили заседания уголовного суда округа Чамберс, двое из его подопечных не явились на слушания. Один из них третий раз обвинялся в управлении автомобилем в нетрезвом состоянии. У второго обвинения были более серьезными, и ему грозила тюрьма за торговлю оксикотином и викодином[1]. Многие люди просто не представляют, как можно не явиться на заседание суда по уголовному делу. Они думают, что после этого за вас примется полиция: дом окружат машины с детективами, на пороге появится спецназ. Полиция будет энергична и неутомима, пока не поймает сбежавшего обвиняемого. В большинстве случаев этого не происходит. Слишком много ордеров, слишком много заключенных, слишком много дел в судопроизводстве. Полиция перегружена работой, тюрьмы переполнены, и, если вы не явитесь на заседание суда по вашему делу, правоохранительные органы не обязательно будут вас искать — разве что вы обвиняетесь в серьезном преступлении. Этим займется Адам Остин, владелец и руководитель фирмы «АО Поручительство под залог».

Он придет за вами.

Люди, которые пользовались услугами Адама, чтобы внести залог, не работали с девяти до пяти, и у них не было будильника. Они не ложились спать, а просто отключались. Они не боялись пропустить судебное заседание, потому что не торопились выслушать государственного защитника, который будет объяснять им, что соглашение между обвинением и защитой — наилучший выход. Большинство просто вносили залог и уходили; кто-то затем появлялся в суде, а кто-то — нет. О неявке извещали Адама, и тот отправлялся на охоту. В любом виде охоты удача сопутствует тому, кто знает повадки добычи, а также среду ее обитания. Адам был превосходным охотником. Он перемещался между барами и стоянками для трейлеров, угрожал, когда мог, или доставал кошелек, когда угрозы не действовали, и исследовал каждую зацепку, пока не выходил на след. Здесь требовалось упорство, а его Адаму было не занимать. Это качество было заложено в нем давно, и со временем оно не ослабевало.

И не ослабнет.

В пятницу, после визита Эйприл Харпер, Адам узнал, что в суд не явился один из его подопечных, торговец обезболивающими препаратами по имени Джерри Норрис. Адам уже третий раз вносил за него залог, и третий раз Норрис сбегал. Адам знал, что без труда разыщет его, но поиски придется отложить до позднего вечера — до окончания футбольного матча. Ему совсем не хотелось появляться в средней школе Чамберса, но сегодня у команды брата первая игра из серии плей-офф, и он не может ее пропустить. Никогда не пропускал и не собирается. Мэри ему не позволила бы. Возможно, она не одобрила бы профессию Адама, но тот всегда приходил туда, где она хотела бы его видеть, и среди этих мест были матчи чемпионата штата с участием команды ее младшего брата. Мэри не позволила бы Адаму пропустить решающие игры — ни при каких обстоятельствах. Один раз он попробовал, но потом все время чувствовал ее присутствие, а самый страшный из призраков — недовольный призрак.

Когда зажгутся прожекторы, он будет на трибуне.





* * *


Кент предпочитал стандартный ввод мяча в игру. Эффектные розыгрыши нравились болельщикам, но не ему, даже когда они приносили успех. Он просто хотел каждый раз в первой попытке проходить десять ярдов. Старшеклассники — это эмоциональные атомные бомбы, и их полезно успокоить с самого начала.

Но команда не дала ему такого шанса. Колин Мирс решил, что сегодня подходящий момент первый раз за всю его карьеру выронить мяч. Тот выскользнул из обтянутых перчатками ладоней, пролетел между ног и покатился назад, к отметке в пять ярдов, где его подобрали «Спенсер Хейтс». Сегодня Кент не получил свои десять ярдов в первой попытке; теперь противник начинал с пяти ярдов, имея возможность забить гол с игры, и на глазах у неожиданно притихших болельщиков в дело вступила защита.

Превосходно.

Защита выстояла, пресекла три попытки прорыва, бросаясь на владеющего мячом игрока, и трибуны снова ожили, потому что не позволить «Спенсер Хейтс» забить гол с игры при такой стартовой позиции — большое дело.

Только они не собирались забивать гол с игры. Снова выстроились в линию, готовясь к четвертой попытке, и Кент был вынужден признать, что ему нравится возбуждение, которое он испытывает в этот момент. Но ему не понравилось, что его защитники купились на обманный маневр, — они бросились вперед, ожидая еще одного выноса мяча, однако ресивер «Спенсер Хейтс» вертикальным маршрутом проскользнул в зачетную зону и без помех поймал пас. Тачдаун.

Трибуны вновь притихли. «Кардиналы» проигрывали шесть очков, и через несколько минут у Колина Мирса будет еще одна возможность поймать введенный в игру мяч. Кент подумал, что стоит подойти к нему, но затем отбросил эту мысль. Иногда молчание — лучший выразитель веры.

На этот раз Колин поймал мяч, хотя и не смог вернуть его, а затем они завершили первую попытку, и Лорелл Маккой занял позицию в центре — похоже, скоро игра наладится.

Не наладилась. Его команда, выигравшая десять матчей и не потерпевшая ни одного поражения, была выбита из колеи, что продемонстрировала вся первая половина игры. Лорелл и Колин ошиблись в нескольких розыгрышах, пас у «Спенсер Хейтс» оказался лучше, чем ожидал кто-либо — включая Кента, — а в конце второй четверти юный нападающий «Кардиналов», Джастин Пейн, выронил мяч в ситуации, которая могла бы принести очки, поскольку держал его слишком низко и далеко от корпуса, пытаясь увернуться от защитника. Мяч выскользнул у него из рук — выше и ближе, выше и ближе, кричал Кент, не в силах смотреть на грубые ошибки в конце сезона, когда таких ошибок быть не должно, — и «Спенсер Хейтс» снова наказали их за потерю мяча. 14:0 после первой половины матча. Трибуны молчали.

«Только не в этом году», — подумал Кент, направляясь в раздевалку. Да, они совершили ошибки, слишком много ошибок, но их можно исправить. Они будут исправлены, и его команда не проиграет этот матч. Уходя с поля, Кент тщательно следил за собой. Уверенная походка, уверенный взгляд. Разумеется, никакого удовлетворения на лице, но и никакой злости, никакого отвращения и, самое главное, никакого страха. Некоторые тренеры подстегивали игроков агрессивной яростью, но Кент хотел научить их справляться со своими инстинктами. Вместо необузданной агрессии — спокойная дисциплина. Если вы хорошо подготовились, если изучили противника и знаете, что от него ждать, в страхе нет нужды. Противник увидит спокойствие, увидит понимание и подготовку, но не увидит страха. И сам почувствует страх. Его источником будет ваша воля, ваша собранность и сосредоточенность.

У двери раздевалки тренеры задержались на несколько минут, разбившись на две группы — тех, кто отвечает за подготовку защитников и нападающих. Здесь у них была возможность внести коррективы, взглянуть на схемы розыгрышей первой половины матча и понять, что не получается и почему. В раздевалке первым слово взял Мэтт Байерс; начал он с того, что швырнул через всю комнату пустую банку из-под энергетического напитка. Обычное дело. Байерс был наследием тех времен, когда тридцатитрехлетний Кент сам выходил на поле в роли помощника, и сказать, что его стиль отличался от стиля Кента, — значит, ничего не сказать. Кент олицетворял холодный расчет, Байерс — необузданные эмоции. Мэтт мог нагнать страху — и нагонял — на игроков своей яростной и откровенной реакцией на ошибки, театральными сценами и внушительными размерами. Они с Кентом часто спорили, иногда так, что остальной персонал заключал пари, оценивая вероятность стрельбы, но, в сущности, Мэтт был нужен Кенту. Кто-то же должен швырять блокноты и орать до хрипоты — это производило впечатление на парней, а также подчеркивало те редкие случаи, когда повышал голос сам Кент. Его внимательно слушали, потому что обычно он не кричал. Игроки учатся игнорировать постоянно орущих тренеров. Когда Кент повышал голос, все мгновенно умолкали. Именно этого он и добивался.

Когда Кент поднялся со стула, Мэтт еще не закончил свою пространную речь о том, что показала игра команды: они не только жалкие сукины дети, но у них нет ни капли уважения к болельщикам, родителям, штату и всей стране. Это было сигналом — и предметом самых жестоких споров. Когда Кент вставал, Байерс должен был заткнуться и сесть. Немедленно. Он умолк, не закончив предложение, что всегда его раздражало, а затем сказал: «Послушайте главного тренера. Послушайте, черт возьми».

Кент несколько секунд молча смотрел на игроков, надеясь передать им две вещи: спокойствие и разочарование.

— Кто думает, что я недоволен цифрами на табло? — наконец спросил он. Голос его был тихим, так что сидящие в задних рядах подались вперед, чтобы лучше слышать.

Никто не поднял руку. Они прекрасно знали, что для него важен не счет, а качество игры. Счет — всего лишь результат игры, а игра — результат надлежащей фокусировки. Кент повернулся к Деймону Риттеру.

— Чем я расстроен, Деймон?

— Мы подарили им очки.

— Правильно. Я хочу, чтобы вы, парни, были щедрыми, но не в футболе. — Он повернулся и посмотрел на Колина Мирса. — Колин, ты боишься сегодня проиграть?

— Нет, сэр.

— А должен, — сказал Кент. — Объясни мне, Колин, почему это так. Назови причину.

— Потому что это не нас побеждают, а мы сами проигрываем, — сказал его лучший ресивер.

Разница была существенной, и именно на ней они сосредоточились в этом сезоне.

— Сделай одолжение, Колин. Прочти, что написано на стене за твоей спиной.

Плакат гласил: ЕСТЬ РАЗНИЦА МЕЖДУ ТЕМ, ЧТОБЫ ПРИНЯТЬ ПОРАЖЕНИЕ, И ТЕМ, ЧТОБЫ ЗАРАБОТАТЬ ЕГО. Мальчишкам уже надоело слушать этот краткий девиз. Кент смотрел, как они слушают его еще раз.

— В этом году вы заработали десять побед, — сказал он. — И ни одного поражения. Если придется его принять, мы примем. Но, парни, давайте не будем его зарабатывать. Не стоит этого делать.


Он смотрел на Колина, которые согласно кивнул. Тем не менее с ним было что-то не так. Он почему-то не мог сосредоточиться. Нервничать мог любой игрок его команды, но от Колина он ожидал этого меньше всего. Кент решил, что ему нужно перепасовать мяч в самом начале второй половины матча, попытаться успокоить его с помощью повторений и ритуала.

— Мы зададим им жару, — сказал он, а затем они сосредоточились на технических деталях. По крайней мере, тренер надеялся на это.





* * *


Когда каждый сосредоточен на своих обязанностях, от этого выигрывает вся команда. В начале третьей четверти защитники Чамберса не повелись на обманный маневр «Спенсер Хейтс» и перехватили мяч. Затем наконец наладилась игра в нападении — Лорелл и Колин совершили стремительный проход, завершившийся тачдауном. В начале четвертой попытки они повторили свой успех, а когда мяч снова перешел к ним, счет уже был равным и до конца матча оставалось шесть минут. Лорелл терпеливо вел команду вперед, не упускал не единого шанса, позволяя защите противника лихорадочно гоняться за Колином по вертикальным маршрутам, а затем прорываясь в образовавшиеся бреши. Они завершили первую попытку и забили гол с игры, с трех ярдов. Кент посмотрел на поле и подумал: «Какого черта, ведь мы его отрабатывали», — и подал знак выполнить обманный маневр. И Лорелл без помех добрался до зачетной зоны.

Матч закончился со счетом 21:14. Дети и родители устремились с трибун на поле, оркестр гремел, а Кент обратился к соперникам, рассказав, как можно превратить победу в поражение. Но все это время он чувствовал стеснение в груди. Он знал, что команды, с которыми предстояло встретиться, будут сильнее, с каждой неделей все сильнее, и от вожделенного трофея Чамберс отделяли четыре недели и четыре команды.

В этом году Кент был намерен завоевать его. Обязательно.





4




Слова, которые Кент сказал своим парням в раздевалке: «Радуйтесь этой победе, хорошо? И пока не смотрите вперед. Сегодня вечером наслаждайтесь тем, что в этом сезоне у вас была возможность играть в футбол вместе с лучшими друзьями. Мы сделали свое дело», — были искренними. Мальчишки заслужили праздник. Максимальная сосредоточенность, которую он требовал от них на поле, не нужна за его пределами. Это всего лишь игра, а они — дети, и им нужно наслаждаться игрой.

Но ему было не до веселья. Сделано слишком много ошибок, грубых ошибок, и это не давало покоя Кенту. Он готов проявить снисходительность, но не в том, что можно исправить подготовкой и практикой.

Цифровая эпоха значительно облегчила жизнь футбольного тренера. Меньше чем через час после окончания матча он и его помощники уже могут посмотреть запись игры в высоком разрешении. Они сварили кофе и открыли банки с содовой. На территории школы алкоголь запрещен, но после совещания почти все его помощники соберутся в баре, чтобы выпить. Кент редко присоединялся к ним, и на это были две причины: во-первых, он не пил, а во-вторых, что еще важнее, понимал, что его подчиненным нужно время от времени посплетничать без него. А если точнее, посплетничать о нем. В раздевалке Кент не позволял никаких вольностей, никакой фамильярности, даже после победы, и он понимал, что это их угнетает. Кент не собирался смягчать тон, но знал, что помощникам нужно расслабиться. Поэтому, когда они пригласят его присоединиться к вечеринке, он откажется — так будет лучше для всех.

Прежде чем отпустить помощников, Кент вместе с ними проанализировал сегодняшнюю игру и распределил обязанности на завтрашний разбор видеозаписи. Он знал, что сегодня им хочется уйти пораньше. Вечеринку организовывал Байерс, и поэтому Кент задержит их чуть дольше. Впереди еще четыре игры, и им не помешает сначала отвлечься размышлениями о них и только потом приступить к пиву.

Пока все поглядывали на часы и на дверь, он подключил проектор к ноутбуку и предложил взглянуть на несколько ключевых розыгрышей.

Первым был ввод мяча в игру, когда Колин Мирс не сумел поймать передачу, и хотя все знали, что им предстоит увидеть, они удивленно покачали головами. Колин не совершал таких ошибок. Никогда.

— Этого больше не повторится, — пообещал Стив Хаскинс, отвечавший за подготовку ресиверов и спецкоманд. — Первый матч плей-офф, полные трибуны, и он хотел немного покрасоваться, всего лишь. Перед родителями, перед девушкой…

Кент кивнул, но объяснение его не удовлетворило.

— Что-то с ним сегодня не так, — сказал он.

— Да, но он вернулся на поле в полном порядке, — заметил Хаскинс. — Отличная вторая половина матча. Отличная.

— Да, — кивнул Кент, но беспокойство не проходило.

Возможно, именно поэтому он не очень удивился звонку из полиции.





* * *


Время приближалось к полуночи, а они все еще смотрели запись игры. Никто не бросился к телефону, потому что одно из главных правил, установленных Кентом для раздевалок, гласило, что мобильных телефонов не существует. Он долго не задерживал своих помощников, но требовал полной сосредоточенности. Тем не менее каждый год находился новичок, считавший допустимым во время совещания отправить сообщение или проверить почту. Но это происходило лишь один раз. Не больше.

На этот раз звонил стационарный телефон в раздевалке, что случалось крайне редко. Этот номер сообщался всем тренерам в начале сезона — вместе с указанием, что его должны знать члены семьи. Иногда возникают более важные дела, чем футбол. Кент снял трубку, услышал, как мужчина представляется лейтенантом полиции, и закрыл глаза. Это был не первый звонок из полиции в раздевалку школьного футбольного клуба — и не последний. Мальчики время от времени попадают в неприятности, даже хорошие мальчики.

Встревожил Кента не сам звонок, а имя игрока. Колин Мирс. «Что-то с ним было не так, — подумал он. — Что-то было не так, и я это видел, но не спросил; почему я не спросил?»

— Что с ним стряслось? — спросил Кент, и его слова привлекли внимание остальных. Следующие его слова — «о господи» — были произнесены шепотом, после чего Байерс схватил пульт дистанционного управления и выключил видеозапись.

— Конечно, — сказал Кент в трубку; помощники пытались понять по его ответам, что произошло. — Конечно, я могу предоставить свидетелей. Пятьдесят человек.

Эти слова произвели впечатление на присутствующих. Все переглянулись.

— Я приеду, — произнес Кент. — Передайте родителям, что я приеду. Пожалуйста.

Он повесил трубку. В комнате было тихо — все ждали.

— Рейчел Бонд мертва, — сказал Кент. Все знали, кто она такая. Это была маленькая школа и маленький футбольный клуб. Когда у вас в составе лучший ресивер штата, все тренеры знают имя его подружки. — Они задержали Колина.