Пустошь. Нулевой круг

– Я же сказал – приукрасил, – дядя Ди хохотнул. – Но суть моих слов в том, что четвертой звезде смертельно опасно идти с копьем на мечерога. Он слишком слабый и медленный для такого противника. А вот для Виргла – это простая забава.

– Седьмая звезда! Дубина! – спокойствие Диры под боком у отца закончилось, и она подала голос, одновременно ткнув брата пальцем под ребра. А у него закалки тела нет.

– А-а-а! – заорал Рат и схватился за бок. Похоже, не зря девчонка напрашивается ко мне. Хочет похвастаться очередной звездой. Вон как легко брата чуть не покалечила. Не рассчитала новых сил. Вернее, испытала их на мне, но не понимает всю разницу между мной и братом.

Вокруг костра началась суета. Рат отдышался, и я насладился редкой картиной. Брат гонял сестру! Обычно всё наоборот. Дира визжала, причем радости и восторга в ее голосе было больше, чем страха. Ралио, в свою очередь, бегала за сыном по всему двору и кричала на него. Лейла с открытым ртом следила за их беготней. А дядя Ди спокойно и с улыбкой наблюдал всю эту кутерьму. Пришлось вмешаться и напомнить им о самом важном деле. Для меня и моего страдающего от постоянного голода живота.

– Мясо!

Дядя Ди спохватился и вернулся с глиняной лопаткой к мясу на камне. Мама подножкой сбила Диру, сверху на нее Раухом упал Рат и принялся щипать и щекотать завизжавшую еще громче сестру. Над ними в растерянности замерла Ралио. Новая часть представления! И благодарные зрители, хохочущие без остановки, – мама с Лейлой.

– Эри! – нашла виновницу хозяйка двора.

– Да ладно тебе, Ралио! – мама махнула рукой. – Ты слишком правильная.

– Она могла разбиться! – всё не успокаивалась Ралио.

– Эта девчонка с шилом в заднице? Разбиться на этом песочке? – мама закатила глаза. Наша соседка помялась и, покосившись на кучу из рук и ног, в которой уже никто не визжал, а лишь хохотали на два голоса, молча села на циновку из камыша.

– Хорош! – прикрикнул дядя на детей. – Дира, неси тарелки. Пора снимать.

– Да, папа! – Девчонка подхватилась с земли, показала язык брату и умчалась в дом.

– Для него это забава, редкая забава, заметь это, – продолжил разговор дядя. – А для тебя работа. Каждодневная работа. Можно взять стрелой – сделай это. Наступила великая сушь и мало добычи? Выбей хищников в округе. Добыча так скудна, что от этого трусливого джейра зависит выживание деревни? Свари яд. И одной попавшей стрелы хватит, чтобы твоя семья выжила.

У костра замолчали. Дядя сказал все, что хотел. Рат, нахмурившись, укладывал в голове слова отца. Женщины суетились, раскладывая по большим мискам красной глины не только мясо, но и зелень с хлебным корнем. А я вспомнил о так и не завершенном деле и подал голос, принимая у Рата эстафету вопросов об охотничьих тонкостях.

– Дядя Ди, а как ловят квартиков?

– Именно ловят?

– Да, живыми и целыми, – уточнил я.

– Тебе он зачем? – Дира сунула мне миску и снова нагло уселась рядом. Надеюсь, ей хватит ума не мешать мне есть.

– Я слышал, что они приручаются и охраняют дом от скорпионов, – такая полуправда у меня была заготовлена именно на этот случай.

– Есть в нашей семье метод, вот только не то что я, но и отец мой с дедом им ни разу так и не воспользовались. Нужды не было. Не так много в Плекто этой дряни было. Я о скорпионах. Да и тут? Только Ма укусила змея в деревне, так ему два раза Орма отвар дала, и он бегает как ни в чем не бывало. Если бы сам не наступил на нее, вообще всё обошлось бы.

– А все же?

– Ищешь в пустошах, – дядя Ди пожал плечами и поворошил золу, поднимая искорки, – там, где влажно, на кустах гусеницу храповку. Такая светло-зеленая с длинными красными волосинками по телу, – уточнил дядя, не видя на моем лице понимания. – Сейчас, конечно, уже поздновато, но пару припозднившихся гусениц можно найти. Дальше ловим крупных скорпионов или серую гадюку. Но этой змеи тут не водится. У нас есть только песчаная гадюка, а к ней квартики равнодушны. Мол, еда и еда. С ней не всегда получится. Аккуратно вскрываем добычу и выдавливаем в их внутренности гусениц.

– Бе-ээ-ее, – высказалась Дира и не донесла до рта мясо, с сомнением оглядывая его.

– Жуй давай, – я ткнул локтем чуть позеленевшую девчонку и с наслаждением вгрызся в свой ополовиненный кусок, назло ей причмокивая.

– Н-да, – дядя Ди усмехнулся, глядя на дочь, и быстро закончил: – Добычу подкидываете в отдалении от квартика, чтобы он вас не видел и её сам нашел. Двух-трех храповок хватит, чтобы он словно опьянел и стал храбрым, как буйвол. Как начнет носиться вокруг нор, можно брать. И не подумает убегать, наоборот, может и на тебя кинуться. Учтите это.

– Спасибо, дядя Ди, – я склонил голову, ликуя про себя. Будешь знать, наглое создание, как надсмехаться над человеком, который хотел отнести тебя на берег непуганой еды. – А добавка есть?

– Конечно, есть, – Ралио поманила пальцем дочь. – Ди всю вырезку пожарил. Пока всё не съешь – не уйдешь. Мне на тебя смотреть больно.

Лейла с самого утра убежала на улицу. Счастливая и довольная. Я ей подарил разноцветные шарики. Такие игрушки мало у кого есть из детей. Бродя по тоннелям Черной горы, я наткнулся на преграждающий путь оплыв камня. Всё как описывали мама и книга. Только он был необычный. Многоцветный, с четко разделёнными полосами. До самого вечера вместо поиска трав я скоблил его своим кинжалом, но добыл по небольшой горсточке пыли и крошки каждого цвета. Немного сухожильного клея, терпения, солнца, куска ткани, хвощей, и подарок готов. А мы с Дирой, предоставленные сами себе, без любопытных глаз устроились по разные стороны ещё не прибранного стола. Каждый крепко вцепился одной рукой в камень, а другой в противника. Третья звезда – я легко побежден. Пятая – Дира оказывается на моей половине, едва не скинув помытые миски. В общем, всё ясно. И окончательная проверка на четвертой звезде показывает наше равенство.

– Ха! – Дира счастлива. Девчонка и есть. Синие глаза блестят, улыбка до ушей, кажется, носом потолок заденет, и нас обсыплет пылью с потревоженной травы. А вот я смотрю на метки, нацарапанные на стене, и не так доволен.

Тукто вполне прошел проверку временем и больше не был замечен в глупостях и вредном хвастовстве силой. А потому я уже успел и ему надоесть своими наставлениями. Первый раз я подошёл сказать, что он прощен и я по-прежнему верю в его Возвышение. Затем, как и с Дирой, я вылавливал его и либо заставлял слушать себя, либо мучил заданиями. И он, в отличие от второго ученика, ни разу не пытался поймать меня сам и попросить ещё советов. Наоборот, закатывал глаза, поняв, что я пришёл учить его. Но старался. Хотя работы мне было вдвое больше. Очень уж разные они были. Дира и он. Она была гораздо усидчивей, чем он, несмотря на живость своего характера. И мои упражнения по мысленному рисованию ей давались легче.

Она могла вообразить, если верить ей, конечно, гораздо больше красок и оттенков. Хвасталась, что может представлять совсем тонкие линии. С Тукто было совсем иначе. Долго заниматься одним делом было не по нему. Ему плохо давалось воображение. Зато он легко мог залить весь мир вокруг себя одним цветом. От одного края улицы до другого. Так даже у меня не всегда получалось. Вот и выходило, что для каждого приходилось придумывать свои задания.

Последний раз я подходил к нему на днях – проверить его достижения. И он оправдал моё доверие. Прогресс его занятий налицо. У него уже пятая звезда. Его талант на этом этапе может считаться хорошим. И хотя я его предостерег от больших и, возможно, ложных надежд, и обсудил его будущее, но с Дирой ситуация хуже. Как бы она ни наделала глупостей, глядя, как Тукто всё дальше и дальше обходит её на экзаменах. Ей придется обрисовать всё в более черных красках, чтобы она не давала воли своим восторгам и не впала потом в уныние.

– А теперь успокойся и внимательно слушай, – дав ей время попрыгать и выразить свой восторг, я принялся за свои обязанности учителя.

– Ага! – Дира плюхнулась на скамью и выпучила на меня глаза. Я лишь покачал головой на ее гримасы.

– Ты взяла уже две звезды. Причем эту – за три месяца.

– Меньше! – возмутилась Дира.

– Хорошо, – покладисто согласился я. – Немногим меньше чем за три месяца.

– Но? – нахмурилась девчонка, и её глаза стали темнеть.


Который раз обращаю внимание и поражаюсь, как ее глаза отражают её настроение, меняя свой цвет.

– Что-то начало не похоже на твои обычные умствования. Всегда с такой кислой рожей обламывают счастье.

– Не думаю, что это правильно. То, что учитель прикидывает скорость Возвышения своих учеников в самом начале пути, но у нас с тобой нет выхода. Ты называешь меня учителем. А мне не так долго осталось быть с тобой…

Тут Дира сузила глаза, как леопард перед прыжком на добычу, я даже сбился и замолчал на несколько секунд под этим взглядом.

– Поэтому хочу, чтобы ты трезво оценивала свои силы и не забросила Возвышение, увидев, что проходит год за годом, а ты всё еще в пустошах.

– Я и сама умею считать, – процедила Дира. – Талант – обычный. Я возьму десятую звезду в шестнадцать. И мне всё равно не придется выходить замуж среди этих саманных стен!

– Хороший настрой, – одобрительно кивнул я. – Запомни: не сдавайся, не отчаивайся, не ленись, впитывай энергию мира каждый день, в любую свободную минуту.

– О да, учитель!

Кажется, я понимаю Орикола. Это яд презрения в её словах?

– А что вы можете сказать ещё? Кроме повторения слов из книги, которые я уже выучила наизусть с вами?

– Той, кто постоянно придумывает иной смысл словам, написанным в наставлении, невредно и повторить их ещё раз, – обвинил я ее, – чтобы убедиться, что в уши попали нужные вещи, небеса велели бы заставлять тебя повторять их каждый день. Но, боюсь, за порогом моего дома к вечеру ты извратишь даже выученное наизусть наставление.

Дира, со сжатыми в ниточку губами, вскочила было со скамьи, благо сил опрокинуть стол ей не хватило. Но она старалась, да. И замерла, не завершив шаг к двери.

– Прости, Леград, – через секунду Дира сидела на прежнем месте, словно и не было этого порыва. – Я бываю дурой, но стараюсь исправиться.

– Молодец, – без тени насмешки похвалил я ее. – Что я могу сказать не по книге. Из моего опыта даже настроение может влиять на скорость Возвышения. Но настроение приходит и уходит, и с этим легко бороться. Тебе же предстоит жить здесь еще годы. За это время может случиться разное. Могут появиться те, чей талант гораздо лучше твоего. Не позволяй появиться зависти и обиде в сердце.

– Ну, ты сам меня обижаешь! – фыркнула Дира. – Я что, тебе завидую? Нет. Я все понимаю. Небо дает всем разные таланты и разные испытания. Мне твои испытания – не надо!

– Хорошо, – кивнул я, внимательно выслушав её. – И все же позволь договорить. Обиды, ненависть, клятвы и незавершенные дела могут влиять на твоё Возвышение гораздо сильнее.

– А как с тобой? С твоей ненавистью?

– Если твоя обида так велика, что ты не можешь отпустить её, вот как ты это сделала несколько минут назад, то она станет камнем на твоей шее. Отвечая тебе, скажу. У меня нет камня. Как нет и ненависти. Но речь не обо мне. – Я ткнул пальцем в ученицу. – Ты можешь переплыть на тот берег?

– Э, – растерялась Дира. – Могу!

– А с камнем на шее? Вряд ли. Даже новая звезда не сильно поможет тебе с тяжелым грузом. Я открыл для себя лишь один способ справиться с этой преградой.

– Преградой? – перебила меня Дира.

– Конечно, она ниже, чем описанные в книге три основные, но вполне реальна. Возьмем обиду. На первых порах тебе может показаться, что она помогает тебе возвышаться, подталкивает тебя вверх. Это ложное ощущение. После краткого толчка обида повиснет на твоей шее тяжким грузом. Чтобы справиться, сбрось этот камень.

– Сбросить? – нахмурилась моя невольная ученица, пытаясь понять мои умствования.

– Уговори себя, что она пустяк, отомсти за нее, заставь извиниться перед тобой, чтобы тебе стало легче. Сделай что угодно, но не давай обиде или ненависти мешать твоему Возвышению. Иначе с таким камнем ты не поплывешь, а пойдешь по дну и доберешься на тот берег годам к тридцати.

– Бррр, – передернула плечами Дира. – Не, не, не! Я поняла тебя – гляжу на мир с улыбкой.

– Хороший выбор. – Я повернулся к Лейле, которая заглядывала в щель на входе. – Сейчас, еще немного – и я выйду к тебе. Иди – играй!

Лейла насупилась, но послушно ушла. А я принялся наводить порядок на полках после завтрака для мамы и сестры. Мне, в общем, и оставался последний совет.

– Когда достигнешь высоких звезд, пусть это будет седьмая звезда, то развитие неизбежно замедлится. Все Воины, к которым обращались за советом в этой ситуации, говорили одно. Сражения. Я знаю, что это не принято в нашей деревне, но ты должна будешь войти в охотничью команду и идти в пустоши. Помнишь вчерашний разговор об удали Виргла?

– Про копье?

– Никаких стрел, только схватка. Если сомневаешься в своих силах, то сначала испытай врага, рань его издалека. Будь осторожна. Начни с рогатых – с ними полегче, переходи на хищников. Если простые охотники бегут от Зверя, то это твой шанс на схватку и рост силы.

– Леград, ты как-то прям… – Дира замялась, подбирая слова. – Ополоумел?

– А ты думаешь – сможешь стать десяткой, выпалывая сорняки? – спокойно ответил я, не оглядываясь. – Погляди на Миргло! Останешься восьмеркой на всю жизнь? Нет, не спорю. Неплохой уровень в деревне. Тогда ты можешь, как она, и мужа выбрать сама, по своему вкусу.

– Или умереть, как твой отец!

Я замер, не опустив чашку на её место. Да. Это удар по больному. Не очень честно. Грязнее, чем мои слова про её мужа.

– Прости! Дарс меня затопчи. Прости, Леград!

– И это тоже неплохой конец. Все не так мучиться в этих жарких песках. Но тут уже решать тебе самой. Меня рядом не будет. Мой отец был неосторожен, думая, что вступает в схватку просто с сильным Зверем, – я попытался закрыть свой рот, но не сумел справиться с самим собой. – Но неужели ты действительно думаешь, что он не мог сбежать, когда понял свою ошибку? Он пропустил всего один удар лапой! Уже когда Монстр был на издыхании!

– Леград, я ничего не думаю, – меня обхватили за плечи и постарались развернуть. Восьмерку? Этими тонкими ручками-палочками? – Ну откуда у меня вообще мысли! Ну прости меня, дуру!