Рабыня страсти

Риган встретилась взглядом с аббатисой и, к своему удивлению, заметила в ее темных глазах веселые искорки. Неужели эта женщина издевается над нею?

— Но если у девицы нет призвания к монашеской жизни, — возразила мать Юб, — тогда что ей делать здесь?

Она взвесила на ладони тяжелый кошель. Бывало, ей давали кошельки и поувесистее, но и этот не так уж легок. Девица, несомненно, кое-чего стоит…

— Это одна из двух наследниц Бен Мак-Дун, — объяснял тем временем капитан. У покойного лаэрда Торкиля Мак-Дун родились две девочки. Сыновей им с женой не дал Бог. Потом лаэрд Киллилоха — тот самый родственник матери Уны — предназначил одну из девочек в жены своему старшему сыну. А эта — младшая. Лаэрд не мог допустить, чтобы у Мак-Дун было сразу две наследницы, а ее сестра теперь уже замужем и носит дитя под сердцем. Этой девушке с рождения была уготована участь монахини здесь, в вашей обители. Вот почему мы здесь, матушка.

— А где находятся земли Бен Мак-Дун? — поинтересовалась мать Юб.

— В горах Аллоа, почти что у другого моря, матушка. Мы ехали сюда целых пятнадцать дней.

— Понимаю… — мать Юб задумалась. Девушку наверняка отослали столь далеко, па другой край страны, чтобы клансмены Мак-Дун не подняли мятежа против лаэрда Киллилоха, который ловко заграбастал наследство обеих девиц, женив сына на старшей…

— Назовите мне имя вашего лаэрда, капитан.

— Элэсдейр Фергюсон, матушка.

— Передайте Элэсдейру Фергюсону, что он может не беспокоиться более о судьбе леди Риган. Передайте, что я клятвенно заверяю его, что ни он сам, ни кто-либо из клана Мак-Дун никогда не увидит этой девушки. Теперь она под моей опекой. — Мать Юб улыбнулась:

— Можете идти, капитан.

И тут, к величайшему изумлению аббатисы, капитан преклонил колена перед Риган и почтительно поцеловал ей руку:

— Да хранит вас Бог, леди.

Потом поднялся и со вздохом вышел. Привратница поспешила выпроводить его.

— Пойдем со мною, — тоном, не терпящим возражений, сказала мать Юб и, повернувшись так стремительно, что зашуршали юбки, обвившись вокруг щиколоток, вышла из комнаты.

Риган последовала за высокой монахиней, чтобы поспеть за нею, девушке пришлось почти бежать. В здании, как выяснилось, был просторный внутренний двор с прелестным розарием. Там было очень тихо, и сквозь окна первого этажа слышны были молитвы — монахини возносили хвалы Господу в своих кельях-одиночках. Когда они пересекли двор, мать Юб открыла какую-то дверь. Они поднялись вверх по ступеням и оказались в просторной светлой комнате.

Тут монахиня резким движением сорвала с головы клобук, и черные волосы заструились по ее плечам. Повернувшись к девушке, она приказала:

— Сними плащ, дева. Я должна получше рассмотреть тебя.

Удивленная, Риган повиновалась. Под темным плащом она облачена была в темно-синюю тунику. Мать Юб сама стянула покрывало с головы Риган.

— Иисусе! Какие великолепные волосы! — Тут она повернулась к мужчине, который неведомо как и когда очутился в комнате:

— Ну, какова грива, Гуннар? Не солома, как у твоих датских девок, а настоящее золото! Да еще с серебряным отливом! — Потом она вновь повернулась к Риган; — Разденься, дева.

— Леди! — Риган была потрясена. Мать Юб отвесила Риган пощечину:

— Повинуйся мне, дева! Теперь я твоя госпожа. Здесь, в обители Святой Майры, правлю я!

— Так что же вы за монахиня, если у вас в комнате находится мужчина и вы сами требуете от девушки, чтобы она щеголяла перед ним нагишом? — не унималась Риган. — И где матушка Уна? Не думаю, чтобы она одобрила ваше поведение. Я не желаю здесь оставаться!

Человек медленно поднялся со стула. Он был среднего роста, с почти квадратным телом, и, на первый взгляд, казался несколько грубоватым. Череп его был гладко выбрит, но на темени оставлена темно-пепельная косица, перехваченная у основания кожаным шнурком с бронзовыми наконечниками. Подойдя к Риган, он взглянул девушке прямо в глаза, но она не затрепетала, подобно сотням других, на кого он так глядел прежде. Улыбка его была ледяной. И вдруг он схватил ее одной рукой за волосы, а другой рванул тунику у ворота так, что она разорвалась почти надвое. Он быстро освободил ее тело от обрывков одежды и отошел, чтобы полюбоваться.

— Девственница-блондинка, — одобрительно сказал он. Голос его звучал хрипло. — Это кругленькая сумма. Донал Рай говорил, что от мавров за блондинку-девственницу можно получить целое состояние. А эта к тому же очень молода…

— Я не девственница! — Риган плюнула ему в лицо. Вот вам! Это спутает их планы, что бы они ни задумали.

— Не девственница? А сюда тогда зачем явилась? — завизжала мать Юб. — Ты, должно быть, вконец потеряла стыд, если являешься в святую обитель, утратив девственность!

Мужчина оглушительно расхохотался:

— Уймись, Юб! Да девка просто врет без зазрения совести, чтобы спастись! Что, разве я не прав, милашка?

— Я не лгу! — зло бросила Риган.

— А вот сейчас и проверим! — и он снова крепко схватил ее за волосы.

— Я не лгу! — упрямо повторила Риган.

— У тебя был любовник? — спросил он.

— Муж моей сестры…

— Так вот почему тебя упекли сюда! — возмутилась мать Юб. — Ах ты, распутная девка!

— А сами вы, леди? — напала на нее Риган. — Не знаю уж, каковы вы на самом деле, но это занятие не для монахини! Вам должно быть совестно!

Страха девушка не чувствовала, хотя подозревала, что все на самом деле очень страшно. В самом воздухе ощущался запах беды.


Мужчина по имени Гуннар, все еще крепко держа девушку за волосы, подтащил ее к столу, стоящему у окна. Потом, схватив ее железными пальцами за шею, он силой заставил ее согнуться:

— Стой спокойно! — зарычал он. — Не то убью, девка!

Она почувствовала, как пальцы его ощупывают ее бедра. Тяжелое мужское тело прижималось к ней все теснее. Потом Риган почувствовала, как твердая, как камень, мужская плоть входит в нее…

— Ублюдок! — зашипела мать Юб. — Ты страшный человек, Гуннар Кровавый Топор! Иметь эту девку прямо здесь, в моем присутствии! Ненавижу тебя!

— Она не солгала, — оборвал он вопли оскорбленной женщины. — Она не девственница, но еще совсем недавно была ею. Муж ее сестры, похоже, был у нее единственным мужчиной. Мускулы его зада ритмично сокращались в такт его размеренным движениям:

— Донал Рай возьмет ее, Юб, и хорошо заплатит. Похоже, одна эта девица стоит всех прочих, которых мне удалось собрать за это плавание. Теперь можно считать рейд успешным. — На мгновение глаза его закрылись, он глухо застонал от наслаждения. Мускулы его тела расслабились, и он извлек обмякший член из тела Риган:

— Она бесстрашна — и это хорошо. — Выпустив Риган, он сказал:

— Надень платье, девушка.

Риган склонилась и подняла с пола разорванную в клочья одежду.

— Вы изорвали ее, — спокойно произнесла она: разум ее отказывался повиноваться, она не желала понимать, что только что произошло с нею. Просто еще один мужчина, такой же, как Иэн. Их соитие ничего не значит. — Либо я должна тотчас же зашить платье, либо потрудитесь дать мне другое, леди, — обратилась она к матери Юб.

Что-то в ее непоколебимом спокойствии заставило монахиню затрепетать. Девушку только что безобразно и жестоко изнасиловали. Она должна биться в истерике, кричать — ан нет!

— У тебя нет времени зашивать платье! — нервно сказала мать Юб. — Я дам тебе одежду.

Она подошла к комоду у стены и достала темную тунику и поношенную сорочку из грубого льна.

— Вот, дева, — ворчливо произнесла аббатиса. Риган взяла из рук монахини одежду. Она ни в какое сравнение не шла с той, что была безжалостно разодрана.» Как странно, — подумала Риган, — что я в состоянии сейчас замечать подобные вещи!«Одеваясь, она обратилась к монахине:

— Дайте мне нитку с иголкой, леди. Я починю свое платье, а это верну вам. Не люблю оставаться в долгу. — Она подняла с пола рваное платье и накинула его на плечи. Знакомый запах действовал успокаивающе.

Гуннар Кровавый Топор кивнул:

— Вот этим она и займется во время плавания.

Риган подняла на него глаза:

— Куда вы меня увозите?

— В Дублин.

— А где это?

— Ты не годишься для обители: задаешь чересчур много вопросов, — зло бросила мать Юб.

— Это по ту сторону моря, в Эйре, — отвечал Гуннар Кровавый Топор.

— А что будет, если Мак-Фергюс пришлет за мною?

— Он никогда никого не пришлет за тобою, дева, — уверенно сказала, монахиня. — Думаешь, почему он отослал тебя в такую даль? Да чтобы никогда больше тебя не видеть! А если кто и спросит, что с тобою, то я скажу, что ты преставилась.

Гуннар Кровавый Топор рассмеялся:

— Ты хитроумная шлюха, Юб! Мы отплываем вечером. Проследи, чтобы товар подготовили к погрузке. Тотчас же!

— Когда ты вернешься ко мне? — развязно спросила монахиня.

— Но ведь в ближайшие несколько месяцев у тебя не будет для меня товара, Юб, — отвечал Гуннар Бладэкс. — А когда я покончу с делами в Дублине, я отправлюсь домой, в Данию. Ну, может, следующей весной и загляну к тебе…

— А как с моей долей? — взволнованно вопросила мать Юб. — Думаешь, я поверю в сказку о том, что весной ты приедешь и привезешь денежки? Либо плати мне прямо сейчас, прежде чем забирать товар, либо возвращайся с деньгами прежде, чем отплыть домой, Гуннар Кровавый Топор!

Тот оскалился на нее, но все же ответил:

— Да получишь ты свое серебро, алчная сука! А теперь собирай девок! Я вовсе не намерен торчать тут еще целый день! — Он сграбастал Риган в охапку; — А эту цыпочку я тебе не доверю. Заберу сам это сокровище.

— Нет, вначале дайте мне иглу и нитки! — настаивала — Риган.

Монахиня со злостью швырнула ей просимое и в ярости выбежала из комнаты.

— Ты тверда, словно скала, девушка! — сказал Гуннар Кровавый Топор. — Если бы не куча монет, которую мне отвалят за тебя в Дублине, я взял бы тебя в жены. Как зовут тебя, девушка?

— Риган.

— Но это имя юноши! — изумился Гуннар.