Распятые любовью

США. В этой стране существует два вида преподавания полового просвещения – «полное» и «ограниченное». По какой программе будет учиться, зависит от типа школы и директора.

Страны Азии. Здесь тоже во многих странах занимаются половым просвещением, включая и Китай. Нам же по духу, видимо, ближе Бангладеш, Непал и Пакистан, где подобных знаний не дают ни в школе, ни в институте.

Страны Африки. Здесь половым просвещением занимается «Красный Крест» и другие волонтёрские организации. Главная цель программы – снижение роста заболеваемости СПИДом и подростковых беременностей.

И что же в результате? Российские «эксперты», проснитесь! В странах, занимающихся половым просвещением нет ни роста разврата, ни разрушения нравственных норм, зато имеются великолепные результаты в сфере подросткового здоровья. Количество беременностей закончившихся родами или абортом, а также случаи венерических заболеваний среди несовершеннолетних в государствах пропагандирующих сексуальную грамотность, на порядок ниже.

Мы к этому вопросу обязательно вернёмся, по окончании этого «содомитского романа» будет ещё и послесловие. Без него тоже не обойтись, поскольку нужно будет подвести итог описанных событий в нашей книге.

А пока на цыпочках возвращаемся на нашу пуританскую Родину. О каком сексуальном просвещении мы можем говорить, если в России даже нет официальной статистки абортов среди несовершеннолетних? Мы всегда гордимся занятыми нашими соотечественниками первыми местами в любых соревнованиях и негодуем, когда вопреки нашим ожиданиям занимаем втрое или третье призовое, о непризовых местах и вовсе молчу. Блюстители нравственности, можете гордиться очередным результатом вашей бездумной и истеричной политики – Россия опередила все страны Европы, мы на первом месте по количеству рожающих несовершеннолетних девочек! Вы же этого добиваетесь? Или чего-то другого? Вот она – программа выхода из демографического кризиса. Сексуальное просвещение – в топку! Рожать – так рожать! Даёшь роды в начальной школе!

Когда-нибудь наше государство задумается над этим вопросом? Неужели всех нас утраивает положение, при котором наглухо безграмотные в сексуальных вопросах российские (как и раньше советские) подростки ищут информацию где и у кого попало, в результате чего наносят часто непоправимый вред своему здоровью.

Все стереотипы, умозаключения, домыслы, мифы, измышления, небылицы прокрались в нашу современную жизнь из СССР. После октябрьского переворота в нашей стране сначала случился настоящий сексуальный разгул, одно время революционеры хотели даже баб (sorry, это революционный термин) сделать общими, мол, брак – пережиток буржуазного прошлого, а истинная комсомолка должна удовлетворять комсомольцев по первому требованию – нельзя терять время на ухаживания и уговаривания, не по-пролетарски это. Строим коммунизм!

Одумавшись, большевики бросились из одной крайности в другую. Решили, что строитель коммунизма не должен отвлекаться на секс и какие-то там оргазмы. Главный оргазм – это пятилетка за четыре года. Работайте и наслаждайтесь!

И в завершение своего вступления скажу несколько слов об однополых браках. Как же мы смеем заявлять всему миру, что у нас отсутствует дискриминации секс-меньшинств, если мы запрещаем однополым парам заключать браки? Опять-таки, что за дикость?

Давайте вспомним, сколько человечество наломало дров из-за запретов на брак по мотивам разных сословий, чужих вероисповеданий, подозрительных родословных, неудобных национальностей, не совсем приятного цвета кожи и других несуразностей. Кое-где и сегодня есть ограничения по тем же признакам, но теперь это всё-таки большая редкость. Во многих странах общество и государство давно уже не обращают внимания на такие «вольности». И это стало допустимым и естественным благодаря тем, кто боролся за свои права. Я уверен, что когда-то и в нашей стране к гей-свадьбам будут относиться как к обычному мероприятию, граждане не будут хвататься за сердце и причитать о падении нравов и морального разложения. Но для этого мы должны сказать: нет дискриминации секс-меньшинств.

Но, как бы кому-то это не нравилось, к сожалению, у нас в стране пока рулят ханжество, фальшь, лицемерие, ненависть, ксенофобия и страх. И пока это положение будет сохраняться, российские гомосексуалы, особенно подростки, которым не с кем ни посоветоваться, ни поговорить, ни отвести душу с такими же как они сами, будут продолжать верить в собственную низость и ничтожность, будут считать себя извращенцами и изгоями, будут смолоду спиваться или скалываться, будут выпрыгивать из окон многоэтажек, вешаться, резать вены, травиться. Задумываются ли об этом блюстители фальшивой нравственности, защитники традиционных ценностей? Кто ответит за такое моральное надругательство над юными людьми? Почему кто-то снова толкает наше общество в антиправовое, варварское болото, снова вынуждая нас оставаться на задворках цивилизованного мира.

Печально, что весь этот произвол прикрывается красивыми, но невероятно фальшивыми фразами о каких-то традиционных ценностях. Что это за традиционные ценности, спрашиваю я? Слышатся призывы взять за основу Домострой, по которому баба (то есть женщина) была бесправной, практически рабыней у мужа? До революции отношение к женщинам было отвратительным. Далеко не надо ходить, вспомним пословицы – «Баба с воза – кобыле легче», «Бабе дорога – от печи до порога», «Все от Бога, окромя бабы», «Пока баба с печи летит, семьдесят семь дум передумает», «Баба – что жаба» и другие. Всех сразу и не упомнишь.

Домострой – это, конечно, уникальный памятник культуры, оставшийся современникам от жителей древней Руси. Однако жить сегодня, оглядываясь на XVI век, это, согласитесь, полнейшая нелепость.

Может, традиционные ценности – это дореволюционная религиозность? В советскую и постсоветскую религиозность я не верю. Это не религиозность, это игры в веру и красивый крестик поверх одежды на груди. Те, кто выставляет его напоказ, даже не понимают смысла слова «нательный». А между тем его нужно носить на теле и обязательно освящённый в церкви. Но кто об этом сегодня заботится?

Так называемые «традиционные семейные ценности» полностью сегодня дискредитированы беспробудным пьянством, пивным (и не только) алкоголизмом, табакокурением. Не эти ли ценности имеются в виду – избиения детей ремнём или чем попало под руку, жёны с синяками, муж с топором, гоняющий детей и супругу по деревне, шестьсот-семьсот тысяч разводов ежегодно, отказ от родившихся детей, уклонение от выплаты алиментов?

Ну, честное слово, надоел маразм! Сто лет назад фанатики-революционеры перевернули мир вверх дном, и мы по сей день никак не можем расхлебать ту густо заваренную ими кашу. Видимо, слишком велики инерционные силы социалистической революции, неужели мы так и будем продолжать молчать, кивать, соглашаться с некомпетентными и зачастую глупыми решениями наших властей? Неужели мы желаем ещё несколько столетий пожинать плоды коммунистического социального эксперимента? Изо всех сил сегодняшние власти пытаются внедрить в сознание граждан России советские принципы и традиции. Всё чаще и чаще раздаются голоса, что, мол, в СССР мы жили хорошо, а сейчас…

Кому это выгодно? И главное – зачем? Разве мы уже забыли, что СССР – это страна, где власть спускала в регионы план расстрелов своих граждан, страна, где суд превратился в судилище и творил произвол, страна, где власти нагло корректировали статистические данные и занималась фальсификацией архивов. Страна, где узурпировавшие власть революционеры переписали историю под коммунистических вождей. Страна, где взрывали храмы, а уцелевшие – пускали под склады и конюшни, страна, где расстреливали священников и жгли иконы. Страна, где ради денег на дело революции распродавали национальное достояние зарубежным миллионерам. Страна, где уничтожили самое работоспособное крестьянство. Страна, где жизнь человека ничего не стоила. Страна, где не стыдно было врать, доносить, красть и клеветать на ближнего. Страна, где людям запрещали читать книги, которые читал весь мир. Страна, где именами налётчиков и боевиков бесстыдно называли исконно русские города. Страна, где убили императора и всю его семью, включая несовершеннолетних детей. Страна, где…

Впрочем, нет той страны уже двадцать шесть лет. Упреждая голословные обвинения и всякие домыслы, я подчёркиваю, что наряду с упрёками бесконечно и чрезвычайно горжусь достижениями и победами своей страны. Другой вопрос – какова цена всех этих достижений и побед? Этот вопрос я адресую, разумеется, не народу, а тем, кто на тот момент властвовал и устанавливал цены. В данном случае, ситуация как со спекулянтом, он, вроде, и удовлетворяет ваш запрос, делает вам приятное, но при этом обдирает вас как липку.

В 1980-1990 годы мы чудом вырвались из мохнатых красно-бардовых лап, густо политых народной кровью. Судьба предоставила нашей стране уникальный шанс – изменить маршрут дальнейшего движения, начать строить цивилизованный мир, выбраться наконец-то из берлоги и объявить всему миру, что мы тоже хотим и будем свободными и счастливыми. Вместо этого мы опять бросились противопоставлять себя всему миру.

Понимаю прекрасно, что многие прочитавшие (да и не прочитавшие тоже) книгу «Гей» тут же запишут меня во враги народа (любимая забава российских псевдопатриотов), в русофобы, заодно заподозрят в предрасположенности к гомосексуализму, навешают на меня всех собак голубого цвета, обвинят в пропаганде нетрадиционных отношений и даже, если хотите, в покушении на суверенитет страны. Бог – им судья!

Александр Сергеевич учил нас: «Хвалу и клевету приемли равнодушно и не оспаривай глупца!». Последуем же его совету.

Роман «Гей» написан от лица пятидесятипятилетнего мужчины нетрадиционной сексуальной ориентации. Борис Филатов – это собирательный образ, созданный на основе десятков интервью, сотен бесед, тысяч писем, побудивших меня непременно рассказать читателю правду о тех, кто живёт рядом с нами, мучается, страдает и мечтает о любви.

Я обещал назвать ещё одну, пожалуй, самую главную причину, почему я написал эту книгу и защищаю права секс-меньшинств. Мой ответ таков: потому что я люблю свою страну, хочу, чтобы моя Родина была для всего мира образцом свободы, демократии и безукоризненного соблюдения прав человека.

Призываю представителей всех ветвей власти, законодательной, судебной, исполнительной и так называемой четвёртой (СМИ): давайте вместе правдой и честным словом очищать Россию от скверны и всяческого произвола.



Михаил Самарский





Глава 1



Человек, пытающийся всё время казаться не тем, кто он есть на самом деле, проживает чужую жизнь.

Никогда не считал себя суеверным человеком, хотя не стану кривить душой, одна примета всё же приводила и по сей день приводит меня в замешательство – «как день начнётся, так и закончится». Правда, я всегда хорохорюсь, изображаю из себя удалого смельчака и делаю вид, что данное легковесное умозаключение лично меня никаким образом не касается. Уныло ухмыляясь, я мысленно вру себе, что это просто придумка какого-то астролога-проходимца или, на крайний случай, простодушного романтика. Каждый раз, когда мне казалось, что вечер сегодня будет испорчен, я успокаивал себя, мол, ну, какая может быть связь между началом и концом дня? Чушь собачья!

Некоторые недобросовестные прорицатели так и вовсе пошли дальше и по тому же принципу увязали примету с полноценным календарным годом.

Впрочем, я на собственном опыте неоднократно убеждался, что выводы те не такие уж и безосновательные – случись, к примеру, в новогоднюю ночь какой казус, всё, привет родителям, не только конец, а весь год коту под хвост. То же самое и с днём – не задалось утро, весь день жди какого-нибудь подвоха.

В то сентябрьское утро у меня нежданно-негаданно заныло сердце. Накапав спросонья в стакан пятьдесят пять капель валокордина (по количеству прожитых лет) и разбавив его минеральной водой, я выпил залпом отвратительно пахнущее зелье и, взглянув на часы, завалился в кровать, чтобы досмотреть волнительный сон. Однако уснуть больше так и не смог – мысли забегали, зароились, зашумели, и сна как не бывало.

В «первой серии» мне снилось, что я пробираюсь сквозь густые заросли, сторонюсь каких-то диковинных зверей, с некоторыми даже пришлось сцепиться, а перед самым пробуждением вдруг набежала целая толпа людей – старые знакомые, коих я уже лет двадцать-тридцать не встречал наяву. Они стали галдеть, размахивать руками, каждый норовил закрепиться рядом с хозяином сна, нахраписто раздавая какие-то замысловатые советы и рекомендации. С одной стороны, сон да и сон, в сны я тоже особо не верю, но ведь с другой – сердечко зашалило-то по-настоящему, а вот это уже повод для беспокойства.

Судьбу не обманешь – вечером, как я и предполагал, примета сбылась. Да так сбылась, что подобного результата я никак и представить не мог – сердце ведь зря болеть не будет, да ещё с раннего утра.


До конца надеясь, что дурное предзнаменование окажется фиктивным, я купил к ужину бутылку дорогого коньяка с громким названием. Жене докладывать о покупке не стал, хотел, во-первых, проверить, вспомнит ли Галина Ивановна, какой сегодня день, а, во-вторых, если и забудет, то сделать ей приятный сюрприз. В прошлом году она вспомнила лишь под конец дня, и то совершенно случайно, я сам ненароком ей намекнул. Потому в этом году в течение дня я решил не подавать виду, и только, когда в прихожей залился трелью звонок, и мать кинулась встречать сына, я торжественно водрузил бутылку на стол. Сергей, войдя на кухню, бросил взгляд на накрытый стол, затем на меня, но почему-то тут же отвёл глаза. Сердечко моё ёкнуло. «У сына что-то случилось», – мелькнуло у меня в голове.

Но ситуация прояснилась очень скоро: как оказалось, «что-то» случилось не у сына, а у меня. Сын вдруг, надменно усмехнувшись, раздражённым голосом спросил:

– Бухать, что ли собрались?

Мать, заметив на столе бутылку коньяка, воскликнула:

– Ой, отец, а чего это ты решил сегодня…

Стараясь не замечать хамоватой тональности сына, я наигранно рассмеялся:

– Ну, что же ты, мать, всё время забываешь день нашего знакомства?

– Господи, боже мой, – всплеснула руками Галина Ивановна, – опять забыла и, подойдя ко мне, поцеловала в лоб, – прости Боренька, память-то девичья. Или уже старушечья, кто её знает!

– Да ладно тебе, – обняв жену, как можно ласковее сказал я, – не прибедняйся, тоже мне, старуха нашлась.

Сын, нахмурившись, исподлобья наблюдал за нами. Мать пригласила его к столу:

– Серёженька, ты чего стоишь? Мы не начинали ужинать, ждали тебя. Иди, сынок, мой руки, и за стол.

Сын набрал полные лёгкие воздуха, шумно выдохнул и объявил:

– Я ужинать не буду!

– Как? – удивилась мать. – Ты не голоден?

– Голоден! – ответил Сергей и, презрительно взглянув на меня, повторил: – Голоден, очень голоден! Но есть, – он кивнул в мою сторону, – с ним за одним столом не буду, – спустя несколько секунд добавил: – никогда больше не буду.

Жена ойкнула, и, схватившись за сердце, опустилась на стул.

– Серёжа, – испуганно произнесла она, – это что ещё за новости? Ты что такое говоришь, сынок? Как ты можешь?

– Могу! – зло усмехнулся сын. – Не просто могу, а обязан отказаться…

– Это ещё почему? – изумлённо спросила мать. – Это твой родной отец. Что ты такое говоришь?

– Лучше бы… лучше бы его у меня не было, – выпалил Сергей.

Опустив голову, я молчал. Вообще-то, я всегда был готов к такому неожиданному повороту, но последнее время стал забывать о случившемся и успокоился настолько, что когда из уст сына прозвучала претензия, скажу честно, растерялся.

– Ты чего молчишь, Боря? – удивлённо спросила жена.

– А что ты хотела от меня услышать? – вяло ухмыльнулся я и добавил: – Что тут можно сказать, если сын не желает сидеть за одним столом с отцом?

– Но почему? Что случилось? – недоумевала Галина Ивановна.

– А это нужно у него спросить, – ответил я и, обращаясь к сыну, спросил: – Может, и фамилию сменишь?

– Сменю, – повысил голос сын, – обязательно сменю, и имя это пидорье сменю.

– Совсем крыша поехала, что ли? С чего это ты взял, что имя у тебя пидорье?

– Сер-гей, – кривляясь вскрикнул сын, – это, по-твоему, нормальное имя? Да меня уже задолбали всякими подколками…

– Ну, это уже твои проблемы, – развёл я руками. – Значит, сам даёшь повод подкалывать себя. Я тебя всегда учил не реагировать на дразнилки. А имя своё ты получил в честь деда, замечательного человека…

– Всё равно сменю! – процедил Сергей.

– Тогда рекомендую на Павлика Морозова, – снова усмехнулся я.

– Мужчины, – нахмурившись, громко воскликнула Галина Ивановна, – вы можете объяснить мне, что произошло? Я чего-то не знаю? Какая кошка пробежала между вами?

– Пусть он и объясняет! – развёл руками Сергей и, обратившись ко мне, ехидно спросил: – Надеюсь, ты догадываешься, папуля, почему я принял такое решение?

– Догадываюсь, – ответил я, – но пояснить всё-таки придётся тебе. Так что не стесняйся, говори.

– А чего мне стесняться? – наигранно и фамильярно рассмеялся сын. – Я в гаремах не проживал, петухом не был, как и не был обиженным, опущенным… Я честный пацан.

– Да вы можете, в конце концов, объяснить мне, что тут происходит? – тревожно воскликнула мать. – Что за гаремы, какие ещё петухи, какие обиженные, опущенные? Вы о чём, ребята?

– Мама, наш папа гомик! – стиснув зубы, произнёс Сергей. – То есть, петух. В колонии жил в гареме или, как на зоне ещё говорят, в курятнике.