Разрушенная

– Записываете?

– От тебя требуется одно: рассказать свою историю на камеру. Просто рассказать, как рассказывала нам, – добавляет Эйден. – Потом, когда мы все обнародуем, – если до этого когда-нибудь дойдет, – он бросает многозначительный взгляд на Флоренс, – твои показания станут как бы частью обвинения.

– Дойдет, – говорит она. – Но чтобы в нас не сомневались, чтобы нам верили, мы должны точно знать, что все свидетельства достоверны. «Он сказал» или «она сказала» – этого недостаточно. Все утверждения должны быть подкреплены доказательствами – слухи здесь не сработают.

Но лордерам, должно быть, известно, насколько близко мы подошли к обнародованию собранных показаний, – в противном случае они бы не стали организовывать эту кибератаку. О существовании веб-сайта им было известно давным-давно. Почему же они встревожились именно сейчас? Должно быть, понимают, чем рискуют. Вот почему нам так важно их опередить.

Флоренс смотрит на меня.

– Пока достаточно и этого. – Тон такой, словно дальше должно последовать что-то вроде «ну не перед детьми же, Эйден». Хочу возмутиться, но вспоминаю, что узнала о ее отце, и сдерживаюсь.

– Готова сделать это прямо сейчас? – обращается ко мне Эйден. – Мы всегда стараемся записать показания при первой возможности.

– На пленку?

– Так лучше всего.

Я сглатываю, предстоящая запись меня пугает, но показать страх перед лицом Флоренс не могу.

– Почему бы и нет? Они и без того охотятся за мной; одной причиной меньше, одной больше – значения не имеет.

– Вот это настрой, – говорит Флоренс. Не успеваю я подумать, как выглядят мои волосы после многочасового пребывания в тайнике, а она устанавливает на столе штатив с камерой. – Дай знать, когда будешь готова. Назови себя и расскажи, что видела. – Она нажимает кнопку, и на камере загорается зеленый «глазок».

– Как мне представиться?

Флоренс раздраженно фыркает и останавливает запись:

– Большой выбор?

– Ну, вообще-то…

– Пусть будет Кайла, – говорит Эйден.

– Ладно, – соглашаюсь я. Имя как имя, не хуже других. Флоренс снова включает запись. Я смотрю в камеру и говорю, что меня зовут Кайла Дэвис, что я была в Камбрии и видела там детский приют для сирот. Говорю, что такого необычного в этих детях, и показываю фотографии с моей камеры.

Флоренс останавливает запись и выключает камеру.

– Этого достаточно. Я все проверю и дам тебе знать завтра. – Она забирает камеру и штатив и выходит из комнаты. Мы остаемся одни.

– Извини. Фло могла бы быть и повежливей. Спасибо, что согласилась. Знаю, тебе было трудно.

– Все в порядке, – отмахиваюсь я, хотя и понимаю, какое это безумие – сказать то, что заведомо не понравится лордерам, да еще и позволить кому-то записать это. – Возможно, я поднимусь на несколько позиций в их списке разыскиваемых, ну и что с того? В любом случае я уже в нем есть.

– Верно.

– Хочу поблагодарить тебя за то, что нашел Бена.

Эйден неловко пожимает плечами.

– Это самое меньшее, что я мог сделать. Всегда чувствовал себя виноватым в том, что он натворил.

– Ты ни в чем не виноват, – возражаю я. – Если вина и лежит на ком-то, то только на мне. – Или Нико, добавляю про себя, но Эйден не знает про Нико. Вздыхаю. Я о многом не сказала Эйдену. А должна? Для ПБВ было бы, конечно, ценно признание Стеллы в том, что ее мать, лордер, стояла за убийствами. Но, во-первых, я обещала никому об этом не рассказывать, а во-вторых, у меня нет никакого подтверждения, без которого, как говорит Флоренс, любые показания есть лишь слухи.

– У тебя такой вид, будто ты где-то за тысячу миль отсюда.

– Извини.

– Нам нужно поговорить еще кое о чем.

– О чем же?

– Будь осторожна с Беном, Кайла. Мы не знаем, что с ним сделали. Но в любом случае, что бы это ни значило, он уже не тот парень, которого ты знала. Без воспоминаний о том времени, когда вы были вместе, Бен другой.

– Он все равно Бен.

– Не тот, каким был, но посмотрим, что выяснится после сканирования, если удастся это устроить. Похоже, они использовали типичную процедуру Зачистки, только менее глубокую. Его личные воспоминания стерты, но понятия более общие, как, например, мировоззрение, сохранились, как и способность к независимому мышлению и самостоятельным действиям. Лордерам они более полезны в роли агентов, но при этом им легче вырваться из-под контроля, что и случилось с Беном.

Молчу. Я же пробилась к нему, разве нет? Где-то внутри мой Бен, и я дотянусь до него так или иначе. Должна.

– Для одного дня достаточно? Мы организовали для тебя комнату, но ее придется делить с одной студенткой. Я покажу.

Выхожу следом за Эйденом. Идем по коридору.


– Что это за место?

– Колледж Всех Душ. Один из оксфордских колледжей.

– Я думала, Оксфордский университет контролируется лордерами. Или нет?

– Официально – да, но это одна из причин, почему мы здесь: прятаться на виду, у них под носом. Здесь они не так внимательны. Колледж Всех Душ сыграл большую роль на Оксфордской конференции колледжей, когда было принято решение не принимать участие в протестах. В результате правительство даровало им особые привилегии независимости. Похоже, лордеры так и не поняли, что дело было не в проправительственной позиции колледжей, а в стремлении сохранить и защитить университет. У нас здесь давние, многолетние связи. Дедушка Флоренс был когда-то научным сотрудником, и, когда они изменили правила приема студентов и сотрудников, Флоренс стала одной из первых студенток. К связям между бывшими выпускниками относятся очень серьезно. Когда нам требуется помощь, административный совет голосует за ее предоставление.

– Колледж голосует? – Я шокирована. – Неужели так много людей знают о пребывании здесь ПБВ?

– Да, все научные сотрудники и все студенты.

– Для них это огромный риск. – И для нас тоже, если кто-то не сможет удержать язык за зубами.

– Да. Нам нужно убраться отсюда как можно скорее: тогда мы рассеемся, уйдем в подполье, пока все не успокоится.

Мы подходим к еще одной двери. Эйден стучит. Нам открывает та же девушка, что впустила меня, когда я только пришла сюда.

– Познакомься – Уэнди. Спокойной ночи.

Она закрывает за нами дверь.

Комната непривычной формы. Полки на каменных стенах забиты книгами по истории. Две узкие кровати. Платяной шкаф. Длинный письменный стол с двумя стульями.

– Эта – твоя. – Уэнди указывает на кровать возле окна. От окна тянет холодком. Она показывает мне ванную дальше по коридору, вручает полотенце и смену одежды. В ее глазах любопытство, но она ни о чем не спрашивает.

Инстинкт самосохранения долго удерживал меня от помощи ПБВ, пока я не поняла, что это – единственный путь. Что заставляет студентов колледжа вроде Уэнди рисковать жизнью ради нас, когда они даже не знают, кто мы такие?

Пока я принимаю душ, Уэнди занимается, потом притворяется, что спит, завернувшись от холода в одеяло.

Я думаю о Бене. Где его комната? Спит ли он? Снятся ли ему сны? Несмотря на опасность, которая висит над всеми нами, его близость пьянит. Смотрит ли кто-нибудь, как в ночи поднимается и опускается его грудь? Как там сказала Флоренс? Она сомневается, что Бен сам понимает, кто он такой и что им движет. Он мало знает о себе, но как ему узнать больше, если они держат его практически под замком? Я должна ему напомнить. И я придумаю, как это сделать.





Глава 27




Утро приходит рано вместе со стуком в дверь. Открываю глаза: Уэнди в комнате нет, у двери – Флоренс.

– Спать целый день не получится – пора дела делать. Я вернусь через десять минут.

Пробегаю по коридору в ванную, быстренько умываюсь, надеваю позаимствованные у Уэнди топ и джинсы. Размер примерно мой, только чуточку длинноваты – приходится подвернуть штанины.

Возвращается Флоренс. Входит, закрывает за собой дверь.

– Эйден сказал, ты пожелала присоединиться к ПБВ.

Слегка приподнятая бровь выражает, по-видимому, сомнение.

– Я хочу помогать. – Мне немножко не по себе: кто знает, что за этим может последовать, если к делу привлечена Флоренс.

– Что ж, ты свой шанс получишь. У нас есть несколько свидетелей, вытащить из которых показания мне никак не удается. Эйден предположил, что, может быть, ты сумеешь помочь. Похоже, мне недостает такта. Не получается найти нужный подход.

Изо всех сил сдерживаю ухмылку:

– Ты бываешь немножко агрессивной.

– Ну так что? Я же не нянька и не доктор! – Она усмехается. – Я покажу, где можно позавтракать, а потом разберемся с твоим удостоверением личности. Их делает колледж. Удостоверение носи постоянно с собой. Потом тебя займет Эйден, а позже, но тоже утром, Бен.

– Бен?

– Эйден рассчитывает, что благодаря вашему общению с ним он сможет добраться до его скрытых воспоминаний. – Она закатывает глаза, потом внимательно смотрит на меня. – Есть одно условие. Беном занимаешься ты, но если он сделает или скажет что-то такое, что тебя встревожит или может вызвать беспокойство у нас, ты должна рассказать об этом Эйдену или мне. Договорились?

– Договорились.



– Что мне нужно делать? – спрашивает Бен, пока я вожусь с камерой, переключая ее в режим записи.

– Все, что угодно. Я просто хочу убедиться, что знаю, как пользоваться этой штукой. Готов?