Ректор моего сердца

Выглянула в коридор, нет ли там Кристана. Его не было, и никого другого – тоже. Посыльный уже не работает. И, как в первый вечер после кончины Касадры, пошла к приемной ректора.

На обратном пути опять очень хотелось плакать. В голове проносилась вся моя жизнь в академии. Как я поступила, как училась, как начала преподавать. Мелькали лица знакомых, учеников, друзей. Но я сдерживалась.

Был еще один вариант – просто участвовать в отборе. Но тогда ментальная проверка раскроет, кто я на самом деле, и меня либо незаметно сотрут с лица земли, либо я окажусь в застенках как объект для экспериментов или узница.

Жить хотелось. А значит, уйти из уютной привычной академии в большой мир – не самое страшное, что может быть. Нужно приготовиться к устройству на другую работу (вопрос: какую?), новой жизни и новым привычкам. Здесь нет места слабости и слезам.

Я как-то вся подобралась и вернулась к себе почти бодрая. В груди растекалось облегчение.

Уйти из академии больно. Это конец огромного этапа в моей жизни. Но это правильное решение. Оно сохранит мне и жизнь, и чистую совесть. Главное, чтобы ректор удовлетворил мое прошение об увольнении.

Утром за мной зашел невыспавшийся, с красными глазами Кристан, с ним двое наших друзей: Виктор и Тэя – земной маг и водная волшебница. Вчетвером мы отправились на площадь Высшей Магии, где должна была пройти церемония прощания с Касадрой.

О произошедшем вчера мы с Кристаном не говорили. Оба старались вести себя как ни в чем не бывало. Но напряжение притаилось в каждом из нас. К тому же мне еще предстоит сознаться ему и остальным, что уже написала заявление об увольнении.

Площадь Высшей Магии была самой большой в столице. Гора, в которой располагалась академия, подковой окружала долину, выложенную плиткой. Это место и называлось площадью Высшей Магии. Здесь проходили самые торжественные мероприятия академии.

Там, где площадь была ограничена стенами гор, по кругу располагался амфитеатр, там собрались сотрудники и адепты академии. Прибывали и другие знакомые Касадры.

Прямо в центре площади высился постамент, на котором лежало тело усопшей. Мы устроились среди других водных и земных на заднем ряду амфитеатра, оттуда ее почти не было видно. Лишь традиционное белое платье и силуэт сухой старой женщины.

Я ощущала, что рядом много магии: многие магически «приближали картинку», делали свое зрение острее, чтобы лучше увидеть усопшую и все, что творится на постаменте. Что за интерес у людей к мертвым, подумалось мне, обязательно нужно увидеть пустую оболочку, словно она еще имеет какой-то смысл. Впрочем, наверняка они смотрят не на нее.

У изголовья постамента стоял Герат, справа от него высокий мужчина средних лет со светлыми волосами в бордовой мантии – король Статир, сильнейший маг нашего государства. Торжественный вооруженный караул в ногах Касадры и по периметру несколько близких ей людей.

На них все и смотрели…

Я тоже провела рукой по глазам, чтобы видеть лучше. Интересно, как выглядит ректор на похоронах своей Великой.

Он стоял, как всегда, собранный и величественный, словно был высечен из камня. Черная одежда облегала крепкую фигуру. Волосы аккуратно зачесаны назад, так что видно строгий, рельефный лоб. Лицо его казалось невозмутимым, но в складке губ и в глазах под нависшими бровями притаилась боль. Неужели ему все же больно расставаться с ней? К чему тогда этот срочный отбор? Разве человеку, потерявшему близкого, не нужно время пережить утрату?

Впрочем, сейчас даже не хотелось гадать об этом. Потому что сдержанное выражение лица нашего ректора вызывало… уважение. Почтение к неведомым чувствам мага, потерявшего ту, с кем прожил три столетия.

Церемония началась с торжественной музыки. Потом говорил король – о том, сколько Касадра сделала для академии, а значит, и для страны. Выступили еще несколько высокопоставленных друзей почившей.

Герат говорил последним. Я ожидала чего-то подобного словам короля – о ее роли в академии и величии, но прозвучало другое.

Герат задумчиво смотрел на лицо почившей напарницы, вокруг царила полная тишина. Потом раздался его голос, усиленный магией, слышимый каждому на площади.

– Касадра, ты была воздухом, которым мы дышали. Ты скрывалась в стенах академии, незримо присутствовала в аудиториях. Ты незримо была во всем, ведь ты жила академией целых восемьсот лет. Она была твоим воздухом, а ты – ее. Ты была ураганом, что раздувает жажду знаний в душах. Ты умела заставить идти туда, куда страшно пойти, ты заставляла искать то, что не может быть найдено. И мы шли туда, и мы находили, несмотря на всю невозможность. Ты была матерью академии. Той, что смотрит на выросшее дитя и улыбается, видя его успехи, или качает головой, видя его шалости. И сейчас наш мир осиротел, утратив тебя, – он немного помолчал под взглядами тысяч людей, и в этот момент тишина вокруг стала особенно глубокой и сокровенной. Каждый ощущал, что ректор говорит искренне. Потом продолжил: – Ты была и моим ветром. То легким бризом, то ураганом. И мой огонь горел сильнее благодаря тебе. Благодарим тебя, Касадра Ванми. В добрый путь!

Он поднял руки, и сноп пламени ударил в тело Касадры. Оно запылало в магическом огне, устремленном в небо. Король отшатнулся, а Герат сложил руки на груди и так же задумчиво смотрел туда, где сгорало тело его Великой. Со всех сторон вновь полилась музыка.

Сердце разорвалось. Я не могла отвести взгляд от его высокой фигуры. Что чувствует человек, своими руками предавая огню ту, с кем он был близок три столетия?

Пламя погасло, остался лишь пустой каменный постамент, и Герат первым стал спускаться по ступенькам. А я так и не могла оторвать взгляд.

Я ухожу из академии, и в моей жизни закончилась эпоха. В его жизни тоже закончилась эпоха. Та, что называлась Касадрой Ванми.

– Илона, пойдем! – Кристан потянул меня за руку.





Глава 8




После церемонии прощания по всей академии проходили торжественные поминальные обеды. Водный и земной факультеты собрались в большом зале. Конечно, все говорили о ректоре, о короле, о том, как прошла церемония, о предстоящем отборе, а не о Касадре.

От Лариссы и других свидетелей произошедшего в коридоре разошелся слух, что я – третья приглашенная с водного и что у меня активная переписка с ректором. Слух сводился к тому, что «ректор бегает за Гварди, чтобы она пошла на отбор, а она не хочет». В чем-то даже лестно для меня. Только вот косые взгляды Лариссы и других молодых сотрудниц не радовали. К тому же на девушку, не желающую принять участие в ректорском отборе, смотрели как на ненормальную.

Впрочем, границ вежливости никто не пересек.

С бокалом в руке я скользнула к выходу. Все формальности я соблюла. Можно пойти домой, все равно занятия на сегодня отменили. Только вот… наверное, нужно поставить в известность Кристана и других друзей, что я увольняюсь.

Не трусь, Илона, это в любом случае нужно сделать. Не откладывай.

Я подошла туда, где Кристан разговаривал с Виктором и Тэей.

В этот момент дверь в зал открылась, и вошел секретарь Герата. Несколько секунд он отчаянно крутил головой, пытаясь выцепить из множества лиц нужное ему. К моему ужасу, взгляд его остановился на мне.


– Тарра Илона Гварди? – широко улыбаясь, сказал он мне. – Вас вызывает ректор. Он сказал – немедленно.

Сердце ушло в пятки. Все-таки будет чинить мне препятствия! К тому же слишком многие это слышали. Теперь несуществующую связь с ректором станет невозможно отрицать.

Впрочем… может, это просто разъяснительная беседа на прощание? Но перед приемной ректора сердце колотилось как бешеное. Я то краснела, то бледнела.

Секретарь открыл передо мной дверь…

Герат стоял напротив входа, сложив руки на груди. Лицо его ничего не выражало, только глаза из-под густых бровей на чуть наклоненном лице, казалось, сожгут меня на месте.

Я встала напротив, пока что пройти и устроиться поудобнее мне никто не предлагал.

– Тарра Гварди, – жестко произнес он.

– Таросси ректор, – ответила я.

Странно, но от его режущего тона я начала успокаиваться. Тон недобрый, значит, он по-прежнему ко мне плохо относится. И значит, с большой долей вероятности все же подпишет мое заявление.

Впрочем, когда я слышала у него добрый тон? Разве что во время церемонии прощания он не был таким сдержанно-резким, как всегда.

Он расцепил руки и усмехнулся.

– Итак, вы хотите покинуть академию, тарра Гварди? – взял со стола бумагу, в которой я узнала свое прошение, и несколько раз помахал ею в воздухе, как будто хотел, чтобы я хорошо ее разглядела.

«Хоть бы сесть предложил, поганец твердокаменный», – подумала я.

– Присаживайтесь, – властно сказал он, словно не сесть предлагал, а хотел припечатать меня к креслу.

Я села в предложенное кресло. Ректор остался стоять. Облокотился на краешек стола, снова сложил руки на груди и пристально посмотрел на меня.

Отвратительно. Если бы он хотя бы сел… Когда он стоял, а я сидела, взгляд сверху вниз просто придавливал. Да что это вообще такое! Я пришла отстоять себя. Я незаметно сжала подлокотники. Не позволю тебе, Герат, издеваться надо мной. Ты подпишешь прошение. И все. В тебе больше не будет никакой власти надо мной.

– Да, таросси ректор, я хочу уволиться, – сказала я твердо и подняла взгляд на него. Удивительно, но обычного пренебрежения в его глазах я не заметила. А может, оно и вовсе чудилось мне все это время, пронеслась непрошеная странная мысль. – Я в состоянии передать дела другим сотрудникам кафедры за пять дней. На шестой день я хочу быть уволенной из академии по собственному желанию.

– Понятно, – кивнул ректор. Краешек рта скривился в легкой, едва заметной усмешке. – Мне ясны причины вашего увольнения. Более того, я мог бы подписать это прошение, несмотря на его абсурдность. Но есть некоторые причины, мешающие нам с вами это сделать.

«Козел-бюрократ! – подумала я. – Ну и что ты выдумал! Неужели так хочется настоять на своем?!»

– По закону я имею право уйти в любой момент, – вежливо ответила я, но внутри зазвенела тонкая нить тревоги. Если он сказал «есть причины», значит, они действительно есть. Или он создаст их.

– По закону вы, тарра Гварди, – он вдруг понизил голос, и в нем засквозили приятные бархатные нотки. А в бордово-карих глазах читалось понимание. Так взрослый смотрит на ребенка, когда не подает вида, но понимает все его замыслы и шалости. – Вы можете уйти в любой момент, если выполнили все административные и финансовые обязательства в отношении академии. Вы читали договор, прежде чем подписать, когда устроились на должность младшего преподавателя?

Я поняла, что неудержимо краснею. Читала ли я договор? Как и многие, я его лишь просмотрела. Поэтому деталей я могла не помнить…

– Вероятно, вы забыли некоторые моменты, – сказал Герат. Обернулся, взял со стола еще одну бумагу и протянул мне. – Просмотрите пункт о заработной плате, предоставляемых бонусах и материально-финансовых обязательствах.

«Гад ты паршивый!» – подумала я и растерянно взяла договор.

– Впрочем, можете не утруждать себя. Я объясню вам суть, раз вы успели забыть, – сказал Герат, и я действительно не стала читать. Была уверена, что каждое его слово соответствует сказанному в договоре. Этот паршивец в состоянии не соврать, но рассчитать и предусмотреть все. – Итак, тарра Гварди, во время обучения вы были стипендиаткой академии. Стипендия позволяла вам содержать себя в период обучения. Она была безвозмездным даром академии талантливым адептам. Однако, – его голос зазвучал как будто издалека. Я уже знала, о чем идет речь, – академия предоставила вам бесплатное жилье и оплачивала весь процесс обучения – процент заработной платы преподавателям, расходные материалы. Обучение на водном факультете, кстати, недешевое. То есть вы находились на полном пансионе академии. Если бы вы покинули ее после обучения, то должны были бы в течение нескольких лет или десятилетий возместить академии затраты на ваше обучение из средств, что вы стали бы зарабатывать магией в другом месте. Однако вы стали сотрудником академии, и этот «долг» небольшими порциями вычитается из вашей зарплаты. Вы понимаете меня, тарра Гварди?

Я обреченно кивнула.

– Соответственно, согласно договору, подписанному вами пять лет назад, в случае срочного увольнения по собственному желанию вы обязуетесь либо сразу выплатить академии оставшийся долг, либо работать в стенах академии до тех пор, пока отчисления (вы можете увеличить их объем) не покроют прежние траты учреждения.

– Но разве нельзя выплатить в рассрочку после увольнения? Как если бы я ушла сразу после окончания? – спросила я, хоть и понимала – это все равно что спрашивать у голодного дракона, может быть, он все-таки не будет меня есть.

– Внезапный уход ценного сотрудника – неприятное событие для академии, – усмехнулся Герат покровительственно, мне даже почудилась доля сочувствия в его голосе. Хищник так сочувствует жертве, прежде чем проглотить ее? – Поэтому обычно в качестве возмещения требуется единовременная выплата. Решение о возможности рассрочки принимается администрацией в отношении конкретных случаев. В вашем случае, Гварди, это решение принято не будет, – он словно припечатал меня.

– Да почему же?! – я вскочила на ноги. Больше всего мне хотелось заехать по его красивой физиономии. – Может быть, вы, таросси ректор, не позволите?! Почему?!

Глаза Герата сверкнули ответным пламенем.

– Да потому, тарра Гварди, что ваше решение уйти – идиотское и необоснованное! – резко бросил он.





Глава 9




– Необоснованное?! – почти крикнула я. – А что мне еще прикажете делать, если вы отклоняете все попытки не попасть на отбор?!