Ритуалист. Том 1

Марта неуверенно кивнула.

– Можно попробовать.

И мы попробовали. Следующим утром знахарка присовокупила к щепотке смеси малую добавку, дальше этот довесок пришлось увеличивать снова и снова. Боли я больше не испытывал, на смену ей пришло неприятное онемение, пальцы толком не слушались, всякий раз перед упражнениями их приходилось подолгу разминать. Меня подташнивало, болела голова, но я не собирался – просто не мог себе позволить! – отказываться от зелья. Я не желал вновь становиться разбитым и собранным из нескольких кусков. Ничто не должно ограничивать мой талант!





2


В полнолуние приснилось счастье. Беспредельное и неописуемое. Чистое и светлое. Поразительное.

Я кое-как сполз с полатей и даже доковылял до помойного ведра, прежде чем меня скрутил приступ рвоты. Но счастье не отпускало. Оно, словно вцепившийся в жертву коршун, тянуло обратно в сладостное забытье. Сон полностью выветрился из памяти, а само ощущение безмятежности и всепоглощающей любви никуда не делось. Было погано.

Больше настоя мандрагоры Марта мне не давала.

– Ты и так принимаешь отвара куда больше, чем способен вынести нормальный человек! – отрезала знахарка. – У всего есть границы! Если пристрастишься к зелью, то рано или поздно оно прикончит тебя!

Я оделся и ушел, хлопнув дверью. Привычной дорогой добрался до поляны, постоял на своем заветном месте, тщетно пытаясь очистить разум от гнева и сожалений об упущенных возможностях. Увы мне, но Марта была совершенно права. Я поддался слабости и погнался за миражом, допустил ошибку. Нельзя вновь обрести целостность, пичкая себя ядовитой дрянью.

Разумом я это прекрасно осознавал, но внутри все так и клокотало. Эмоции били через край, им требовался выход, и оставалось лишь закричать, выплескивая раздражение и боль:

– Святые небеса! За что мне все это?! За что?!

Но я знал. Знал и не пытался переложить вину на Провидение, просто проявил мимолетную слабость.

– Прости, господи, мою несдержанность…

Несколько минут я бездумно вдыхал морозный лесной воздух, затем огляделся по сторонам. Кроме одинокого дуба, других лиственных деревьев на глаза не попалось, и, поскольку раньше мне ни разу не доводилось работать ни с соснами, ни с елями, я остановил свой выбор именно на спящем великане. Кинжалом срезал с него пару толстых ветвей, сунул их под мышку и отправился в обратный путь.

Пока стягивал сапоги, Марта глядела на меня настороженно, словно затравленный зверек; я не выдержал и усмехнулся:

– Не думай, что сможешь отлынивать от занятий!

Глаза знахарки просияли; уверен, она даже расцеловала бы меня, если б не заснеженная куртка.

Какой прок возиться с ведьмой? Если начистоту, я упражнялся с ней отнюдь не из-за банальной благодарности за спасение жизни. Все объяснялось ничуть не менее банальными скукой и тщеславием. Заняться в этой глухомани в любом случае было решительно нечем, да к тому же мало кому в жизни выпадает возможность вылепить из простой девчонки истинного мага.

– Приступаем! – предупредил я, взял зачарованный прут и принялся сгонять им эфир. Почти сразу у меня заломило руку, но я стиснул зубы и продолжил свое занятие, а потом коротко скомандовал: – Давай!

Марта постаралась, но особым успехом не смогла похвастаться и на сей раз. Пусть она и контролировала энергию уверенней день ото дня, но для построения полноценного заклинания ее способностей пока что еще недоставало.

Отдышавшись и вытерев от пота раскрасневшееся лицо, она указала на срезанные мною палки и спросила:

– А это зачем?

– Пригодится, – неопределенно ответил я, сходил на улицу и растер снегом пылающую кисть. Вернулся и принялся перочинным ножом счищать с веток кору, укорачивать их и подгонять под руку.

– Волшебные палочки! Ты делаешь волшебные палочки! – догадалась тут Марта. – Одна для меня?

– Тебе это ни к чему, – покачал я головой, не отрываясь от заготовки будущего жезла. – Ты истинная.

Знахарка печально вздохнула и вдруг чмокнула меня в щеку.

– Даже не представляешь, как важно, что ты веришь в меня!

Столь открытое проявление эмоций удивило, но я заострять на нем внимание не стал, болезненно поморщился и покрутил кистью. Гримаса не укрылась от Марты, она дотронулась длинными худыми пальцами до пылавшей огнем кожи и сказала:

– Сейчас приготовлю мазь.

– Из корня мандрагоры? – насторожился я.

– Не бойся, не отравишься, – уверила меня знахарка и принялась смешивать какие-то микстуры. Затем приправила их щепоткой измельченного корня, добавила масла и растерла в жидкую кашицу.

– Уверена?

– Через кожу зелье впитывается слабо. В кровь мало что попадет, только не слизывай.

Я не понял, пошутила Марта или нет, уточнять не стал и протянул руку. Знахарка нанесла на воспаленную кожу густой состав, и мазь приятно охладила кисть. Очень быстро жжение прошло, без следа сгинула ломота. Ладонь будто заморозили.

Озадаченно хмыкнув, я покрутил кистью и спросил:


– А если пропитать раствором палочку, эффект сохранится?

Марта неуверенно пожала плечами.

– Не знаю. Хочешь попробовать?

Я хотел. Знахарка задумчиво откинула с лица серебристо-белые волосы и принялась рыться в шкафу с кувшинами и банками. Вскоре она подобрала подходящий по размерам горшок, поместила туда одну из заготовок и залила смесью льняного масла, выжимки из корня мандрагоры и невесть еще какой дрянью. Горшок отправился в печь, а мы занялись своими обычными делами. Немного попрактиковались в арифметике и грамматике, после обеда пришел черед тайных искусств. Теоретические знания были ничуть не менее важны, нежели практические умения, и в этой области Марта демонстрировала вполне очевидные успехи. С памятью у нее дела обстояли наилучшим образом.



На следующее утро я первым делом выудил заготовку волшебного жезла из раствора и поставил ее обтекать на миску. Но результат, откровенно говоря, не порадовал: после выварки дерево размякло и местами расползалось от простого нажатия пальцев.

– Надо было просто замочить в масле, – предположила Марта, зябко поежилась в ночной рубахе и пошла растапливать печь. – Только не мой палку в ведре, – предупредила она, – в дереве сейчас столько зелья, что хватит отравить небольшой пруд.

– Шутишь?

Марта рассмеялась.

– Ну, похлебку я бы ею размешивать точно не стала. Непривычный человек и окочуриться после такого может. И в руки лучше никому не давай. Если вдруг пальцы оближут, плохо станет.

– Учту.

Я сунул в горшок вторую ветвь и взял испорченную заготовку, намереваясь выкинуть ее в помойную яму, но вдруг обнаружил, что размягчен лишь верхний слой, а под ним дерево сохранило и прочность, и упругость. Тогда я подумал-подумал и скоропалительных решений принимать не стал, решив для начала проверить, не выйдет ли из палки толк. А выбросить ее всегда успею.

Уже вечером, когда стекли остатки масла, я обскоблил и ошкурил заготовку, тогда и обнаружил, что жезл получился каким-то завораживающе-неправильным. Тут и там выпирали и бугрились волокна, а сточить выпуклости не представлялось возможным из-за отсутствия подходящего столярного инструмента. Оставил все как есть.

Для пробы я острием перочинного ножа нацарапал на рукояти вязь смягчающих магическую отдачу символов, намереваясь впоследствии их углубить, и впал в ступор, пытаясь просчитать структуру инициирующих формул. Бугристая поверхность заготовки накладывала самые серьезные ограничения, стандартные подходы здесь не годились.

Вытребовав у Марты разделочную доску и муку, я допоздна вычерчивал возможные варианты, разбирал их и отбрасывал, пока не остановился на одной из схем, которая, по всем моим расчетам, наилучшим образом обеспечила бы взаимодействие жезла с незримой стихией. На этот раз я решил не наносить никаких стандартных заклинаний, предпочтя скорости сотворения отдельных чар универсальность инструмента.

Весь следующий день ушел на прорисовку формул, а уже на закате я опробовал свою поделку на практике. Привычным движением крутанул жезл и присвистнул от удивления: цепляла волшебная палочка эфир непривычно жестко и резко, создалось даже впечатление, что пытаюсь управлять опущенным в воду веслом. Вспыхнули серебристым сиянием наметки колдовских письмен, запахло паленым деревом. Из-за пропитки поверхность казалась слегка липкой, зато экстракт корня мандрагоры заморозил руку и погасил боль призрачных уколов. Да и в целом рывки и откаты сглаживались колдовским жезлом на удивление хорошо.



Своим новым инструментом я остался всецело доволен и без промедления приступил к вырезанию на жезле полноценных формул. Работал неспешно и в свое удовольствие, попутно обучал Марту взаимодействию с незримой стихией, и постепенно у ведьмы стали выходить некоторые простейшие чары.

К исходу зимы знахарка вполне уверенно строила большинство базовых схем, но вот беда – предварительно мне всякий раз приходилось для этого уплотнять эфир. С незримой стихией в спокойном состоянии Марта работала из рук вон плохо, и дело было вовсе не в недостатке способностей, проблема крылась исключительно в ее голове. В моих силах было дать девчонке знания, но я оказался не способен вытравить суеверную дурь о даруемой лесом силе. Это печалило.





3


Нехороший звоночек прозвенел в самом начале весны, когда снег стал подтаивать на солнце, а лес по утрам уже наполняло птичье пение. Я не понял этого, не осознал и не решил для себя, просто однажды проснулся с четким пониманием, что никуда не хочу отсюда уходить. Мне было здесь хорошо, а интриги и волнения большого мира лишь пугали и вызывали отвращение.

Марта мирно сопела, прижимаясь ко мне теплым боком, дом за ночь выстыл, и выбираться из-под одеяла нисколько не хотелось, но у меня просто не оставалось иного выхода, кроме как слезть с полатей и начать собирать вещи.

В здравом уме и твердой памяти мне бы и в голову не пришло остаться жить в этой глухомани. Нонсенс! И значит, либо сеньор вон Черен начинает понемногу сходить с ума, либо он больше не хозяин своим чувствам и желаниям. И в том, и в ином случае следовало поскорее уносить отсюда ноги. Пусть перевалы и откроются только к концу месяца, но медлить не стоит, если только не желаю однажды проснуться, позабыв, что вообще собирался куда-то уходить.

Подпоясавшись оружейным ремнем, я заткнул за него волшебный жезл, а вторую заготовку, которая все это время вымачивалась в льняном масле и выжимке из корня мандрагоры, завернул в лоскут и убрал в подсумок. Поискал глазами сочинение о ментальном доминировании, и тут на печи заворочалась Марта.

– Филипп? – окликнула она меня. – Куда ты?

– Ухожу, – спокойно ответил я. – Рекомендательное письмо для поступления в университет оставлю у хозяина постоялого двора.

– Письмо?! Ты не можешь просто взять и бросить меня! Мне еще столько всего надо узнать!

Меньше всего мне хотелось выяснять отношения, но я не поддался порыву, не хлопнул дверью и заявил со всей возможной в этой ситуации твердостью:

– Тебе надо поступить на факультет тайных искусств и получить лицензию.

Марта тоненько рассмеялась, усилием воли подавила истерику и выкрикнула:

– Я не могу никуда отсюда уйти! Лес не отпустит! Это мой дом, пойми же ты! Без него я ничто!

– Бред! – отмахнулся я и поднял с пола снегоступы.

Девчонка обожгла меня злым взглядом льдистых глаз, поколебалась немного, будто собиралась с духом, и выпалила:

– Я – подкидыш!

– И что с того? Не важно, сирота ты или нет. Если не сможешь заплатить за обучение, тебе выделят стипендию.