Родитель «дубль два»

– Сейчас, Петя закончит – будем думать. Без его данных это все выдумки.

Все стояли над душой, пока Петр лежал пузом на столе и внимательно по квадратам рассматривал карту.

– Ну, приговор: вот длинное озеро: Парсамонселка, по нему и на двух фронтальных дорогах видны отчетливые следы переброски личного состава и техники, как к мосту Алавуоки, так и в леса на северном побережье озера. Дымы вытянуты от границы в сторону Суомуссалми до озера Куивасярви. На фронтальной дороге три опорных пункта противника. Вот, вот и вот. Расстояние от границы до Куивасярви – 24 километра 750 метров. Они начнут атаки с восточной стороны дивизионной колонны. Скорее всего, как таковой атаки не будет. Думаю, что применят управляемые заряды. Шоссе, сто процентов, минировано. Времени для этого у них было достаточно. Разорвут колонну на части и начнут ночные атаки и минометные обстрелы. В остальных местах войск много меньше. Похоже, что мы сорвали им сегодня минирование мостов в Рухтинансалми, но время у них есть, а связи с батальоном Егорцева у нас нет. Предлагаю вызвать сюда или комкора Духанова, или их самолет для доставки аэрофотоснимков, или самим лететь в Подужемье.

– А почему не передать по телефону? – задал вопрос Василевский.

– В отличие от нас, противник вовсю использует разведку, и никакой уверенности, что он еще не подключился к линиям связи погранотряда, у меня нет.

– Стопроцентной гарантии дать не могу. Противник в курсе, где проходят линии связи. Периодически его «лежки» вдоль кабеля обнаруживаем. Заглубляли кабель, но тут во многих местах просто камень, скала. Там он идет по поверхности.

Василевский снял шинель, орденов у него не оказалось, в отличие от майора Кузнецова. Остальные, глядя на него, тоже сняли куртки и полушубок. Василий приказал принести чаю. Пока ждали чай, Кижеватов перенес на карту расположение войск противника. Звякнул в разведбат, и в комнате появился еще один майор, Кодинцев.

– Да, вчера мои туда попытались сунуться, еле ноги унесли, спасибо летунам, позволили оторваться от противника. Насчет Духанова – это вы зря придумали, он в такую даль не поедет, не по чину. Летчиков-ночников у него нет.

– Это точно, нам завтра приказано сопроводить борта из Суомуссалми в Подужемье, если за ночь их не сожгут, – поддакнул Кузнецов. – Самим лететь бессмысленно, мы никто и звать нас никак, в девятую армию не входим. Петя, свяжись с Бонч-Бруевичем, пусть свяжется с Духановым, ему он точно не откажет.

Петр вышел и, придерживая болтающийся «маузер», пошел наверх к локатору по снежной дороге. Неожиданно даже для меня он вдруг выдернул пистолет из кобуры и прыгнул с дороги в кювет, вытянув руку в сторону, и дважды выстелил из пистолета в какое-то появившееся бело-серое пятно. Раздался выстрел у караульной будки, взвыла сирена и зажглись прожектора на вершинах деревьев и на крыше казармы. Еще два выстрела из «маузера», в ответ – автоматная очередь, и громкая строчка ручного пулемета с наблюдательной вышки. Забили пулеметы из дотов на сопке, два каких-то взрыва, сухие выстрелы винтовок, несколько очередей из автомата. В общем, Духанов приехал сам, чуть позже, для того, чтобы лично разобраться, кто прошляпил нападение на высокую комиссию? Кто виноват в том, что дело государственной важности и жизнь члена-корреспондента Академии Наук СССР оказалась в опасности?

Петя разжился трофеями и вытащил из унта три осколка наступательной гранаты. Шестеро пограничников погибли: вырезали секрет и обстреляли выбегавших по команде в ружье из казармы. Диверсионная группа почти вся была уничтожена, трое пленных. Стреляет Петр отлично, а вот у меня, старого, мозгов и боевого опыта не хватило, я продолжал думать о том, что обсуждали в комнате, а молодой пацан смог определить засаду на дороге. Ну, все-таки всю молодость он провел на погранзаставах. Медаль «За отвагу» и орден Красной Звезды, то, что мог дать сразу командующий армией, украсили его грудь. Это за три сбитых, а за сведения о противнике вся группа представлена к «Знамени». Направили представление командующему фронтом Ворошилову. Переброшены еще люди, счетверенные зенитные установки ЗПУ-4 (счетверенные «максимы»), и даже две ТКБ-149. Привезли цистерну под топливо. Увеличили охрану аэродрома. Доставили сборно-щитовые домики для комсостава и сборную столовую вместе с обслуживающим персоналом. Бонч-Бруевич пожаловался, что трое суток питался только консервами с сухарями.

На следующий день после налета на аэродром приземлилось три звена И-153 и четыре У-2. Прибыли артиллерийский и гаубичный полки 44-й дивизии, которые приступили к окапыванию и оборудованию позиций. Сама дивизия стоит пока в Ухте лагерем, техника в колоннах на советской территории. Увеличились, наконец, перевозки продовольствия и боеприпасов в 163-ю дивизию. Девятка «чаек» ракетами и бомбами работает по южной части Суомуссалми. Зеленцова заставили атаковать южный поселок. Лед озера покрылся занесенными снегом бугорками тел. Бессмысленная атака, сплошная показуха! Девятую дивизию финнов мы не трогали, но ежедневно проводили аэрофотосъемку их позиций. Высчитали мы места закладки фугасов. Наконец сосредоточение 44-й дивизии закончено, она развернулась в боевой порядок, артиллерийские полки и батареи были развернуты в девяти километрах от границы.

Утром 20 декабря 25-й стрелковый полк занял Раатте, тихо ликвидировав опорный пункт противника в 1580 метрах от границы. Ему обрезали связь, атаку провели во время смены гарнизонов дзотов. В самом Раатте был короткий бой на западной окраине села. Пехота продолжала наступление фронтом порядка километра, с целью захвата заградительных опорных пунктов, шесть из которых были вскрыты воздушной разведкой. Наша служба перехвата зафиксировала активизацию работы трех радиостанций, и в этот момент была проведена первая, двадцатиминутная, артподготовка по вскрытым позициям мест сосредоточения финнов: Котаниеми, Ала-Вуокки, Керала, Киисехто, Сангинахо, Хонкаярви и шести лагерям в лесах, названий у которых не было.

Наше звено было поднято в воздух, мы обнаруживали огни автомобилей, которые штурмовали сами или наводили на них артиллерию. С рассветом «чайки» провели штурмовку участков дороги, которые были выявлены как места закладки фугасов. В трех местах фугасы сдетонировали, «чайки» вернулись на базу, переснарядились и повторили налет по остальным предполагаемым местам закладок. Еще два минных поля сработало, а бронеразведывательные батальоны перебрасывали по дороге пехоту, которая разворачивалась и оборудовала опорные пункты для обороны шоссе. «Чайки» выискивали и штурмовали все, что движется, в лесу слева от дороги. В 11.00 44-й конный разведывательный эскадрон двинулся по дороге в сопровождении семи танков Т-26 в сторону Суомуссалми. Вышли на шоссе еще два полка: 131-й и 132-й, артиллерия приготовилась нанести еще один удар. Мы отвели эскадрилью «чаек», и они спешно готовились к вылету. Наше звено было готово взлететь и находилось в машинах. Над дорогой кружил корректировщик У-2, который и обнаружил на объездной дороге в районе торфяных болот колонну вражеских автомобилей в количестве 80 штук. Им требовалось преодолеть семь километров, чтобы перерезать дорогу в самой узкой части: у мостика через ручей между озерами Коккоярви и Тееринен. Но бункер на мысу уже уничтожен авиабомбой, к мосту выдвигаются с двух сторон танки и пехота, на подходе кавалерия. И звено И-16 сорвалось со льда озера и несется под самыми облаками к месту событий. Мы поймали колонну до того, как они успели выехать на дорогу к мосту. Кузнецов ударил ракетами и отвалил в сторону.

– Зацепили! – сказал он чуть позже сдавленным голосом.

Ухов разрядился практически в то же место, приказал бить по хвосту и ушел за Мишей. Мы выполнить атаку не успели и предпочли отвернуть, так как на дороге возникло громадное число разрывов артиллерийских снарядов. Два артполка накрывало дорогу частыми залпами, поэтому мы ушли в сторону и кружились там. Заполыхал склад леса в Суомуссалми. Эсэсовец понял, что южный поселок ему не удержать, и приказал сжечь его. Тут Петр подлетел к появившейся эскадрилье «чаек», помахал флажками, сбросил ход и повел эскадрилью в сторону. В этом полете он был ведущим, и Тагир пристроился за ним. Через 18 минут он ракетами обозначил цель: военную базу Холикангас, место квартирования 9-й дивизии, ее штаб и место проживания семей военнослужащих – офицеров и унтеров. Эскадрилья более получаса била по всему, что было внизу. А два «ишачка» выпустили 16 ракет и кружились над «чайками» в ожидании взлета противника с соседнего аэродрома. Но оттуда никто не взлетел. Последний заход, и домой. И только теперь сзади появился противник. Одиночный «Буффало Брюстер» догонял израсходовавших топливо и патроны «чаек». Серьезный и очень крепкий «товарищ». Имеет мощность двигателя на двести сил больше, четыре пулемета 50-го калибра, почти на сотню больше скорость, чем «ишачок». И на сто пятьдесят больше, чем «чайки». Сходили за хлебушком! Помощь оказать некому: командир ранен, Леша на аэродроме.

– Нас преследуют, одиночный истребитель, – сообщил Петр на базу по-туркменски.

– Наблюдаем, имеет скорость выше, чем ваша группа. Высылаем подкрепление.

До дома – 20 минут лёта на скорости «чаек». Петр и Тагир перешли на новый канал, чтобы успеть переговорить до начала боя.

– Это «Бревстер», про них говорили, что шведы их передали финнам. Движок на 200–300 лошадей мощнее, чем у нас, слаб на горизонте, плюс – нас двое и полный боезапас.

– Зря ракеты выпустили, – заметил Тагир.

– Можем что-нибудь изменить?

– Да нет уже.

– На месте не стой, выполняй змейку, отсекай от «чаек».

– Понял, давай назад, Петя, удачи!

Они вернулись на свой канал, где их уже вызывал Алексей.

– Идем парой, 12, – сказал он по-туркменски.

Перешли на двенадцатый канал, передали информацию.

– Блин, какого черта туда полезли? Ну, держитесь, на подходе. Назад!

Петр выполняет змейку, «чайки» идут как привязанные к друг другу. «Бревстер», их тогда все так называли, читая «брюстер» по-немецки, лезет на высоту, за счет этого чуть снизил скорость. Будет клевать сверху. Оставалось 50 километров, когда он свалился на крыло и начал пикировать. Пара пошла на разворот в разные стороны с набором высоты, вывешивая врагу морковку: либо правого, либо левого. Пустые дополнительные баки пошли вниз до начала маневра. «Бревстер» пикировал на Петра, но тот успел развернуться на него, поймать его в прицел и дать короткую из пушек. А сбоку к F2 уже пристраивался Тагир, который открыл отсекающий огонь из ШКАСов. Тут до «брюстера» дошло, что пара слетанна и опасна, его нос пошел вниз, подныривая под очереди, решил заняться «чайками». Связи у них нет, а вдруг? «Чайки» плотным строем пошли на иммельман, мгновенно развернулись и ощерились очередями. «Брюстер» решил уйти вверх, так как вниз у него уже не было высоты, от него полетели куски сорванной обшивки, «чайки» попали. Во время переворота пилот краем глаза заметил открывшую огонь пару «ишаков», ожидавших его в верхней точке маневра. Еще попадания, и он решил выйти из боя. Одиннадцать против одного – многовато. Ушел в пике, прижался к земле. За ним никто не пошел: фиг догонишь, да и горючки осталось последние литры. Алексей подлетел через три с половиной минуты и занял строй выше и сзади. Первая пара села с ходу, эскадрилья вытянулась колбасой, Алексей с ведомым прикрывали. Вдруг оператор прокричал:

– Цель по пеленгу 230, дистанция три километра, высота сто.

«Брюстер» решил посчитаться за пробоины. Два «ишачка» немедленно пошли в атаку. Но «брюстер» встал на вираж, дыманул двигателем и направился восвояси. Внезапная атака не удалась, ввязываться в бой рядом с аэродромом, на котором неизвестно сколько самолетов и зениток, было совершенно не с руки. Все летчики в один голос говорили, что у самолета были видны «короны» под «свастикой». Вместо раненого Кузнецова летал «начальник ВВС армии» подполковник Свириденко, у которого был допуск на тип 20, со всеми двигателями. Ранение легкое, пробита мякоть правой руки на плече снизу. Зря не взяли с собой Хабарова. Впрочем, Кузнецов уже отправил РДО и просит направить сюда дополнительно летчиков, техников и целый список специалистов и запасных частей. Воевать так воевать.



– Какого черта полезли так глубоко к белофиннам? – первое, что спросил Кузнецов, придерживая подвешенную на косынке руку.

– Финны начали жечь южный поселок, а командуют ими оттуда, Васек говорил и показывал.

– Ну, тогда ладно, это правильно, и что боезапас оставили – тоже хорошо. Откуда он взялся на нашу голову? Почему раньше не видели?

– Черт его знает, тепло сегодня, у него движок на морозе плохо запускается, я слышал. Вот и вылетел. Воюет грамотно, стервец, свое преимущество разыгрывает, как мизер без прикупа.


– Да ничего, пока он один – это не страшно, а вот «чайкам» надо держать ухо востро и действовать строго строями. Блин! Ладно, пошли обедать, стемнело, так что наше время кончилось, наверное.

Пожрать не дали! Не успели доесть первое, как прозвучала тревога. Бегом к машинам, все запрыгнули в них.

– Цель, групповая, пеленг 160, скорость 300, дистанция 100, высота 2500, курсом на нас.

– Там же наши?

– Я по отметкам опознать этого не могу. – Оператором сидел Володя Иванов, он – гражданский, и за словом в карман не лез. – О полете никто ничего не знает. К запуску! Мне не хочется, чтобы нас бомбили.

– Вторая пара – к запуску! Петр – ведущий. Первая пара – отбой. – Это майор Кузнецов. У Свириденко допуска к ночным нет. Леша, поругиваясь, выпрыгнул из машины, к которой техники начали пристраивать маслогрейку. Сдвинул шлемофон на затылок и пошел к столовой, заканчивать обед. Пересеклись со Свириденко:

– Лександр Иваныч, надо бы бумажку-то оформить, так и будем на земле сидеть!

– А что звеном-то не пошли?

– Ночью тройкой много не налетаешь, чуть зевнул, и похороны. Мы давно на четверки и пары перешли, когда курсантов не учим. Там все по закону, чтоб ему ни дна, ни покрышки. Пара действует свободно, как один самолет, а тройка – то один ведомый мешает, то другой. Если не возражаете, то перед рассветом попробуем. А вечером – посадку отработаем.

– Давайте попробуем, – согласился Свириденко.

Пара шла на перехват, прошли под целью и с набором высоты вышли в хвост чуть справа и выше. Петр нажал на запуск посадочной ракеты. Вспыхнула мощная фара, которая осветила цель. ПС-84 с красной звездой на хвосте. А охранение их зевнуло, они впереди, и только отреагировали на вспышку сзади. Но пара зажгла навигационные огни, отвалила от цели и выпустила зеленую ракету, сигнал: «Я – свой!» на сегодня.

– Крамбол, я – тринадцать. Свои, пс-84, 26-й борт, ВВС РККА. И звено сопровождения, их пока не вижу. Выясняй, какой у них канал?

– Должен быть второй или шестнадцатый.

– Иду на второй. Борт двадцать шесть тринадцатому.

– На приеме, тринадцать, в чем дело? Это вы хулиганите?

– У меня приказ: перехватить, опознать, если финн, то уничтожить. В Кеми о вас данных нет.

– Петрозаводск, следуем UHTR.

– Мы оттуда, до встречи.

Они погасили огни и ушли вниз еще до того, как тройка сопровождения разобралась, как развернуться и атаковать их. Прибавили и сели раньше штабного самолета. Большое начальство летит, если даже в ночи охраняют. Надо успеть доесть обед.

Насчет «большого начальства» как в воду глядел. Прибыл командующий 8-й армией командарм 2-го ранга Штерн. Ворошиловские усики, ордена Ленина, Золотая Звезда и Красные Знамена в один ряд. Руки в карманах мехового пальто из очень дорогой и красивой кожи. В фуражке, несмотря на усилившийся к вечеру мороз. У него те же проблемы, что были здесь: в мешке сидит 54-я дивизия, и 168-я имеет все шансы повторить этот печальный опыт. У командарма приказ деблокировать 54-ю, прилетел на месте разобраться, как выкрутиться из сложившегося положения. Умный мужик, не в штаб прилетел, а на место событий.

Петр с Тагиром вышли из столовой, а перед ней стоят трое летчиков навытяжку, а этот тип их раз… разносит до основания, что от такого прикрытия одни занозы, и толку ноль, только топливо жгут. Ну, на флоте бабочек не ловят, правильно разносит, но очень жестко. Прошли в курилку, она – закрытая, из-за обстрелов это место прикопали и тремя накатами перекрыли. Чуть погодя, эти трое рас… разгильдяев входят туда, руки дрожат, видать попугал их командарм крепко, один из них высказался, что морду бы набил тому, кто их чуть под трибунал не отправил, но понятно, что не Штерна он имел в виду.

– А ты попробуй!

Ну и понеслось. Это раньше Петя драться не умел, так я ему целый комплекс упражнений продумал для утренней «гимнастики». Он у меня и боевое самбо одолел, и удары теперь поставленные, и, главное, нет у него «спортивного комплекса»: главное не навредить противнику. Приемы проводит жестко, без опаски и оглядки на закон о превышении необходимой обороны. В общем, перехватил он руку, провел болевой в стойке, и маузер к голове задиры приставил. Их ведущий тут же:

– Ребятушки, успокойтесь, без стрельбы, он – погорячился, товарищи морячки.

Куртки у нас сильно иного кроя, этим морские летчики сильно отличаются от сухопутных. И кобуры висят по-другому, в стесненных условиях так носить удобнее, но при ходьбе мешают. Но мы ж много не ходим. Оставили сухопутчиков в курилке, пусть нервишки подлечат. А позже встретились снова, в кают-компании. Там и выяснилось, что летают ребята без раций, поснимали РСИ-3, ибо кроме шума – никакого толку, вот нас и зевнули.

– Кого привезли на нашу голову.

– Штерна, командарма нашего. Еще и дома получим по самое не балуйся. Блин, что такое не везет, и как с ним бороться, – сплюнул ведущий в сторону.

– На палубу не плюют, – заметил Ухов.

– Ну, так, вас-то вон набрали, как на подбор, орденоносцев, а у меня в эскадрилье все сразу после выпуска, кроме командиров звеньев. Только за ручку научили держаться.

– Так вас наши молодые и перехватывали, мы на такое дело не ходим, не по чину, – схохмил Ухов, переглянувшись со Свириденко. Им летать вместе, вот и на земле стараются рядом побыть, чтобы понимать друг друга с полуслова.

Штерн в это время находился на КП 44-й дивизии и разбирал операцию с двумя комдивами: комбригами Зеленцовым и Виноградовым. Зеленцов два часа назад прибыл сюда для согласования дальнейших действий. Виноградов напирал на выучку своей краснознаменной дивизии, дескать, продуманно и могучим ударом. А Зеленцов помалкивал, так как информацию он получал от Кузнецова, и о первоначальных планах Виноградова знал. Поэтому и молчал.

– Темните вы что-то, товарищи комбриги, недоговариваете. Откуда у вас данные о противнике, да еще и довольно подробные?

– Разведка моя сработала, – ответил Виноградов.

– Что ты мне врешь? Вон твоя разведка, в Тикше баб мнет, еще с восемнадцатого числа. Я своих армейских разведчиков с собой из Приморского края привез, восемь групп послали только они, не считая дивизионных, никто не вернулся.

– Ну, так, воздушная разведка сработала!

– Какая-такая воздушная? Что ж они: между елок летают? Начштаба! Откуда сведения?

– Доставил командир 25-го стрелкового полка майор Василевский, получил их здесь, на Гусинской заставе, 15 декабря. Он же приносил обновления каждый день до начала наступления. От первоначальных планов пришлось отказаться, так как данные говорили о том, что дивизия будет атакована на марше. Кто разрабатывал эти планы, мне не известно. На первом была подпись командарма: «Утверждаю».

– Он здесь был?