Русский брат. Земляк

— Шума будет достаточно, — пообещал он, памятуя про опасения майора на прошлой встрече.

Вокруг финальных боев международного боксерского турнира чувствовался большой ажиотаж: еще на подходах одни спрашивали лишний билет, другие предлагали — по тройной цене. Молодой человек в тренировочном костюме провел Левченко в зал и показал место.

Бои успели начаться, но зрители реагировали не слишком активно, приберегая глотки и нервы для встреч тяжеловесов. Соседнее с Левченко кресло пустовало — Фатеев явно не торопился.

Вот уже объявили финалистов в первом тяжелом весе, вот они появились, каждый в своем углу. Русский боксер Сычев выглядел коренастее, явно проигрывал в росте. Его сероватое лицо с оспинами и переломанным носом напоминало гранитную глыбу, высеченную отбойным молотком из скальной породы.

Смотрел он хмуро, сосредоточенно — полный контраст с противником. Длинноногий негр с гармонично развитой фигурой улыбался, поблескивая выпуклыми, словно маслом натертыми буграми мышц. Заранее вскидывал руки кверху, напрашиваясь на аплодисменты.

— Может быть пари? — предложил Фатеев, опускаясь рядом. — Здесь вовсю принимают ставки.

— У меня слишком мало времени, чтобы ожидать по сорок минут.

— Не злитесь. Бой в самом деле ожидается интересный. Я бы поставил на американца. Двенадцать побед нокаутом, серебряный призер чемпионата мира. Два года успешных выступлений на профессиональном ринге.

Боксеры по очереди протягивали руки в перчатках на проверку рефери.

— Держите вашу кассету, — как бы между делом вспомнил Фатеев. — У меня сейчас напряженно с финансами. Подождите до следующего месяца. Если дела пойдут получше, мы вернемся к этому разговору.

Американец начал активно, прижал нашего тяжеловеса к канатам и безостановочно «работал» в корпус. Гул в зале нарастал:

— Мочи его! Не стой!

— Держись, Сыч!

— Встречай, блин!

После слов Фатеева Максим сам чувствовал себя так, будто пропустил неожиданный удар. Тот словно хотел обескуражить фээсбэшника пренебрежительно-наглым тоном, застать его врасплох.

«Не спеши отвечать, лучше понаблюдай за боем, — посоветовал себе Левченко. — Будь уверен, просто так эти люди с тобой не распрощаются.»

Сычев держал почти глухую оборону, маневрируя, пытаясь выбраться на середину ринга. Негр молотил безостановочно: по его шоколадной коже градом катился пот — даже брызги летели во все стороны, когда Сычеву удавалось «просунуться» боковым.

Под свист и выкрики из зала рефери засчитал Сычеву нокдаун. Пока он вел отсчет, россиянин кивал головой и переступал на пружинистых кривоватых ногах, всем своим видом показывая, что готов продолжать поединок.

Левченко не ошибся: сидевший сзади человек положил руку ему на плечо и настоятельно порекомендовал не оборачиваться.

— Выслушай меня, не перебивая. Кассета безусловно фальшивка. Но фальшивка, изготовленная очень квалифицированно — в этом тебе надо отдать должное. Твоя инициативность заслуживает поддержки.

Прозвучала команда «Бокс!». Негр схитрил — выдержал паузу, ожидая, что Сычев ринется вперед — реабилитировать себя за нокдаун. Пусть только соперник раскроется, и можно будет поставить эффектную точку в матче.

— Свои кассеты оставь себе на память. Но мы готовы заплатить больше. За реальные услуги.

До конца раунда оставалось чуть больше тридцати секунд. Сычев мгновенно все взвесил и решил пока не лезть на рожон. Они с майором, очевидно, рассуждали одинаково. Гонг застал соперников в клинче. Первый раунд явно выиграл американец.

Левченко торопился запомнить мельчайшие приметы невидимого собеседника: приятный тембр голоса, странноватый, едва уловимый акцент, запах дорогой туалетной воды после бритья и еще набор совсем слабых запахов — их забивал дух разгоряченной толпы. Запах кожи добротных ботинок, запах салона автомобиля, вполне терпимый запах изо рта — человек за спиной явно не страдал болезнями печени и желудка…

С начала второго раунда негр опять попробовал зажать россиянина в углу. На этот раз Сычев встретил его достойно — длинной результативной серией. Многие в зале вскочили на ноги — только в непосредственной близости от Левченко сохранялось полное спокойствие.

В сущности, он получил то, чего добивался. Эти люди разгадали уловку с кассетами. По отчетливым признакам установили, что майор пока действует по собственной инициативе. Если они при всем том делают ему предложение, значит уверены, что смогут проконтролировать на «вшивость», вывести на чистую воду в случае двойной игры. Неужели у них есть свои люди в аппарате службы безопасности?

Американец почувствовал, что выпускает инициативу из рук. Он стал больше маневрировать, танцевать, «порхать бабочкой», как это называется в боксе. Сычев, пригнув голову, шел напролом. Провел прямой в подбородок, зацепил боковым. Соотношение сил на ринге явно изменилось.

Но тут американец использовал свой последний шанс. Несильный удар был точно рассчитан. У Сычева заплыл левый глаз, бровь покраснела и налилась как спелый плод. Теперь первый же удар в голову неминуемо приведет к рассечению и досрочному прекращению поединка.

— Смотря насколько эти реальные услуги могут испортить мне послужной список, — осторожно высказался Левченко.

— Послужной список можно испортить даже скандалом с женой. Тебе это, правда, не грозит. Но тем не менее…

Сычеву как будто только этого недоставало. Самое страшное для противника — поставить русского человека у последней черты. В третьем раунде длинные серии ударов следовали одна за другой — только брызги летели от негра. Чмокающие звуки отчетливо слышались даже сквозь рев зала.

«Когда-нибудь и мы разберемся в открытую, только без зрителей», — подумал Левченко.





Глава девятая. Пуля для прокурора




Назвав своему штатному киллеру фамилию Глебова, Белозерский предупредил.


— Будь осторожен. Прокурор работает на солнцевских. Они горы свернут, чтобы разыскать убийцу. Это тебе не управление по особо важным делам.

Но к Слепцову уже вернулась прежняя уверенность в себе. Покойница не появилась на шоссе, когда он вскинул гранатомет, широко расставив ноги. Значит наваждение больше не повторится.

— Вот тебе краткая выжимка: привычки, распорядок дня, ближайшие планы. Пара страничек — бумагу будем экономить. Читай, запоминай, я их заберу с собой.

— Как по срокам? — Слепцов взял в руки листки.

— Не люблю гнать людей. Главное — чистота исполнения. Ты должен пролететь как ангел по небу.

— А куда переадресовать душу? В рай, в ад?

— Без разницы. Что поближе.

Они разговаривали в новой квартире Слепцова. После разборки на шоссе тому потребовалось срочно исчезнуть со старого места. Белозерский предложил перспективному сотруднику несколько квартир на выбор и удивился, когда Слепцов остановился на однокомнатной.

— Жить одному в двух комнатах? Тяжеловато. Лежишь здесь и не видишь что там, в другой происходит, — доходчиво объяснил киллер.

Белозерский купил квартиру полностью отремонтированной, но Слепцов сразу же отодрал обои и даже краску с пола, поставил новую сантехнику.

— Не люблю после других. Осточертело. В коммуналке полчаса мылся, а час перед этим драил ванну.

Скромную мебель Слепцов не стал забирать, чтобы не привлекать внимания. Нужно было раствориться, исчезнуть сразу и навсегда: кое-кто из близких друзей убитого знал о его затяжном «романе» с неудачником-киллером.

Собеседники общались в пустой комнате, со стенами, оклеенными старыми газетами. Слепцов сидел на раскладушке, его шеф — на табурете.

— Так он, значит, передвигается без охраны? — уточнил Слепцов, отрываясь от «справочных» листков.

— Да, на нем два пуленепробиваемых футляра. Во-первых, убийство прокурора, это не внутренние разборки братвы. Тут милиция будет искать долго и упорно. Во-вторых, вышибить стул из-под солнцевских у всех немеет нога… Вычитал еще что-нибудь интересное?

— В плохую погоду любит занавешивать окна в кабинете. Это ж кто за ним так долго наблюдал?

— Всего неделю. Надо было сделать пометку, а то в самом деле звучит как громкое обобщение.

— Откопали бы лучше что-нибудь эдакое, оригинальное. Прочувствовать его как человека.

— А вон, почитай дальше. Каждый вечер с девяти до десяти выгуливает черного карликового пуделя. Есть описание маршрута. Извини, но ничего оригинальнее при поверхностном осмотре не обнаружено.





* * *


И снова Слепцов добирался на место пешком. На этот раз через центральную часть города. Сплошным потоком проносились мимо автомобили. В электрическом освещении листья казались неживыми, проштампованными из раскрашенного пластика. Почти в каждом кафе часть столиков была вынесена на улицу. Молодежь сидела, далеко вытянув ноги, громко смеялась, чем-то похрустывала.

Каждый из огней на противоположном берегу отбрасывал в Москва-реку длинный, постепенно истончающийся след и можно было представить дома, стоящими на разноцветных колышущихся сваях. Запахи из кафешек раздразнили аппетит. Слепцов выбрал в ларьке спелый банан, аккуратно, четырьмя полосами отлепил кожуру. Откусывая сладкий рожок маленькими кусочками, он сумел растянуть его почти на половину пути. Кожуру выбросил в урну — в неправдоподобно разверстую пасть металлического пингвина — хотя для этого ему пришлось отклониться шагов на двадцать в сторону.

Ровно в половине девятого он был на месте. Кафе со столиками на открытом воздухе остались далеко позади. Здесь подсвечивались только будничные вывески закрытых магазинов: «Аптека», «Хлеб», «Книгочей».

Киллер сразу узнал солнцевского прокурора, тот вышел из дома с забавной собачкой на поводке. Слепцов спокойно двинулся параллельным курсом, с небольшим отставанием. Пока Глебов выдерживал маршрут в точном соответствии с описанным. Несколько раз он остановился поболтать со знакомыми собачниками. Пуделек вилял хвостом, встречаясь то с вислоухим сеттером, то с аристократичной колли.

Кроме владельцев собак народу в аллее почти не было. Слепцов ждал, пока прокурор свернет за угол — дальше через проход под аркой он должен выйти к набережной. Киллер представил, сколько людей сегодня ночью и завтра утром сорвет с места его выстрел. Как долго и упорно станут опрашивать всех этих благополучных собачников, которые не привыкли оглядываться по сторонам. Как тщательно станут вычислять каждый шаг двух главных действующих лиц.

Следом за прокурором он неслышно ступил под арку. Пудель почуял чужого, затявкал и натянул поводок. Но Глебов так и не удосужился обернуться: о чем-то задумался или вообще не воспринимал мелодичный игрушечный лай своего любимца как сигнал тревоги.

Слепцов быстро достал из кармана пистолет с глушителем и дважды выстрелил в черный силуэт. Потом приблизился, чтобы сделать контрольный выстрел в голову. Красиво причесанный пуделек безостановочно лаял и отважно бросался на врага.

Не обращая на него внимания Слепцов довершил начатое и выбрался на набережную. Собачонка лаяла как заведенная, не отпуская его ни на шаг. Встречная парочка удивленно посмотрела на длинный, волочащийся по асфальту поводок.

«Свернуть ему голову не сложнее, чем курице. А может забрать с собой? — вдруг пришло в голову Слепцову. — Неизвестно что с ним станется — беспомощное существо.»

Давным-давно в детстве Слепцову хотелось иметь как раз такую собаку, похожую на заводную игрушку. Он ловко подхватил пуделя на руки. Тот опешил от неожиданности, но быстро пришел в себя и, не раздумывая, впился крохотными зубами в рукав. Слепцов ласково потрепал его за ухо и запрыгнул вместе со своим нежданным приобретением в трогающийся с остановки троллейбус.

Конечно, он отдавал себе отчет, что собака может слишком дорого ему обойтись. Немногим лучше, чем надеть одежду с трупа. Но после долгого бездействия он чувствовал избыток сил.

С Глебовым все произошло как-то уж слишком легко. Будто точный и мощный удар пришелся не в кость, а в подушку. Слепцов перестал замечать сопротивление воздуха, весомость предметов, настороженную замкнутость людей. Захотел в последнюю секунду вскочить в отъезжающий троллейбус — и вскочил, хотя двери уже захлопывались. Забрал собаку от мертвого хозяина, и она уже затихла, пригрелась на руках. Мир услужливо распластался и сразу потерял реальность.

— Поехали ко мне, — обернулся Слепцов к двум девушкам, сидевшим сзади.

— А что будем делать? — спросила брюнетка с мелкой завивкой.

— Трахаться. Нас двое и вас двое.