Рутинёр

– Вот уж не думаю, – покачал я головой и двинулся через площадь.

Когда подошёл к экипажу, его дверца слегка приоткрылась, и вице-канцлер подсказал:

– Ваш человек может ехать сзади.

Микаэль забрался на запятки, а я влез внутрь и уселся напротив Гуго Ранита, саквояж устроил рядом с собой. Карета тронулась с места и, покачиваясь на неровной брусчатке, покатила с площади.

– Сейчас, магистр, я буду склонять вас к совершению чрезвычайно опасного и абсолютно незаконного деяния, – начал Молот, и его прямоугольное лицо с тяжёлой челюстью осталось предельно серьёзным, на нём не промелькнуло даже малейшего намёка на улыбку. – Скажу сразу, мероприятие это такого рода, что в случае провала для всех будет лучше, если вы погибнете при задержании. Поверьте, удар шпаги куда милосердней четвертования или колесования. Да и меня не утянете за собой. Разумеется, я буду всё отрицать, но, чует сердце, это не поможет…

– Не слишком воодушевляющее вступление, – прямо сказал я, и собеседник рассмеялся.

– Оно и не подразумевалось таковым, – заявил вице-канцлер и протянул мне толстую папку. – Если начну вводить в курс дела сам, наверняка заподозрите меня в предвзятости к этой персоне, поэтому лучше ознакомьтесь с показаниями свидетелей и протоколами следственных мероприятий.

Я принял папку, но раскрывать её не стал и выразительно посмотрел на Молота.

– Читайте, магистр. Читайте! Это вас ни к чему не обяжет, просто сэкономит мне время на объяснения.

Ничего не оставалось кроме как отодвинуть с окна шторку, распустить завязки папки и начать просматривать подобранные в неё материалы. Внутри к моему немалому удивлению оказалось досье некоего маркиза аус Саза, получившего подобно большинству отпрысков именитых семейств домашнее образование, а посему не имевшего никакого отношения к учёному сословию и не подпадавшего под юрисдикцию Вселенской комиссии по этике даже теоретически. В поле зрения моих коллег маркиз попал благодаря паскудному характеру и кругу общения, точнее – жертв.

На бумаге были скрупулёзно зафиксированы детали избиений, похищений, насилия, пыток и даже убийств. Перечислялись и безрезультатные потуги юристов Вселенской комиссии привлечь аристократа к ответственности. Полагаю, жертв было много больше, просто тут упоминались лишь школяры и лекторы, не в добрый час попавшихся на глаза искавшему развлечений маркизу.

И вице-канцлер точно не подсунул фальшивку: листы весьма разнились и по сохранности, и по состоянию чернил, да и подписи некоторых магистров оказались мне прекрасно знакомы. Нашлось в материалах и объяснение поразительной способности Вернера аус Саза выходить сухим из воды: он оказался одним из сооснователей ложи Скарабея и был вхож в ближайшее окружение кронпринца. Скандал замяли даже после обнаружения в лесочке на территории имения маркиза дюжины невесть кем и когда закопанных тел.

А потом в одном из протоколов на глаза попалось знакомое имя, что, учитывая похоронный настрой моего собеседника, быть простым совпадением никак не могло. Я поднял взгляд, и вице-канцлер кивнул, отвечая на невысказанный вслух вопрос.

– Вернер аус Саз – наследник древнего, но потерявшего былое влияние рода, – произнёс председатель дисциплинарного совета лишённым всяких интонаций голосом. – Получил известность благодаря пристрастиям к дуэлям и скандальной вольности нравов. В одном из поединков ему повредили запястье, что заставило позабыть о фехтовании, и понемногу распущенность переросла в извращённость. Как нам доподлинно известно, маркиз получает определённого рода удовольствие, причиняя боль. И людей вокруг себя собрал столь же испорченных. Дюжина клевретов – будто насмешка над учениками Пророка!

– Дюжина? – прищурился я.

– Дюжина, – подтвердил Молот. – И с одним из них вы повстречались в Рауфмельхайтене. Именно Фальберт Бинштайнер был идейным вдохновителем школяров-солнцепоклонников в Риере, ведь так?

– Доподлинно это не установлено, но косвенные улики указывают именно на него.

Гуго Ранит кивнул и многозначительно произнёс:

– Чуть меньше года назад приближённые аус Саза перестали попадаться на глаза нашим осведомителям. Прошёл слух, будто они покинули столицу. Разом.

– Полагаете, маркиз решил возродить культ поклонения солнцу?

– Полагаю необходимым эту версию проверить, – ожидаемо ответил вице-канцлер. – Дать делу официальный ход нет никакой возможности, предать огласке эту версию не решился даже Верховный трибунал, посему беседу с маркизом придётся провести в тайне от всех.

Выбитым под пытками показаниям была грош цена, но усмехнулся я совсем по иной причине.

– Если мы оставим маркиза в живых, то сами попадём под суд. Если прикончим, то не сможем предъявить общественности протокол… беседы с ним.

– И не нужно ничего никому предъявлять, – вкрадчиво произнёс Гуго Ранит. – Надо лишь выявить секты солнцепоклонников, прежде чем до них доберутся ищейки Верховного трибунала. Где-то устраним вероотступников негласно, где-то предадим их суду, но – сами! Мы должны ясно показать всем и каждому, что Вселенская комиссия полностью контролирует ситуацию!

Если подстрекателями выступали именно приближённые маркиза, его показания и в самом деле могли помочь в кратчайшие сроки установить сбитых с пути истинного школяров, поэтому я задумчиво кивнул и произнёс:

– Явки, пароли, имена…

– Именно так, магистр! – оскалился Гуго Ранит. – Именно так!

Я закрыл папку и вернул её вице-канцлеру.

– А если маркиз не причастен?

Председатель дисциплинарного совета пожал плечами с какой-то даже показной беспечностью.

– И что с того? Эта сволочь и без того слишком долго коптит небо. Будь на то моя воля, удавил бы его собственными руками. Или вас не убеждают собранные коллегами материалы, магистр?

Материалы меня целиком и полностью устраивали, и я был вовсе не прочь избавить мир от высокородного извращенца, всё как обычно упиралось в детали. Святые небеса! Всё всегда упирается именно в них…

Гуго Ранит уловил мои сомнения и развёл руками.

– Магистр, как бы ни легли карты, вы точно останетесь в выигрыше. Стремительной карьеры, если показания маркиза помогут арестовать вероотступников, не обещаю, но иммунитет от преследования и хорошее назначение могу гарантировать прямо сейчас. Вытянем пустышку – моя головная боль, я костьми лягу, но не позволю передать ваше дело Верховному трибуналу. Останетесь в распоряжении канцелярии дисциплинарного совета, у нас вечно работы больше, чем людей.

Я кивнул, пусть и без всякой уверенности, ведь в делах подобных этому с исполнителем куда проще рассчитаться пядью заточенной стали. С другой стороны, моё нынешнее положение не располагало к излишней разборчивости. На одной чаше весов была весьма и весьма вероятная передача Верховному трибуналу, на другой – работа, пусть грязная, но всё же по профилю. Маркиз аус Саз отнюдь не безгрешный младенец, его остановить – миру благое дело сделать. А если уж обернуть предприятие к своей выгоде…

– Где, когда и как? – спросил я.

Лицо молота перекосила недобрая улыбка.

– Сегодня. Можно сказать – прямо сейчас.


Как оказалось, наученный горьким опытом маркиз не рисковал больше закапывать тела жертв в пределах собственного имения, зато полюбил речные прогулки и даже купил немалых размеров яхту. Частенько на ней собирались шумные компании, но в ночь на воссияние он чаще всего отчаливал от пристани лишь в сопровождении немногочисленной команды, пары телохранителей и случайной знакомой. Или знакомого. Что характерно – при возвращении следующим утром этого человека на борту уже не оказывалось.

– Жертв он подбирает с умом, обычно из числа тех, кого не станут искать, – поведал мне Гуго Ранит. – Уплывает за Гребень, там дальше идёт резкий набор глубины и водовороты, тела не всплывают. Предлагаю ночью забраться на борт, а потом затопить яхту.

– Сколько у маркиза людей?

– Два телохранителя и три члена команды.

– Кто-нибудь с даром?

Молот покрутил мощной шеей.

– Нет, мы бы знали. И выпускники столичного университета, и приезжие колдуны встают на регистрацию в обязательном порядке.

Я задумчиво хмыкнул.

– И всё же шесть человек – это немало.

– Экипаж – не бойцы, – уверил меня вице-канцлер, – а телохранители наверняка засядут в кубрике. Раньше они всегда поступали именно так.

– Вообще всегда?

– Всегда, когда нам удавалось организовать наблюдение, – поправился Гуго Ранит и предупредил: – Своих людей я не дам, вам придётся справляться собственными силами.

Я задумался, не стоит ли привлечь к нападению Марту, но сразу выкинул эту мысль из головы. Водные потоки делают эфирные поля чрезвычайно нестабильными, посреди Рейга помех будет даже больше, нежели в открытом море. Увы и ах, но морок ведьмы развеется, как рассыпается карточный домик под напором сквозняка. Та худо-бедно научилась ткать эфирные плетения, но поддержание их стабильности в столь сложных условиях было для неё пока что задачей воистину непосильной.

– Справимся, – решил я, наконец, и повторил с уже куда большей уверенностью. – Справимся!

Гуго Ранит кивнул и толчком распахнул дверь. Мы приехали на пристань.





Глава 5





1


Сборы много времени не заняли. Не прошло и часа, как «Звезда запада» – небольшая двухмачтовая шхуна под флагом Вселенской комиссии отчалила от пристани и пошла вниз по течению реки. Сразу после столицы Рейг растекался в совсем уж бескрайную гладь, усыпанную множеством островов; несколько их, преимущественно скалистых или поросших кустарником, образовывали гряду, именовавшуюся Гребнем, – она-то нам и была нужна. Нам – это мне и Микаэлю, экипаж в подробности грядущей эскапады посвящён не был.

Косые паруса поймали ветер, и узкая хищная шхуна начала споро набрала ход для того, чтобы четверть часа спустя встать на якорь посреди Рейга. Тогда Гуго Ранит закрылся с нами в капитанской каюте и, тыча толстыми пальцами в разложенную на столе карту, начал последний инструктаж.

– На лодке спуститесь до Гребня и дождётесь там темноты. Мы будем стоять ниже по течению. Заберём, когда подадите сигнал фонарём.

Маэстро Салазар слушал вице-канцлера с каменным выражением лица. Судя по гулявшим на его скулах желвакам, всё происходящее ему категорически не нравилось. Не нравилось до такой степени, что он даже не находил, что по этому поводу сказать.

– Команда не заподозрит неладного, когда мы отплывём непонятно куда? – уточнил я на всякий случай.

– Нам не впервой отправлять агентов на тот берег, – пожал плечами Гуго.

Микаэль не удержался от скептического смешка, и вице-канцлер мигом нацелил на него указательный палец.

– Мы – Вселенская комиссия! Вселенская! Отступникам не укрыться от нас на другом берегу Рейга!

Устранением паршивых овец из числа магистров и в самом деле входило в круг задач канцелярии дисциплинарного совета, тут Молот нам ничего нового не открыл. Что же касается оперативной работы на землях догматиков, то мне и раньше доводилось слышать о спасении впавших в немилость у Сияющих Чертогов учёных мужей и вывозе их в империю.

Гуго Ранит убедился, что никто больше не ставит его слова под сомнения, и предупредил:

– Только не забудьте переодеться перед возвращением. Не стоит давать людям пищу для размышлений окровавленной одеждой.

Я кивнул, указал Микаэлю на один из приготовленных для нас мешков, сам взял другой, оказавшийся весьма увесистым, и вышел на палубу. Там скрипели снасти, плескалась о борта шхуны мелкая речная волна, кричали над головой чайки. Экипаж был занят делом, на меня никто не глазел; создалось даже впечатление, будто стал невидимкой.

Ветер дул с востока, не слишком сильный и достаточно ровный, без резких порывов. Вверх по течению натужно ползли две вёсельных баржи, их нагонял пузатый парусник, несколько торговых судов шли в противоположном направлении. Солнце уже садилось в расцвеченную малиново-алыми разводами тучу, а берега были далеко-далеко; берега превратились в полоски на горизонте. Но вот острова Гребня просматривались достаточно чётко, мы точно успевали добраться на место до наступления темноты.

Микаэль огляделся по сторонам и судорожно сглотнул.

– Всё в порядке? – уточнил я, и бретёр нервно кивнул.

Я придержал его за руку и негромко произнёс: