С небес на землю

…Однажды ночью мне очень захотелось почитать Мариенгофа. Я пришел в «Буквоед», пил кофе и читал. Всю ночь!..

…В следующий раз я обязательно вас приглашу.

…Ведь не у всех получается, понимаете?.. Вот и у меня не получается. Но мальчикам проще, чем девочкам! А вы разве когда-нибудь были мальчиком?..

В директорском кабинете был накрыт стол — все вкусное, очень аппетитное, но Мане больше всего на свете хотелось в гостиницу. Снять с себя все, налить ванну погорячее, напустить пены, лежать долго-долго и думать об Алексе.

Сто лет ей не хотелось ни о ком… думать.

Она давно забыла, как это бывает, когда хочется!..

— Маня, что с тобой? — на ухо спросила Митрофанова. — Ты молчишь, словно сфинкс! Давай-давай! Немного осталось! Взбодрись!..

— Я бодра, как блоха, — отозвалась Маня, и Денис вдруг захохотал. Он вообще смеялся легко и с удовольствием, и Мане это нравилось.

Наконец кофе был выпит, неизменный банан из фруктовой корзины съеден до половины, и Денис сказал озабоченно:

— Давайте-ка я вас провожу так, чтоб покороче и не приставал никто!..

Дыша открытым ртом, как перегруженная лошадь на подъеме, Маня поднялась и стала бестолково тыкаться в разные стороны в поисках своего пальто, а Митрофанова бесцеремонно и необидно сказала:

— Разуй глаза!

И оказалось, что Денис давно уже держит это самое пальто, заботливо распахнутое! Завернув в него высоченную Маню, как ребенка, он пошел вперед, она двинулась за ним, они миновали какие-то коридоры, лестницы и сводчатые помещения со штабелями книг, которые перевозил шустрый маленький погрузчик, и оказались в том самом зале, где писательница Поливанова давеча «давала гастроли».

Там было пусто, свет приглушен, а на ее месте за столом, с которого давно убрали микрофоны, сидел Александр Шан-Гирей, совершенно один.

Маня остановилась, как будто наткнулась на стену, потому что узнала его.

Ну, конечно!.. Как она могла забыть?!

Все именно так и было — сцена, стол и он.

Совершенно один.



Дэн топтался на автобусной остановке, прямо под фонарем, переминался с ноги на ногу. В островерхом капюшоне и шарфе, засыпанный снегом, он был похож на пленного немца под Сталинградом или француза под Бородином — впрочем, Береговой плохо разбирался в истории!..

— Не, я не понял ничего, а что такое-то?! — Дэн плюхнулся на переднее сиденье и откинул капюшон, с которого в лицо Береговому брызнул снег. — Что случилось, ититская сила, стрелять-колотить?!

Иногда журналист Столетов выражался довольно своеобразно, но во всяком случае — понятно.

— Значит, так, — Береговой выкрутил руль. — Видишь во-он ту машину?..

— Тут машин до мамы.

— Красную.

— «Хюндаи», что ли?.. Ну, вижу.

— Нам за ней. Теперь самое главное ее не потерять.

Дэн помотал головой, как собака, стряхивая воду с длинных волос.

— А… куда мы за ней едем? И зачем?

— Я не знаю.

Дэн покосился на него, и некоторое время они молчали.

Машины еле ползли. Снег валил такой, что казалось, перед капотом колышется странный растрепанный белый занавес.

— Володь, ты бы мне объяснил чего, — попросил Дэн скучным голосом и посмотрел в окно. — Я ведь ни хрена не понял! Какого лешего я с работы попер на МКАД, на какую-то, блин, остановку, два часа на ней торчал, замерз как цуцик, а теперь оказывается, мы в этой пробени преследуем красную «Хюндаи»! Мы здесь до утра проторчим, к гадалке не ходи! Ты в шпионов сейчас играешь?

— Там Ольга.

— Где Ольга?

Береговой подбородком показал вперед.

— Я люблю вас, я люблю вас, Ольга, — пропел Дэн Столетов дребезжащим козлиным тенорком, — как одна душа поэта только любит! Кто такая Ольга?

— Из отдела русской прозы.


— Береговой, или ты мне сейчас объяснишь, какого ху… какого художника мы едем за Ольгой из отдела русской прозы, или на следующей я выхожу! Какая следующая остановка? Хлебозавод?

— Никто не знал, что я генеральной директрисе ставил компьютер. Она просила никому не говорить, и я на самом деле никому не сказал. Кроме Ольги! — Береговой поморщился, как будто у него вдруг заболели зубы. — Ну, это у нас вроде игра такая — директриса не пользуется компьютерами, почтой, Интернетом и все читает только с бумажек. Восемнадцатый век, вторая половина, хорошо хоть гусиным пером не пишет, понимаешь?

— Ни черта.

— Потом вдруг позвонил этот новый зам со странной фамилией, помнишь, мы тогда в кафе сидели с Митрофановой! И спросил, кто еще знал о том, что у Анны в кабинете был компьютер. И кто знал, что я ей почтовый ящик завел! Понимаешь?!

— Да ни черта не понимаю!

— Я открыл ей ящик, а пароль она сама придумала, и какой-то чудной, что-то вроде «Людовик Четырнадцатый» или «Фредериксборг-Копенгаген»! То есть директриса на ноутбуке по-любому работала! И новый зам об этом знал! Ну, раз он звонил и спрашивал! А Ольга все фотографии убийства выложила в Сеть. И меня уволили!..

— Это нам известно. Сначала уволили, а потом извинились и наняли обратно-взад!

— Может, она их специально выложила, чтоб меня подставить?! Чтобы меня уволили?!

— А потом наняли?! Хороша подстава!

— Дэн, заткнись.

— А чего ты пургу несешь?!

— Я не понимаю. Я ничего не понимаю! — почти крикнул Береговой. — Допустим, этот новый зам пришел не просто так, а с какой-то целью. Допустим, вместе с Ольгой они решили обвести бабку вокруг пальца и подставить меня! Если все дело в компьютере, значит, все это вполне логично — я бы мог разобраться, а меня вывели из игры.

— Про «вывели из игры» ты в сериале слышал? Там время от времени кого-нибудь выводят из игры! При этом еще в зубы дают! Тебе в зубы уже дали?..

— Митрофанову пытались задушить, а я тогда катался возле ее дома, — мрачно сказал Береговой. Дэн моментально перестал ржать и притих. — Хотя кто его знает… Мне об этом Покровская сказала, а она тоже могла быть замешана! Как и сама Митрофанова. Так что, может, никто ее и не душил.

— Во что замешана, Володька?!

— В убийство.

— Так. — Дэн помолчал. — А за «Хюндаи» мы почему едем?

— Потому что Ольга сегодня по телефону говорила кому-то, что меня теперь придется убить. Мол, я мешаю. Будто я очень тупой, но сложить два и два могу. И я думаю, что она говорила с новым замом! И там в самом деле какой-то заговор, Дэн! Понимаешь?

— Да что ты заладил — понимаешь, понимаешь! Ни черта я не понял!..

— Мы должны проследить, с кем она будет встречаться! Она поговорила по телефону, потом пять минут со мной посидела и понеслась куда-то. Я ее караулил на стоянке, в машине. И поехал за ней. Потом тебе позвонил, вот и все.

— Ты на дорогу смотри.

— Я смотрю.

Дэн некоторое время следил, как перед самым его носом мотаются «дворники».

Туда-сюда. Сюда-туда. Тук-тук.

— Какой-то заговор, — сказал он задумчиво. — Какие-то душители, компьютерный шпионаж. А кто заговорщики-то? Ты знаешь? Ну, Ольга эта, потом Митрофанова, да?.. Покровская до кучи. А она, между прочим, знаменитая писательница! И еще новый зам по фамилии Ешкин-Кот! Как его?..

— Шан-Гирей.

— Вот именно. А в итоге труп. Или нет, наоборот, сначала труп, а потом заговор. Труп-то хоть опознали?

Береговой пожал плечами.

Красная машинка впереди замигала поворотником и стала медленно пробираться в правый ряд. Снег все валил, машины почти не двигались, а когда двигались, то как-то боком, юзом, и от колышущейся перед глазами белой пелены рябило в глазах.

Машина свернула на подъездную дорожку к огромному торговому центру и поползла через сугробы, время от времени буксуя и трясясь от натуги. Из-под колес веером летел снег.

— Здесь бы на тракторе лучше всего. Видно, с утра не чистили.

— Она сейчас остановится, выйдет, и ты пойдешь за ней.

— Я?! — поразился Дэн.

— Ты идиот совсем? Меня она знает и моментально засечет. У нее глаз-алмаз. Ты пойдешь за ней, сфотографируешь того, с кем она встречается, и будешь их подслушивать. У тебя камера есть в мобильном?

— А у тебя в башке есть разум?!

— Вон она, смотри!..

Оба внимательно рассматривали девушку, торопливо выбиравшуюся из машины.