Счастливые сестры Тосканы

Ноги сами несут меня через комнату к этой женщине с абсолютно лысой головой. Какой же беззащитной она стала, лишившись волос. Подойдя ближе, я замечаю у нее на виске шрам, тонкий, как после операции.

Тетя прикрывает его ладонью:

– Мой боевой шрам. – Она не очень уверенно улыбается. – Операция вкупе с химиотерапией и облучением пошла мне на пользу. Какое-то время я чувствовала себя очень даже ничего. Но эти зловредные клетки решили вернуться в отель под названием «Поппи». Меня предупреждали, что они на такое способны. Похоже, я все сделала, чтобы им было комфортно и уютно в моей черепушке.

У меня сильнее бьется сердце, я молю Бога, чтобы тетя отмахнулась от моего следующего вопроса.

– Ты… ты умираешь?

– Все там будем. – Поппи улыбается так, будто это я нуждаюсь в утешении.

– Да, но ты… я… – Я начинаю запинаться, а тетя берет мою руку в свою.

– Лучше сформулируем это иначе: я пока еще жива.

Я обнимаю Поппи и крепко зажмуриваюсь. Как же я люблю эту своенравную, хрупкую, потерянную женщину!

– Почему ты нам не рассказала? – Люси готова разрыдаться, от ее злости не осталось и следа. – Теперь понятно, почему мы здесь. Врач не разрешил тебе путешествовать одной.

Поппи искренне удивлена подобным предположением:

– Что? Ты думаешь, какой-то доктор мог бы меня остановить?

У меня щиплет глаза, я растягиваю в улыбке дрожащие губы.

– Конечно нет, – хором отвечаем мы с Люси.

Ну да, она в определенном смысле нас использовала, но я все равно не могу не восхищаться моей тетей. Она такая храбрая. Поппи хотела отправиться в свое последнее путешествие с родными людьми и выбрала двух племянниц, которых едва знала.

Тетя вкратце рассказывает нам историю своей болезни.

– Эпендимома – это опухоль в головном мозге. Моя росла медленно, но все-таки умудрилась отравить мне жизнь, дрянь эдакая.

Она улыбается так, будто смертельная опухоль – всего лишь какая-то надоедливая букашка, не более того.

Я смаргиваю слезы:

– Что мы можем для тебя сделать?

– Да, мы сделаем все, что ты захочешь, – поддерживает меня Люси. – Ты только скажи.

Поппи по очереди притягивает нас к себе и целует в лоб.

– Больше мне ничего и не надо. Лишь бы быть с моими девочками в тот момент, когда я наконец-то встречусь с любовью всей своей жизни.

Я украдкой смотрю на кузину.

– А теперь идите. – Поппи машет на нас руками. – Мне надо немного вздремнуть. К вечеру буду свежая как огурчик, обещаю.



Мы с Люси бредем вдоль канала. Каждая погружена в свои мысли. Заходим в лавки, покупаем мороженое, заглядываем в соборы. Вот только ничто нас не радует. Наша тетя умирает.

– Стоило самим организовать эту поездку специально для Поппи, – говорит Люси, пока мы идем по Рио-делла-Сенса.

– Согласна. – По каналу, чихая, проплывает моторка. – Рико не появится в Равелло. Ты ведь это понимаешь?

– Ага. – Кузина смотрит в сторону канала. – Похоже, эта старушенция с поехавшей крышей реально ждет, что он на ней женится.

– Нет, конечно. Поппи не настолько наивна.

– Я серьезно. А с чего бы еще она так настаивала на этой встрече? Да еще на ступенях собора?

Я резко останавливаюсь и поворачиваюсь к Лучане:

– О господи! Думаю, ты права. Что, если она и впрямь рассчитывает на то, что Рико столько лет спустя объявится и женится на ней?

– И таким образом фамильное проклятие будет снято. Поппи исполнит свое обещание. Возьмет и решит все проблемы в одну кучу.

Понятно, что не «в одну кучу», а «до кучи» или «одним махом», но у меня нет желания поправлять Люси.

– Извини, я виновата перед тобой, – говорю я, – втянула тебя в эту историю, ничего толком не выяснив. Ты ведь рассчитывала, что тетя Поппи сумеет избавить тебя от злых чар.

Люси отводит глаза:


– Глупо было надеяться. Теперь я это понимаю. Мы обречены страдать до конца жизни.

– Ты этого не заслужила.

– И ты тоже, – говорит она.

Дальше идем молча. Мимо, держась за руки, проходят влюбленные парочки. Женщина в полукедах несет ребенка в рюкзаке-кенгуру на груди. Два румяных малыша мчатся мимо на самокатах. Люси с тоской смотрит им вслед, кажется, она бы не отказалась прокатиться вместе с ними.

Я мысленно представляю маленькую Лучану, которой строго-настрого запретили играть в футбол.

– Люси, а почему ты подчинилась маме?

Она очень долго не отвечает, потом пожимает плечами:

– Думаю, по той же причине, что и ты подчиняешься бабушке. Мы не слушаем свое сердце, поскольку верим, что нас за это полюбят.

Мне нечего ответить. Люси не нуждается в моем сочувствии. Я думаю о властной тете Кэрол. Вспоминаю, как сама вечно старалась услужить бабушке Розе, всячески прогибалась, лишь бы только она была мной довольна. Как там Мэтт говорил? Ходила на цыпочках вокруг нее и Дарии. Значит, Люси права? Мы с ней предали самих себя в надежде, что нас когда-нибудь за это полюбят те, на чью любовь глупо было рассчитывать?



В половине седьмого возвращаемся в отель. Солнце клонится к закату и заливает город золотым светом. Тетя верна своему слову, после сиесты она свежа как огурчик: приняла душ и нарядилась в шелковое оранжевое платье. На шее бусы – полдюжины цветных ниток, на ногах – лиловые туфли-лодочки. Когда мы входим в номер, она салфеткой убирает с губ излишки коралловой помады и поправляет парик.

– Волосы – самая большая моя потеря. – Поппи смотрится в зеркало. – Рико так нравилась моя шевелюра.

Люси бросает на меня многозначительный взгляд и удаляется в ванную комнату с охапкой всякой косметики, включая шампунь.

– Эмилия, ты можешь воспользоваться моей ванной, – предлагает Поппи. – Ты же хочешь навести красоту в свой первый вечер в Венеции?

– Навести красоту? Откровенно говоря, я устала как собака.

Тетя берет мои руки в свои:

– Уставшие люди утомляют окружающих. Ну же! Займись собой. И смотри не ленись.

Спустя двадцать минут я выхожу из клубящейся паром ванной Поппи. Чувствую себя другим человеком. Мокрые волосы забраны в хвост, очки протерты от пятен, в общем – готова к выходу.

Зову кузину:

– Люси?

Краем глаза замечаю Поппи, которая стоит на балконе.

Дверь ванной распахивается.

– Я здесь.

Люси в халате с эмблемой отеля и с тюрбаном из полотенца на голове стоит перед запотевшим зеркалом. На туалетном столике шеренга косметики «Эйвон».

Я не могу сдержать стон:

– Ты еще не готова?

Кузина оценивает меня взглядом:

– И ты, судя по всему, тоже, если только не собралась обслуживать столики в дешевом ресторанчике.

Я смотрю на свои черные слаксы, красную блузку и не могу сдержать смех:

– Я не имею привычки заморачиваться с нарядами. Такая уж я пофигистка.

– Знаешь, пофигистки обычно всем парням пофигу. – Люси передает мне помаду. – Давай хоть губы слегка подкрась.

Я отступаю на шаг и непроизвольно прикасаюсь к шраму под нижней губой.

– Нет, спасибо.

Люси только качает головой. Я отворачиваюсь, и тут рядом возникает Поппи с ярким шелковым шарфиком в руке.

– Ты позволишь?

Я торможу только долю секунды, а потом послушно наклоняю голову. Тетя повязывает шарф мне на шею, а я вдыхаю цитрусовый аромат ее духов.

Поппи отступает на шаг и склоняет голову набок: