Счет

Я ловлю кайф, оттого что нас в любой момент могут застукать.

Досадливый стон вылетает из меня до того, как я могу его остановить. Признание Дина – это не часть моей фантазии, это самая настоящая, реальная жизнь.

В тот вечер я спросила его, почему он не занимается сексом в своей комнате, и его веки тут же потяжелели, а голос источал чистый секс, когда он ответил, растягивая слова: «Я ловлю кайф, оттого что нас в любой момент могут застукать».

Да, Дина Ди Лаурентиса возбуждает мысль о том, что его могут застать в самом процессе.

И думаете, на этом признания закончились? Конечно, нет. Иначе бы он не задался целью всю свою жизнь изводить меня. За первым откровением последовало второе: «А если нас застукают, мне понравится, что на нас будут смотреть».

Я сгораю от страсти к эксгибиционисту. Проклятье, может, я тоже эксгибиционистка? Потому что вместо того, чтобы остановиться, я продолжаю фантазировать.

– Лучше тебе кончить побыстрее, детка. – Дыхание Дина щекочет нежную кожу моего бедра. – Иначе мои товарищи по команде выйдут из раздевалки и увидят меня, зарывшегося лицом в твою киску.

Мое дыхание учащается. Я сжимаю одну грудь, легонько поигрывая соском. Другая рука ласкает клитор. О, я такая мокрая, и клитор уже набух от желания. Я практически ощущаю язык Дина, выписывающего по нему круги.

– Тебе это нравится, да? – Подушечка его пальца поглаживает мою щелочку. – Ты такая мокренькая.

Он засовывает в меня палец.

Нет, это я засовываю в себя палец. Грудь оставлена, и теперь обе мои руки расположились у меня между ног – потирая клитор одной и вставляя в себя палец другой, я мелю на матрасе и воображаю, что это все Дин.

– Войду в тебя прямо здесь, на льду, Элли.

Мои пальцы на ногах сжимаются, напряжение уже невыносимо.

В моем представлении Дин поднимается на колени, его грудь блестит под яркими огнями ледяной арены, длинный член гордо поднят вверх. Он обхватывает его ладонью и подводит все ближе и ближе к тому месту, где я хочу ощутить его больше всего.

И тут мы слышим их: шаги, голоса, смех. К катку приближаются хоккеисты. Дин улыбается мне хулиганской улыбкой, а потом всаживает в меня свой твердый пенис…

И я кончаю так сильно, что забываю дышать. Лежу на кровати, хватая ртом воздух и дрожа всем телом. Перед закрытыми глазами вспыхивают звезды, когда оргазм прокатывается по мне горячими пульсирующими волнами.

О да.

Это было… Мне не хватает слов, чтобы описать свои ощущения.

Но самое печальное, что этот оргазм, расколовший меня на куски, не был и вполовину таким ярким, как те, что дарил мне Дин.

Все еще дрожа от эмоций, я шарю рукой в темноте, пока не нахожу на прикроватной тумбочке коробку с салфетками. Достав пару штук, я вытираюсь. Даже не могу вспомнить, когда последний раз была такой мокрой от игры соло.

Ты была бы более мокрой, если бы совокупилась со мной снова…

Р-р-р. Я прямо-таки слышу, как Дин дразнит меня, соблазняет…

Я вздыхаю. Ладно, я человек прагматичный, и на первом курсе у меня была высшая оценка по аргументативной логике. Так, может, мне просто нужно все логически обосновать?

Данное 1: Дин Ди Лаурентис исключительно хорош в постели.

Данное 2: Он хочет снова заняться со мной сексом.

Данное 3: Меня возбуждает мысль о том, чтобы заняться с ним сексом.

Вывод: Я должна переспать с Дином.



Ладно, это было проще простого. Переходим к сложной части.

Данное 1: Секс без обязательств меня смущает.

Данное 2: У меня только что закончились длительные отношения с парнем, и я пока не готова к новым.

Данное 3: А если бы была готова, мне не нужны серьезные отношения с бабником Дином.

Вывод: Э-э-э?…



Я пытаюсь снова.

Данное 1: Я не хочу серьезных отношений с Дином.

Данное 2: Он не хочет серьезных отношений со мной.


Вывод: Мы должны заняться сексом без обязательств.



Еще одна элементарщина, но и она не решает этой парадоксальной ситуации с сексом без обязательств. Хотя если задуматься, то я здесь такая одна, кто может прийти к единственно верному решению. Закрутив интрижку с Дином, я стану шлюхой? Он так точно не думает. Мои друзья – тоже, хотя я все равно не планирую говорить им, что решила немного утешиться в объятиях Дина. И тут встает вопрос: почему я хочу сохранить все в тайне?

Обдумывая ответ, я кусаю щеку. Ничего по-прежнему не приходит на ум. Если все узнают, что я встречаюсь с Дином, я испытаю чувство неловкости. Ладно, пусть это пока останется в секрете. Может, завтра мне удастся еще немного поразмыслить о том, почему я так себя чувствую.

Ну что, приняла я наконец решение?

Телефон уже у меня в руке, значит… да, должно быть, так.

Я нажимаю на имя Дина и печатаю в окне сообщений только одно слово: Ладно.

Стоит отдать парню должное: он сразу понимает, о чем я, потому что присылает мне: Когда?

Я: Завтра вечером. Ханна будет ночевать у вас. Можешь приехать ко мне в 8?

Он: Игра у малышни в 6. Освобожусь к 9.

Я: Игра у малышни?

Он: Ничего особенного. Расскажу завтра.

Он: Что заставило тебя передумать?



Что заставило меня передумать? Может, я просто сошла с ума. Или у меня нездоровое помешательство на сексе. А может, это все его потрясающий член.

Я: Решила, что настало время пожить жизнью Дина.

Он: Долго решалась. Значит, завтра в 9 – нормально?



Я в нерешительности медлю с ответом.

Я: Да.



Боже, что я делаю? Наверное, я все-таки сошла с ума.

Через какое-то время от него снова приходит сообщение. После его прочтения из меня вырывается почти истерический смех.

Он: Я захвачу веревку.





13





Элли


Я познакомилась со своим агентом, Айрой Голдштейном, через папиного друга. Он представляет меня с двенадцати лет, и первой работой, куда он меня устроил, была реклама овсяных хлопьев. У меня была всего одна реплика, но я помню ее и по сей день: «Как эта ВКУСНЯТИНА может быть такой ПОЛЕЗНОЙ? НЯМ-НЯМ!».

Уверена, что у папы где-то хранится DVD с копией этой рекламы. Надеюсь, что она надежно спрятана в его оружейном сейфе, потому что, не дай бог, эта унизительная запись попадет к людям.

Айра работает на два офиса: один – на Манхэттене, другой – в Лос-Анджелесе, так что мы большей частью общаемся по телефону. Сегодня он звонит мне из Лос-Анджелеса.

– Как поживает моя девочка этим утром? – спрашивает он своим раскатистым жизнерадостным голосом, который я успела полюбить.

– Днем, – поправляю я его. Репетиция только что закончилась, и я, прижимая телефон щекой к плечу, застегиваю пальто по пути из аудитории. – На восточном побережье уже два часа дня.

– А, точно. Ох уж эти часовые зоны, из-за которых я старею и никогда не знаю, где нахожусь и который час.

Я смеюсь.