Счет
Часть 50 из 80 Информация о книге
От такого оскорбления кожу начинает покалывать. Да кто он такой, чтобы судить обо мне? Заметив, как я хмурюсь, мистер Хейз усмехается. – Я проработал хоккейным скаутом больше двадцати лет и за это время насмотрелся на самоуверенных сукиных сынов вроде тебя. А ты еще и поборзее их будешь, потому что вырос в деньгах. В тебе уже есть это дерзкое ощущение собственной важности, которое появляется у игрока, подписавшего свой первый контракт с семью цифрами. Я едва сдерживаюсь, чтобы не сжать ладони в кулаки. – То, что у меня богатая семья, еще не значит, что я плохой человек, сэр. – Я этого и не говорил. – Он пожимает плечами. – Но такие, как ты, ничегошеньки не знают о реальном мире. Если что-то идет не так, вы отстегиваете немного денег – и пуф, проблема решена. Его голубые глаза, чуть темнее, чем глаза Элли, осматривают меня с головы до ног. – Ты не тот, кто ей нужен, Дин. Случись что, ты не сможешь быть ей опорой. – После короткой паузы мистер Хейз продолжает. – Я не верю, что ты в силах позаботиться о моей дочери. На этой нелюбезной ноте он отворачивается и продолжает смотреть футбол. 22 Дин Элли звонит мне на следующий день около полудня. – Привет, я в такси. Буду минут через пятнадцать-двадцать, все зависит от количества машин на дорогах. Я только что вышел из душа и в одном полотенце подхожу к панорамным окнам моей спальни, прижимая телефон плечом. – А почему на подземке не поехала? Было бы быстрее. – Мне захотелось поехать на удобном заднем сиденье такси, а не на твердом пластике в метро. – Справедливо. Я рассеянно захожу в гардеробную и достаю с полки спортивные штаны. – Просто назови консьержу свое имя, и кто-нибудь проводит тебя наверх. Чтобы подняться в пентхаус, нужен специальный ключ. Элли вздыхает. – Ты живешь в пентхаусе отеля «Хейворд-Плаза»? – Угу. – Я бросаю полотенце на отполированный паркет. – Как думаешь, твой отец станет ненавидеть меня меньше или, наоборот, еще больше? Ее смех щекочет мое ухо. – Ой, заткнись! Он не ненавидит тебя. Ну да, конечно. Она бы заговорила по-другому, если бы слышала, сколько паршивых слов он наговорил мне вчерашним вечером. «Я не верю, что ты в силах позаботиться о моей дочери». Проклятье. Хоть мистер Хейз и болеет рассеянным склерозом, но умеет уколоть так, что будет саднить еще несколько дней. Я выбрасываю из головы тот раздражающий разговор и прощаюсь с Элли: – Скоро увидимся. Затем я хожу по своей комнате, подбирая разные предметы одежды. Сегодня утром уборщики уже навели здесь порядок – они приходят дважды в неделю, ровно по часам, и неважно, остановился кто-нибудь в пентхаусе или нет. Но у меня есть загадочное свойство превращать все в хаос, даже если пробыл в этом месте всего какую-то пару часов. Наша экономка Вера называет меня стихийным бедствием. Спустя двадцать минут мне звонят со стойки регистрации, чтобы сообщить, что прибыла моя гостья. Я иду к лифту, который открывается прямо в гостиную. Сюда ко мне приходили только друзья из частной школы, но они жили в таких же… богатых домах, так что никто из них ничему не удивлялся. Элли же в полном шоке. Стоит ей выйти из лифта, как ее челюсть оказывается на мраморном полу, а брови взлетают выше чем наш четырехметровый потолок. – Святые угодники, – выдыхает она. Ее взгляд скользит по холлу, гостиной и выходящей на север террасе, а потом останавливается на мне. – Так, ладно. Я требую экскурсию. Скромно улыбнувшись, я предупреждаю ее: – Экскурсия будет долгой. – Плевать, даже если она займет пять часов. Я хочу увидеть каждый сантиметр этого дворца, ваше величество. Показывая Элли пентхаус, я вдруг осознаю, что смотрю на него ее глазами. Куда бы мы ни заходили, она охает, ахает и восхищенно ругается: библиотека, отделанная панелями из ореха, современная гигантская кухня, спортзал, винное хранилище… Ладно, признаю, это место немного навороченное. – А где спальни? – Элли выглядит растерянной, когда мы возвращаемся обратно в гостиную и останавливаемся у сделанной вручную полки огромного камина. – О, это был только первый этаж, – робко отвечаю я. – Здесь два этажа? – Три, – бормочу я. – Три этажа? – Элли смотрит на меня так, словно я только что спустился с инопланетного корабля. – Мне кажется, я хочу тебя побить. – Я бы и сам себя побил. Мне совсем не нравится это неожиданно охватившее меня ощущение неловкости. Вернее, мне не нравится чувствовать себя самым избалованным придурком в мире. В голове вдруг начинает звенеть голос отца Элли. Пренебрежительный и холодный, он язвительно произносит вчерашние слова о том, что я ничего не знаю «о реальном мире». Проклятье. Почему я позволяю этому человеку залезать мне в душу? Ну и что, что я родился в богатой семье? Я все равно знаю, что такое борьба и жизненные невзгоды… Блин, да кого я обманываю? Жизнь Дина – это легкая, беззаботная жизнь. Так было всегда. Но я все равно в состоянии сопереживать тем, кому в жизни повезло меньше, чем мне. И я могу «быть опорой» тем, кто, черт подери, нуждается во мне. Мы с Элли поднимаемся по широкой мраморной лестнице на второй этаж, и по дороге она останавливается полюбоваться одной из маминых любимых абстрактных картин. Несмотря на роскошную обстановку, мои родители не переборщили с декором. Дизайн пентхауса современный, сдержанный, а большинство картин, висящих на стене, почти ничего не стоят. Маме нравится поддерживать местные таланты. – А где твоя комната? На втором этаже? – спрашивает Элли. Я качаю головой. – Вот здесь главная спальня. – Я показываю налево. – Там гостевые комнаты. – Я показываю направо. – Хочешь посмотреть или мы можем пропустить этот этаж? – Давай пропустим. – Элли снова устремляется вверх по лестнице. Я веду ее в свою спальню. Она приходит в восторг от каждой детали этой огромной комнаты, от сделанной на заказ дубовой кровати до встроенных книжных полок и стены из блестящих окон. – У тебя нет штор? – Элли, похоже, озадачена. – Они автоматические. Управляются при помощи пульта. – Ух ты. Она ходит по комнате, исследуя разные мелочи, и солнечный свет, заполнивший комнату, играет в ее светлых волосах, распущенных по плечам. Элли читает названия на корешках книг, а потом разворачивается ко мне. – Давай признавайся. – В чем? Она с упреком тычет в меня пальцем. – В том, что ты умный. Я громко фыркаю. – Конечно, я умный. – Но ты ведешь себя совершенно иначе. – Элли скрещивает руки поверх свободного полосатого свитера. – А если честно, у меня такое ощущение, что ты специально заставляешь всех думать, что глупый: все эти твои «куколки», ругательства, то, как ты иногда проглатываешь звуки. Я широко улыбаюсь ей. – Не, просто я, блин, так говорю, куколка. Не вижу в этом ничего плохого. Глаза Элли весело поблескивают. – Ясно. А почему никогда не говоришь про юридическую школу? – Какой смысл? Я же еще не учусь там.