Счет

– Он ничего не скажет, если увидит нас вместе. Честно. Максвелл знает, когда нужно держать рот на замке.

После нескольких секунд раздумий Элли наконец с легкой улыбкой кивает.

– Сто лет не была в клубе.

Я убираю руку от телефона.

– Мы с вами.

– Мы?

– Я буду не один.

– Хорошо. Встречаемся там через час?

– Договорились.

Повесив трубку, я вижу несчастное лицо Элли.

– Что случилось?

– Я не взяла никакой подходящей для клуба одежды. – Она кусает нижнюю губу. – Мы сможем заехать ко мне в Бруклин, чтобы я переоделась, или с этим возникнет много хлопот?

– Не нужно никуда заезжать, – поднимая ее с кровати, говорю я. – Ты можешь взять что-нибудь из шмоток моей сестры. У вас с Саммер должен быть одинаковый размер.

– Ты уверен, что она не будет против? – с тревогой спрашивает Элли, когда я веду ее по коридору в комнату сестры. – Некоторые девушки очень ревностно относятся к своим вещам.

– Поверь мне, ей все равно.

Когда мы заходим в гардеробную Саммер, на лице Элли появляется выражение шока, потому что это огромная комната, по размеру почти не уступающая площади особняка Хейзов.

– И это ее шкаф? – восклицает Элли.

Сделав шаг вперед, она взвизгивает.

– О боже! У нее целая стена заставлена обувью! Теперь мне хочется побить твою сестру.

Я усмехаюсь.

– Лучше не надо. Саммер живет по дворовым правилам. Она выцарапает тебе глаза и вырвет волосы.

Элли рассматривает очередной стеллаж, переполненный одеждой.

– Если я посмотрю на бирки, то увижу слова типа «Прада», «Корс» и «Лагерфельд»?

– Ага.

– Тогда, пожалуйста, покажи мне, где твоя сестра хранит вещи подешевле, чтобы она не убила меня, если я случайно пролью что-нибудь на ее любимое платье от Версаче.

– Детка, еще раз прошу поверить мне – ей действительно все равно. Она даже не заметит, что ты что-то взяла. Саммер уехала в Браун и думать забыла про все эти шмотки, – напоминаю я Элли. – Плюс ко всему у нее есть еще полный шкаф в Коннектикуте. Просто выбери, что нравится, и все.

– Ну ладно. Наверное, у меня больше не будет шанса надеть платье от Валентино. По крайней мере, до тех пор, пока они не сошьют мне эксклюзивный наряд для «Оскара»… – на этих словах я начинаю смеяться. – Выберу это.

Элли достает маленькое черное платье из кружева с глубоким вырезом, а потом смотрит на полки с обувью.

– И возьму пару… о-о-о, это Джимми Чу?

– Так, мне пора, – объявляю я. – Возвращайся, когда будешь готова.

Я оставляю Элли дальше восторгаться шкафом Саммер и ухожу в свою комнату, чтобы одеться самому, что занимает у меня пять минут. Натянув серый свитер и те брюки, что надевал вчера на ужин к Хейзам, я устраиваюсь на кровати и смотрю видео с YouTube на своем телефоне, коротая время в ожидании Элли. Минут через двадцать она появляется в моей комнате расплывчатым черным пятном от кутюр и, достав из своей сумочки маленькую косметичку, скрывается в ванной.

– Эй! – кричит она через несколько минут, высунув голову из двери. – Мне только что написала моя подруга Диллон. Она приехала вчера вечером и хочет встретиться. Ее парень тоже здесь. Я могу позвать их с нами?

– Конечно, давай.

Мой телефон начинает жужжать, и я закрываю YouTube, чтобы открыть новое сообщение.

Логан: Только что нашел для тебя в Бостоне идеальный подарок на Рождество.



Тут же выскакивает фотография, вызывая у меня громкий стон. Придурок прислал мне фотку подарочного дилдо в стиле «Мой маленький пони» – ярко-розовой хреновины с разноцветными блестками на ручке.

Логан: И он работает от зарядки! Тебе больше не нужно будет покупать батарейки. ТАКОЙ удобный!


Я: Ха-ха-ха, как смешно. Ты = клоун.



Потом я пишу Грейс.

Я: Скажи своему парню, чтобы он перестал издеваться надо мной.



В ответ она присылает улыбающийся смайлик. Предательница.

– Я готова.

Я поднимаю голову и… клянусь, забываю, как дышать. Элли следует задуматься, может, ей стоит бросить актерскую карьеру и стать художником-гримером – она способна полностью преобразить свое лицо. Когда я только привык к ее образу соседской девчонки, с минимумом косметики и блеском для губ, она вдруг заявилась в «Малоун» с густо подведенными глазами и кроваво-красными пухлыми губами, ожившей эротической мечтой любого мужчины.

Сегодня она соединила эти два образа и создала новый – естественность с легкой примесью гламура. Помада натурального цвета, блестящие золотые тени и тушь, из-за которой ее ресницы кажутся невообразимо длинными.

– Как я выгляжу? – Элли упирается рукой в бедро и встает в соблазнительную позу.

– Невероятно сексуально.

Я соскакиваю с кровати, приближаюсь к ней и, притянув к себе, наклоняюсь, чтобы быстро поцеловать ее. В нос ударяет аромат ее духов. Я делаю глубокий вдох, пытаясь разгадать этот запах. Клубника? Манго? Розы? Не знаю, что в нем, но он действует на меня как магнит.

– Что такое?

Я с удивлением вижу, как она хмурится, глядя на меня.

– В смысле?

Она хмурится еще сильнее.

– Ты как-то странно на меня смотрел.

Да? А я даже не понял этого.

– Прости, наверное, просто задумался.

Я улыбаюсь беззаботной улыбкой, изо всех сил стараясь не обращать внимания на охвативший меня непонятный трепет.

И на забавные мурашки, пробежавшие вдоль позвоночника.

И на то, как в груди стало одновременно и тесно, и легко, что озадачивает меня не меньше, чем таинственный запах Элли.

Сглотнув, я заставляю себя забыть об этом парадоксе и выхожу из комнаты вслед за ее сексуальной попкой.





23





Элли


Я очень нервничаю из-за того, как отреагирует Бо Максвелл на то, что мы с Дином появимся вместе, но, как оказалось, напрасно. Бо даже бровью не ведет, когда Дин представляет меня как лучшую подругу девушки Джи. Может, его смутила такая длинная фраза? Как бы то ни было, он, кажется, просто рад уже тому, что мы смогли выбраться в клуб.

Сестра Бо Джоанна тоже очень рада нашему появлению и тут же принимается обнимать Дина.

– Ди Лаурентис! Слава богу, вы пришли! Ты даже представить себе не можешь, как близко я была к убийству своего идиота братца!

– Не, ты не стала бы меня убивать, – широко улыбается Бо. – Ты любишь своего младшего брата и знаешь это.

Джоанна показывает ему средний палец, но тоже улыбается. Она такая же красивая, как и Бо: высокая, статная, с сияющими голубыми глазами и темными волосами, уложенными в короткий боб. Дин рассказал мне, что сейчас она играет небольшую роль в одном из бродвейских мюзиклов, и это первое, о чем я спрашиваю ее, когда мы входим в клуб, миновав очередь. В прямом смысле слова, потому что Дину достаточно было сказать что-то на ухо вышибале, и бархатный канат волшебным образом поднимается перед нами.

Внутри нас слепит свет стробоскопов и оглушает музыка. Нам с Джоанной приходится орать, чтобы продолжить разговор. Бо и Дина, шедших перед нами, тут же проглатывает оголтелая толпа.

– Мы потеряли мальчиков, – кричу я на ухо Джоанне.

Она качает головой и показывает на спиральную лестницу слева от нас. Парни поднимаются по ступенькам. Дин оглядывается через плечо, находит нас в толпе и жестом показывает следовать за ними.