Семь братьев для Белоснежки

Глава 53. ИСТИНА НА РАССВЕТЕ

К ее удивлению, было утро — за окном едва-едва брезжил рассвет. Казалось, что сон, в котором она вновь очутилась у Белого озера, был длиною в целую ночь. И в этот раз Алена очень хорошо помнила все, что видела в этом сне.

Не спеша вставать, она посмотрела в потолок и прислушалась к собственным ощущениям. Почувствовала, что Аглая в доме — прямо сейчас призрак дома Каффа находился в библиотеке, — и даже не удивилась, что смогла определить насколько точно, хотя это случилось впервые.

Откинув одеяло, девушка встала с постели и вышла из комнаты. Спустилась по лестнице на первый этаж, прошла через гостиную и свернула в правое крыло дома. По пути она никого не встретила — все обитатели этого дома еще спали.

Войдя в библиотеку, она увидела черный силуэт на светлом прямоугольнике одного из окон. Сидящая на подоконнике кошка лениво обернулась назад, не задержала внимания на Алене, словно хотела сказать: «А, это всего лишь ты», и снова повернулась к окну.

Возле стеллажей с книгами из утреннего сумрака соткалась фигура молодой женщины в белом платье.

— Меня искала? — спросила Аглая.

Алена кивнула.

— Тебя, — ответила Алена и кивнула в сторону черной кошки: — И ее.

Потом посмотрела прямо в глаза призраку дома Каффа и спросила:

— Кто вы? Ты и она.

Аглая не торопилась отвечать, и Алена добавила:

— Я видела тебя во сне — там, возле Белого озера. Ты была среди них — тех, кто ей служит. Ты ведь одна из них, верно? — Снова кивнула на черную кошку: — И она тоже. Ее я тоже там видела.

Наверное, в глубине души она надеялась, что Аглая только посмеется над ней и опровергнет ее слова, но та, помолчав, лишь выдохнула, как будто с облегчением:

— Нет больше смысла скрывать. Слишком поздно. Тебя уже не спасти. Так что лучше тебе знать правду.

— Правду? — тихо переспросила Алена, хотя ответа не ждала, вместо этого сама задала еще один вопрос: — Это проклятие… Ты солгала мне. Не ты его наложила, я права? Ты не смогла бы. Такое могущественное и страшное проклятие человеку не по силам, а ты… Ты была всего лишь человеком.

Аглая нахмурилась и, не глядя на Алену, ответила:

— Ты права и в то же время ошибаешься. За проклятием стоит нечеловеческая сила, это так. Но родилось оно в моем сердце. Это было мое желание. И оно исполнилось.

Алена поджала губы, опуская взгляд. Ей хотелось упрекать Аглаю, обвинять ее — она еще никогда так остро не ощущала в себе такой злости к матери Альмы. Почему сейчас? Потому что до сих пор она считала, что проклятие наложила Аглая, что за ним стоит только человеческая воля. Но теперь она осознала — у той силы, которая владеет проклятием, есть своя собственная воля, на которую нельзя повлиять. Это не во власти человека. А потому надежды на то, что проклятие чудесным образом спадет, нет.

— Не было ни дня, чтобы я не пожалела о том, что сделала, — сказала Аглая, и хоть голос ее звучал холодно и равнодушно, Алена слышала, что ее раскаяние — не притворство. — Но тогда я была словно одержимая. Болью, обидой, ревностью. Злостью на того, кто бросил меня, променял на другую. Мне хотелось отомстить. Жестоко. И ни на миг я не подумала о том, что моя месть обернется против меня самой.

Аглая сделала глубокий вздох и уже знакомым Алене надменным тоном произнесла:

— Но прошлое не воротишь, нет смысла говорить об этом.

Это была Аглая, какой Алена ее знала все это время. Тогда как ее дочь и внуки все, как один, постоянно терзались чувством вины друг перед другом, Аглае оно было не знакомо. Или же она просто ни за что не позволила бы кому бы то ни было увидеть себя с такой стороны, потому что наверняка считала это слабостью.

Алена глянула в сторону окон — пока она разговаривала с Аглаей, черная кошка повернулась и сейчас смотрела прямо на нее.

— Ты защищала меня от белой волчицы, но там, во сне, возле озера, вы были вместе, — не удержавшись, упрекнула ее Алена.

Кошка продолжала спокойно взирать на девушку парой желтых глаз.

— Она тебе не ответит, — сказала Аглая. — Если ты ждешь, что она предстанет перед тобой в человеческом облике, то этого не будет. Сторожеи человеческого облика не имеют и с людьми не говорят. Я исключение. Она говорит, это из-за моего своевольного характера. Мол, я и здесь по-своему поступить умудрилась — родную ипостась себе оставила. Характер, знаешь ли, большая сила. Сквозь проклятия, сквозь клятвы, сквозь любые преграды выпирает. Вот как у меня.

Алена остро почувствовала разницу между тем, как ровно Аглая говорила «она» в адрес черной кошки и последнем, произнесенном с особенной интонацией «Она», за которым стоял кто-то, кого Аглая опасалась, перед кем склоняла голову, даже если против своего желания.

— Эта чернушка, кто она? — спросила Алена.

— Бабка моя — Анна, — ответила Аглая. — Как и я, она в свое время пришла к Белому озеру просительницей. А просила она за мужа своего, чтобы жизнь в него вернулась. С мертвой душой он с войны пришел. А она отказаться от него не смогла. Ради него клятву дала — вечной службы после смерти своей. Теперь мы обе Ей служим.

— Ты меня убить хотела, потому что Она тебе приказала?

— Дура девка, — сказала Аглая. — Не хотела я смерти твоей. Напугать хотела. Так сильно напугать, чтобы бежала ты отсюда без оглядки, куда глаза глядят — лишь бы подальше от этого места. Спасти тебя хотела.

— От Нее? — спросила Алена.

Аглая долго не отвечала.

— Забудь, — наконец сказала она, строго глядя Алене в глаза. — Выброси его из головы. Не нужен он тебе — жила же как-то без него. И впредь без него проживешь. Другого найдешь — не связанного проклятием, свободного от той силы, которая не добра к людям. Ох, не добра совсем! Забудь его и уходи. Взрослая девка уже, и без отца своего справишься, устроишься как-нибудь. Даже если любишь — уходи. Пройдет время — забудешь. Человек все забывает. Наши чувства — враги нам. Когда они в самой силе своей, берут власть над нами, заставляют нас делать то, о чем потом жалеть будем, и губят. Не повторяй мою ошибку — сожми зубы и уезжай. Пройдет время — и лица его не вспомнишь. От любви следа не останется.

****Забыть Егора? Алена не отвечала. В сознании прозвучал его шепот, зовущий ее по имени: «Аленка». В этом шепоте было все: и нежность, и страсть и острая жажда близости с другим человеком, которой ему, обрекшему себя на одиночество, так не хватало. Близости с ней.

Забыть? Но даже если бы Алена смогла — она не хочет забывать.

Ее мысли перенеслись с Егора на призрака дома Каффа. Алена вспомнила, как однажды Влад сказал об Аглае:


«Она не такая уж плохая. Может быть, у нее тяжелый характер и сгоряча она способна на необдуманные поступки, но… Она по-своему заботится о семье».

«И впрямь заботится, — подумала Алена, улыбнувшись. — И все-таки Егор ее внук больше, чем кто-либо. Они так похожи… Оба стараются казаться холодными и грубыми. Оба скрывают свои настоящие чувства».

— Спасибо, что переживала обо мне все это время, — сказала она Аглае и развернулась, чтобы уйти.

— Постой. — Аглая заставила ее остановиться. — Помни, она постарается тебя обмануть. Будь осторожна. А лучше вообще не ходи к ней.

Алена снова двинулась к двери и больше уже не останавливалась.

— Не послушаешь ведь меня, — прозвучало ей в спину, но она и впрямь уже не слушала.

«Обещай мне, что больше не пойдешь в лес одна. Если с тобой что-нибудь случится, я себе никогда этого не прощу».

Алена хорошо помнила эти слова Егора. И совсем не забыла, что дала обещание, которое, вне всяких сомнений, собиралась сдержать.

Она не пойдет в лес одна.

Глава 54. ПО ПУТИ К ОЗЕРУ

В первый день ноябрьских каникул Алена стояла возле калитки одного из домов на краю села Белозеро — возле самого леса. Она была немного озадачена — звонка нигде не видно, а если постучать, то вряд ли внутри дома будет слышно. В конце концов, она решилась и толкнула калитку рукой. Та подалась.

То ли белозерские жители друг другу доверяли и не боялись воров, то ли Ирина Петровна, директор Белозерской школы, учитель краеведения и по совместительству классный руководитель Алены, была человеком рассеянным и забывчивым — из тех, кто совершенно не печется о собственной безопасности.

Направляясь по асфальтированной тропинке к дому, Алена осматривалась. Маленький садик с невысокими деревцами. Хозяйственные постройки. Возле дома — скамейки, на которых восседают разномастные кошки; по их упитанному довольному виду можно было легко сказать, что о них здесь заботятся и хорошо кормят.

Алена остановилась перед ступенями. Дом был небольшой, одноэтажный, судя по особенностям постройки — старый, но не запущенный, за ним следили, делали регулярные ремонты и окрашивали.

Еще раз оглядев дворик, Алена не заметила никаких признаков того, что здесь есть дети, как не было и признаков мужского присутствия. Ни детских игрушек или качелей, ни предметов, которые указывали бы на чисто мужские увлечения — техника, рыбалка, спорт. Похоже, Ирина Петровна жила одна. Заметив возле двери одинокого стоящую пару резиновых сапог, без которых на сельских дорогах поздней осенью, видимо, было не обойтись, и на взгляд прикинув размер — определенно на женскую ногу, — Алена укрепилась в своем предположении.

Поднявшись по ступенькам, Алена поднесла руку к двери и уже хотела постучать, как дверь вдруг открылась сама. Перед Аленой возникла хозяйка дома, и удивленно воззрилась на гостью.

— Алена? — озадаченно произнесла она.

— Здравствуйте, Ирина Петровна! — бодрым голосом приветствовала свою классную Алена, не забывая улыбаться. — А я к вам!

Учительница приветливо улыбнулась в ответ.

— Это я уже поняла. Судя по тому, что у тебя хорошее настроение, ничего не случилось? — уточнила она.

— Нет, что вы! — живо возразила Алена. — Но я по делу.

— С радостью тебя выслушаю, пока буду кормить котов.

Только сейчас Алена заметила в руках учительницы миску, видимо, с кошачьей едой, а у ног женщины уже вертелись ее питомцы. Судя по их количеству, Ирина Петровна давала приют каждому котенку, попавшемуся ей на глаза. Алена не удивилась бы, если бы узнала, что когда Влад учился в Белозерской школе, у Ирины Петровны он был любимым учеником. Любовь к животным у них явно была общей чертой.

Пока учительница кормила котов, Алена объясняла причину своего визита:

— Я тут решила, пока есть свободное время на каникулах, наконец сходить к Белому озеру. Помните, вы говорили, что можете меня отвести? Я бы и сама пошла, но боюсь заблудиться. А братья сейчас все заняты.

— Одной, конечно, идти не стоит, — поддержала ее Ирина Петровна. — Не дай бог с тобой что-нибудь случится.

Она улыбнулась, сначала наблюдая, как ее коты накинулись на еду, потом адресовала улыбку уже Алене:

— Ну что ж, каникулы не только у тебя — у меня тоже, так что свободное время есть. А так как я преподаю тебе краеведение, будем считать это школьным походом. Подождешь десять минут, пока я соберусь?

Алена, изобразив на лице радость, тоже улыбнулась:

— Конечно! Спасибо, Ирина Петровна!

— Ну что ты, не за что, — посмеялась учительница. — Мне будет даже полезно размяться.

Алена присела на лавочку в ожидании. Коты не стали присоединяться к ней — держались в стороне. Однако казалось, что ее присутствие их совершенно не волнует. Они вели себя так, будто им не было нужды обращать внимание на случайную гостью. В своем царственном равнодушии они были похожи на египетских сфинксов: «Человек пришел и уйдет, а мы останемся».

Алена вдруг вспомнила легенду из сборника, который ей дал Родион. О девушке-сиротке, которая пожертвовала собой, чтобы ее возлюбленный был счастлив со своей невестой. Сегодня Алена точно так же идет к озеру, как эта сиротка, но… На самом деле совсем не так же.

«Я вовсе не хочу приносить себя в жертву, чтобы спасти эту семью от проклятия, — подумала Алена. — Потому что если я принесу себя в жертву, то уже не смогу быть с ним, а я хочу быть с ним. Не могу жить без него. Как раньше могла? Потому что не знала его. А теперь, когда узнала, не могу и не хочу. В прошлый раз я просто хотела избавиться от своих чувств, потому что считала, что у меня нет надежды. Но теперь я иду к Белому озеру, чтобы эти чувства сохранить. Любовь сделала меня жадной. Хочу, чтобы он был моим».

В ожидании учительницы Алена достала из кармана куртки смартфон, нашла номер Егора и ткнула пальцем на иконку сообщения. В открывшемся окошке написала:

«Знаешь, Лида сказала мне кое-что. На самом деле она хотела, чтобы ты позволил ей нести тяжесть этого проклятия вместе с тобой. Она ждала, что ты позволишь. А еще позволишь ей самой сделать выбор. Но ты выбрал за нее. Она не была рада, но приняла это и смирилась. Потому что ты так решил.

Но я совсем не такая, как она. Я хочу быть с тобой — вот такая я эгоистка. Поэтому не буду ждать, что ты изменишься. Не буду ждать, что скажешь мне: «Давай нести вместе». Ты такой, какой есть. Я просто поступлю так же, как всегда поступаешь ты — я тоже все решу сама. Уже решила. Я иду к Белому озеру, чтобы снять проклятие. Но обещание, которое тебе дала, сдержу — я не одна. Я просто хотела тебе это сказать.