Семь братьев для Белоснежки

Алена поймала себя на неуместной мысли: если бы Слава увидел это, он создал бы настоящий шедевр — его работа была бы прекрасна. Даже если сам дух, стоящий перед Аленой, вовсе не восхищал — навевал жуть. На водяном лице не было глаз, только два провала — пустоты в воде, но почему же тогда Алена чувствовала взгляд этого существа? Взгляд чужой и холодный.

Дух не приближался, словно изучал ее, присматривался к ней. На какое-то время, пока они молча и неподвижно стояли друг напротив друга — водяная фигура на молочной глади и Алена, — время словно остановило свой ход. Алене казалось, какой-то морок перенес ее в безвременье. Но тут до нее отовсюду донесся тихий, проникнутый смирением шепот. Чьи-то голоса, слившись в один, обращались по имени к той, что повелевала ими:

— Чарна. Чарна. Чарна.

Алена огляделась.

«Как во сне», — подумала она.

Да, в этот раз все действительно напоминало ее сны. Увидев возникших между деревьями зверей, Алена и наяву сразу же поняла, что это не обычные животные. В них все было неправильным. Их глаза смотрели осмысленно, как будто их разум доминировал над инстинктами — животные так не смотрят. От них исходила тяжелая аура силы — Алена чувствовала, как одно их присутствие подавляет ее. Их шепот звучал в воздухе, повторяя имя той, кому они служили, хотя из их гортаней не вырвалось ни звука. И от этого шепота у Алены волосы на голове вставали дыбом. Змеиным шипением он проникал ей в уши, и казалось, что вот-вот нечто чужое завладеет ее сознанием.

«Стряхнуть наваждение, — подумала она. — Надо стряхнуть наваждение».

Сделав над собой усилие, Алена открыла рот и заставила себя заговорить:

— Почему тебя зовут Чарна? — устремила она прямой взгляд на озерного духа. — Это имя… оно ведь тебе не подходит.

Существо перед ней улыбнулось. И снова стало жутко. Жутко видеть, как улыбается озерная вода. Но дух озера понял, о чем она спрашивала.

— Люди дали мне имя, — произнес журчанием реки голос воды. — Люди увидели во мне женщину.

— А они? — спросила Алена, кивком головы указав в сторону собравшихся по кромке леса зверей.

— Они тоже раньше были людьми, — последовал ответ.

— Зачем ты подчинила их и заставила служить тебе? — спросила Алена. — Почему так не любишь людей и приносишь им столько страданий?

Перед ее глазами пронеслись лица людей, пострадавших от проклятия: Артура, который навсегда распрощался с кино, и только он знал, насколько тяжело ему это далось, Родиона, который заперся в мире своих книг, потому что они спасали его, обреченного на одиночество, Влада, чей отец бросил сына, напуганный тайнами дома, Лиды, потерявшей любимого мужчину и ребенка, Егора…

— Разве они заслужили? — с упреком добавила Алена, глядя на стоящее перед ней существо.

Фигура на молочной глади озера пошла рябью, словно от ветра, хотя воздух был на удивление неподвижным. Провалы глаз на водянистом лице налились невидимой, но ясно ощутимой тяжестью.

— За что же мне любить вас? — произнес яростным грохотом водопада голос воды. — Испокон веков люди губят моих детей: срубают деревья, убивают зверей, отравляют реки и озера. Разве я не вправе воспользоваться людьми, чтобы защититься от них же? Я всего лишь хочу сберечь то, что мне дорого. И разве ты сама пришла сюда не с той же целью?

Алена молчала. До сих пор она даже не задумывалась, что таинственный дух, зовущий ее во снах, может дорожить чем-то точно так же, как и она сама. В ее представлении это была чуждая людям сила, злая и жадная по природе своей. Она думала только о том, чтобы выторговать у этой силы то, что было для нее сейчас важнее всего. Но это существо зародило в ее душе сомнения.

А еще из слов, обращенных к ней только что, Алена поняла, что этот дух — лишь часть чего-то более могущественного и древнего, чем он сам. Той силы, которая родилась в этом мире, возможно, намного раньше человека.

Да, Алена понимала, что такое желать сберечь то, что дорого. В ее жизни сначала это был папа и их маленькая семья. Этой маленькой семье Алена пыталась посвятить себя всю, без остатка — так сильно хотела сохранить единственное, что у нее было. Теперь это был Егор и ее любовь к нему. И его любовь к ней — ведь она знала, что он, точно так же, как и она, остро, до боли, нуждался в том, чтобы кем-то дорожить, о ком-то заботиться, кого-то беречь.

— Да, — сказала она наконец, — у меня есть то, что я хочу сохранить.

— Ты пришла просить? — спросил голос воды — он вновь звучал умиротворяющим журчанием реки.

— Я пришла просить, — подтвердила Алена и, сделав глубокий вздох, добавила: — Освободи моих сводных братьев от проклятия. Сними его. Я знаю, ты можешь, ведь оно твое. Это ты сплела паутину проклятия. Ты не даешь этим путам ослабнуть.

— Если ты смогла найти дорогу сюда, — вкрадчиво произнес дух, — значит, готова взамен отдать все. Это так?

Алена лишь на пару мгновений задержалась с ответом, чтобы воскресить в памяти голос того, кто нуждался в ней — голос одновременно нежный и требовательный, зовущий ее по имени: «Аленка».

— Нет, — твердо ответила она.

В этот миг вдруг откуда-то возник резкий и сильный порыв ветра. Он поднял воду в озере, и его до сих пор неподвижная поверхность пошла волнами. Он ударил в лицо Алены, заставив ее зажмуриться, и вскинул ее волосы. Он набросился на деревья, и они возмущенно зашипели в ответ движением листвы в кронах.

— Я хочу прожить счастливую жизнь с тем, кого люблю, — продолжала Алена. — И это то, что я не могу тебе отдать. Но когда моя жизнь закончится, я обещаю прийти к тебе и служить, как служат они. — Алена кивком головы указала на зверей, тихо стоящих по кромке леса. — Тебе ведь нужны слуги, верно?

Дух воды молчал, и в этой тишине Алене почудилось, что она услышала, как одинокая капля совсем рядом упала в воду — и тотчас звук размножился эхом, будто капля за каплей соприкасались с поверхностью воды.

— Нужны, — подтвердил голос воды. — Но готова ли ты охранять мои владения и всегда быть на моей стороне, даже если придется пойти против людей? Они станут чужими для тебя. Этот лес, эта земля, это озеро — будут твоей новой семьей.

— Я готова, — не чувствуя в себе сомнений, твердо сказала Алена.

— Клянись, — велел гулом подземных вод озерный дух.

Алена помедлила.

«Будь осторожна, она постарается тебя обмануть», — вспомнились ей слова Аглаи.

— Прежде чем я поклянусь, — произнесла Алена, — ты тоже пообещай мне. Пообещай, что как только я уйду отсюда, ты не причинишь мне вреда. Ни мне, ни тем, кто мне дорог. Никогда не причинишь им никакого зла.

Еще одна невидимая капля совсем рядом упала в воду — и словно круги по воде, звуки разошлись эхом по воздуху.

— Обещаю, — шелестом дождя произнес голос воды.


Алена на миг прикрыла глаза и тотчас открыла их.

— Тогда я клянусь, — сказала она. — Клянусь, что после своей смерти я приду к тебе и буду тебе служить.

Озерная вода вновь улыбнулась ей, и в этой улыбке Алена ясно увидела ликование.

— Теперь твоя душа принадлежит мне, — прожурчал голос воды. — Проклятие снято. Связанные проклятием свободны.

А в следующее мгновение фигура на воде, утратив свои очертания, упала вниз. На молочно-белой поверхности озера в том месте осталась лишь легкая зыбь. Алена даже не успела ни о чем подумать, как услышала за спиной глухое угрожающее рычание. Задержав вдох, девушка медленно повернулась.

Перед ней, широко расставив лапы и чуть наклонив вперед голову, стоял бурый волк — гора размером с медведя. Алена даже не заметила, как он подошел к ней сзади. Его глаза горели алым пламенем. Он щерил пасть, обнажая огромные клыки и десна.

«Будь осторожна, она постарается тебя обмануть»…

«Как только я уйду отсюда, ты не причинишь мне вреда»…

«Она не собиралась меня отпускать, — промелькнуло в мыслях Алены. — С самого начала не собиралась».

— Не надо, пожалуйста, — тихо прошептала она одними губами, умоляя зверя перед ней, но тщетно.

Огромный бурый волк дернул мордой, и тихое рычание сменилось оглушительным рыком. Уши Алены вспыхнули болью, внутренности похолодели от страха, нога сделала неуверенный шаг назад и…

Зверь бросился прямо на нее.

Громко завопив от ужаса, Алена повернулась, чтобы броситься прочь от огромной туши, несущей ей смерть, но не устояла на ногах и упала. Она не успела подняться, как нечеловеческая сила схватила ее за воротник куртки и поволокла за собой.

Ее тело ударялось о каменистый берег, но страх, дикий и первобытный, заглушал боль. Алена успела только подумать, что нужно дотянуться до молнии, расстегнуть куртку и освободиться, как внезапно почувствовала, что ее тело больше не касается каменистого берега — звериная сила швырнула ее вперед.

Алена падала, но падение ее было недолгим. Тело ударилось о поверхность воды, раздался громкий всплеск…

Белое озеро приняло ее в свои ледяные объятья и потянуло на дно.

Глава 56. ЛЮБОВЬ АЛЕНЫ

Здесь было неожиданно глубоко. Уже под водой Алена увидела отвесную стену обрыва. Перед падением в озеро она не успела вдохнуть, и сейчас ей с трудом удавалось задерживать дыхание. Алена пыталась перевернуться в воде, чтобы легче было всплыть, но тяжелая куртка тянула ее вниз. Она сделала попытку нащупать собачку молнии, но пальцы, вмиг потерявшие подвижность в ледяной воде, слушались плохо. Ее легкие горели от недостатка кислорода, голова готова была взорваться от распирающего ее давления.

Вдохнуть! Всего один глоток воздуха!

Ей все-таки удалось расстегнуть молнию на куртке, но снять с себя одежду в воде оказалось слишком сложной задачей. Алена не справлялась. Она все еще сопротивлялась отчаянному желанию сделать вдох, потому что умом понимала, что этот вдох не принесет желанного облегчения, но ее легкие, ее ноздри, ее гортань не желали подчиняться разуму. Алена чувствовала, что вот-вот сдастся.

Она знала, что продолжает опускаться на дно. Какая-то частица ее сознания, словно отделенная от нее самой, принесла ей мысль:

«Вода в озере не белая. Обычная озерная вода. Молочная гладь — это морок, колдовство».

Горло Алены зашлось от спазмов, и наконец она не выдержала — ее рот открылся, и внутрь хлынул ледяной поток. Наверное, ей предстояла агония — она чувствовала это, когда вода наполняла легкие, — но, к счастью, сознание Алены решило ускользнуть, избавив ее от мучений.

Отдав себя на волю судьбы, Алена успела увидеть какой-то темный силуэт в воде. Что-то приближалось к ней.

И в этот момент ее поглотила кромешная тьма.



* * *

Ирина Петровна уже выходила из леса, когда за ее спиной послышалось звериное рычание. Женщина обернулась — позади, на тропе, стояла белая волчица, смотрела на нее яростным взглядом красных глаз и угрожающе скалилась.

Директор Белозерской школы и по совместительству учительница краеведения хищного зверя не испугалась. Обернувшись к волчице всем корпусом, она улыбнулась и спросила:

— Нападешь?

Потом чуть наклонила голову, сощурила глаза и, понизив голос, произнесла с тем незыблемым спокойствием, которое вызывает куда больше страха и трепета, чем открытая угроза:

— На меня нападешь?

Волчица попятилась, не прекращая скалиться.

Ирина Петровна хмыкнула насмешливо:

— Реши уже, боишься ты меня или угрожаешь мне?

Белый хищник припал к земле, не отрывая взгляда горящих огнем глаз от женщины, но из его пасти по-прежнему доносилось яростное рычание.

— Непокорная, — улыбнувшись лишь уголком рта, сказала Ирина Петровна, и не понятно было, то ли с осуждением она произнесла это, то ли с восхищением.