Сентябрь

1





Вторник, 7 июня


Изабел ехала на своем микроавтобусе в Коррихил. Дорога не дальняя, всего-то десять миль. Было четыре часа пополудни, начало июня, деревья уже покрылись пышной зеленью, а поля дружными всходами, но лето, можно сказать, еще не наступило. Не то чтобы было очень холодно, но моросил мелкий холодный дождь, и дворники она включила, едва отъехала от Кроя. Над холмами висели тяжелые облака, и все окрест тонуло в сумерках. Изабел посочувствовала американским туристам — ехать в такую даль, чтобы полюбоваться красотами Шотландии, а красот этих и не разглядеть.

Самой ей погода была не помехой. Она столько колесила по этим дорогам, что иной раз ей казалось: отпусти она руль, и машина, точно верный надежный конь, прекрасно доедет сама до Коррихила и обратно.

Вот и знакомая развилка, она почти приехала. Изабел свернула на узкую, обсаженную боярышником дорогу, которая шла вверх по склону холма. Сгущался туман. Изабел предусмотрительно включила фары. Вскоре справа появилась высокая каменная ограда поместья Коррихил. Машина въехала в большие ворота с двумя сторожками по обе стороны и, подпрыгивая на выбоинах, покатила меж старых буков. Газоны по сторонам подъездной аллеи заросли травой; весной здесь сплошными широкими полосами цвели желтые нарциссы, отчего газоны казались золотыми. Но нарциссы давно отцвели, от бывшего их великолепия остались лишь сморщенные головки и пожухлые листья. Придет день, садовник подстрижет газон, и нарциссы вовсе исчезнут до следующей весны.

Изабел не первый раз с грустью подумала о том, что с годами забот прибавляется, а время летит все быстрее и быстрее, каждый следующий месяц грубо сталкивает с пути предыдущий, годы слетают с календаря и исчезают в прошлом. Когда-то у тебя была уйма времени, можно было постоять, посидеть, просто полюбоваться нарциссами. Или в погожий летний денек вдруг бросить хлопоты по хозяйству, выйти из дома и подняться на гору послушать жаворонков, резвящихся под солнцем. Или взять да поехать в Релкирк, накупить всяких мелочей, позавтракать с подружкой в баре, где так тепло и уютно, мирно жужжат голоса и пахнет кофе и всякими деликатесами, какие ты никогда не готовишь для себя дома.

Почему она лишилась всех этих удовольствий?

Подъездная аллея пошла прямее, под колесами зашуршал гравий. Из тумана выплыл дом. Машин перед ним не было. Это означало, что другие хозяйки уже забрали своих гостей и уехали. Значит, Верена ждет ее и, может быть, сердится.

Изабел выключила мотор и вышла под холодную морось. За распахнутой настежь входной дверью открывалась широкая выложенная плиткой площадка, уставленная дорогими чемоданами и сумками. В дом вела внутренняя стеклянная дверь — на сей раз багажа было больше, чем обычно. Огромные чемоданы, портпледы, дорожные сумки, сумки для гольфа, коробки, свертки, пакеты с логотипами больших магазинов. И на всех вещах желтые бирки «Туры по Шотландии».

Изабел прочла имена на бирках: М-р Джо Хардвик. М-р Арнольд Франко. М-с Майра Хардвик. М-с Сьюзан Франко. На чемоданах затейливые монограммы, с ручек сумок для гольфа свисают бирки с названиями престижных клубов.

«Ну вот, начинается!» — вздохнула Изабел. Она отворила внутреннюю дверь.

Прихожая в Коррихиле была громадная, обшитая дубовыми панелями, широкая лестница с резными перилами вела на верхние этажи. Пол застлан коврами, тут и самые простые и очень дорогие; посередине стол, на котором вперемешку стоят и лежат горшок с геранью, собачий поводок, поднос для писем, массивная, в кожаном переплете, книга для гостей.

— Верена?!

Вдалеке хлопнула дверь, в коридоре, ведущем в кухню, послышались шаги. В прихожей появилась Верена Стейнтон, высокая, стройная, элегантная. Верена была из тех женщин, которые всегда элегантны, и до того у них все подобрано в тон, что, кажется, они тратят на это уйму времени. Иной раз это даже раздражает — так все продумано: юбка, блузка, кашемировый кардиган, туфли — изысканная гамма цветов, и все очень красиво. Ну, а если говорить о прическе, то Верене, в отличие от большинства женщин, была не страшна самая сырая погода, прическа выглядела так, будто Верена только что вышла из-под сушилки. Увы, относительно собственной внешности Изабел не питала никаких иллюзий. Приземистая и крепкая, как шотландский пони, краснощекая, с загрубевшими от работы руками, она давно перестала беспокоиться о своих туалетах. Однако, глядя сейчас на Верену, она пожалела, что не сменила свои вельветовые брюки и стеганую болотного цвета куртку на что-нибудь более пристойное.

— Надеюсь, я не опоздала?

— Нет. Вы последняя, но не опоздали. Ваши гости готовы и ждут в гостиной. Чета Хардвиков и чета Франко. Судя по их виду — покрепче, чем наши обычные клиенты.

Изабел вздохнула с облегчением: может быть, мужчины сами потащат свои сумки с клюшками…

— А где же Арчи? Вы приехали одна?

— Он на церковном собрании в Балнеде.

— Вы справитесь без него?

— Конечно.

— Должна вам сказать, кое-что переменилось в их расписании, я вам сейчас объясню. Пойдемте-ка сначала в библиотеку.

Изабел покорно последовала за Вереной, ее дело было выполнять все указания. Библиотека в Коррихиле была поменьше других комнат и уютно пахла чем-то мужским — табаком, камином, старыми книгами и старыми собаками. Запах псины исходил от старого лабрадора, который дремал на своей подушке возле потухшего камина. Он поднял голову, увидел двух дам, снисходительно моргнул и снова погрузился в дремоту.

— Дело в том… — начала Верена, но зазвонил телефон. — Извините, я отвечу.

Она подошла к столу и подняла трубку.

— Алло, у телефона Верена Стейнтон. — Голос ее изменился: — Мистер Абберли? Спасибо, что отзвонили.

Верена подвинула стул, села, взяла ручку и листок бумаги. «Вот досада, похоже, она приготовилась к долгому разговору, — уныло подумала Изабел, — а я-то хотела поскорее вернуться».

— Да-да, прекрасно. Ну а еще нам потребуется ваш самый большой шатер, я бы хотела бледно-желтого цвета в белую полоску. С настилом для танцев.

Изабел навострила уши и перестала сокрушаться по поводу задержки.

— Дата? Мы наметили на шестнадцатое сентября. Это пятница. Да, мне кажется, лучше вам подъехать, и мы все обсудим подробно. Хорошо бы на следующей неделе. В среду утром? Отлично, значит, мы увидимся. До свидания, мистер Абберли.

Верена положила трубку и с довольным видом откинулась на спинку стула.

— Ну вот, начало положено.

— Что это вы задумали?

— Понимаете ли, мы с Энгусом давно это обсуждали и наконец-то решили осуществить. В этом году Кэти исполняется двадцать один год, мы хотим дать бал в ее честь.

— Милостивый Боже, вы такие богатые?


— Не такие уж богатые, но это большое событие, и мы стольким людям задолжали — сами в гости ходим, а к себе не приглашаем, ну вот и убьем всех зайцев сразу.

— Но сентябрь еще так далеко, сейчас только начало июня.

— Чем раньше начнешь, тем лучше дело сделаешь. Вы же знаете, что тут творится в сентябре.

Изабел знала. Шотландский сезон: толпы охотников устремляются с юга на север, на отстрел гусей. В каждом доме приемы, танцы, состязания в крокет, шотландские игры и прочая, и прочая, а завершается все неделей «охотничьих балов», после чего все валятся с ног.

— Без шатра нам не обойтись. В доме будет просто очень тесно. Да еще Кэти настаивает на том, чтобы какой-то угол отвели под ночной клуб — для ее лондонских хипяг. Им нужен интим. Далее: мне надо отыскать хороший деревенский оркестр и хорошего поставщика. Теперь хоть не надо беспокоиться о шатре, и то хорошо. Естественно, мы всем разошлем приглашения. — Верена бросила взгляд на Изабел: — Надеюсь, Люсилла сумеет выкроить время и приедет.

Трудно было не позавидовать Верене — сидит тут и придумывает бал для своей дочери и при этом знает, что дочь будет рядом, поможет ей и сполна насладится своим балом. Ее Люсилла и Кэти учились в одной школе и дружили потому, что дружили их родители. Но Люсилла была на два года моложе и совсем другая по характеру. Когда девочки кончили школу, их пути разошлись.

У Кэти все шло, как положено: год в Швейцарии, затем секретарские курсы в Лондоне. По окончании курсов она нашла себе хорошую работу в каком-то благотворительном фонде и поселилась в небольшом доме вместе с тремя подружками из респектабельных семейств. Пройдет еще какое-то время — долго ждать не придется, — и она, без всякого сомнения, обручится с блестящим молодым человеком по имени Найджел, Джереми или Кристофер, ее фотография появится на обложке журнала «Деревенская жизнь», а дальше свадьба по всем правилам, роскошное белое платье, стайка девочек — подружки невесты и свадебный гимн.

Изабел не жалела, что Люсилла не похожа на Кэти, но иногда, вот как сейчас, ей хотелось, чтобы ее любимая фантазерка дочь была чуточку более обыкновенной. Но Люсилла с раннего детства проявляла яркую индивидуальность и бунтарские черты характера, хотя и не агрессивные. Позднее проявились и ее политические пристрастия — она определенно примыкала к левому крылу, и едва появлялся повод, как тут же активно включалась в любое действие. Она была против ядерного оружия, охоты на лис, отстрела детенышей тюленей, урезывания студенческих грантов и много против чего еще. Заботило ее положение бездомных, она выступала за оказание помощи беднякам, наркоманам и несчастным, погибающим от СПИДа.

С ранних лет Люсилла увлекалась рисованием и с годами делала все большие успехи. Безусловно, она была одаренной натурой; после шести месяцев, проведенных в Париже, где она работала, чтобы оплачивать жилье и питание, она поступила в Академию искусств в Эдинбурге. Друзьями там она обзавелась самыми необычайными и время от времени привозила их погостить в Крой. Выглядели они престранно, но Люсилла умудрялась перещеголять и их: она могла надеть на вечернее кружевное платье мужской твидовый пиджак, а на ноги башмаки со шнуровкой.

После окончания учебы Люсилла осталась в Эдинбурге, но с заработками у нее ничего не получалось. Никто не был склонен покупать ее непонятные картины, и ни одна галерея не выражала желания их выставлять. Жила она в мансарде в доме на Индия-стрит, а зарабатывала себе на жизнь тем, что ходила убирать чужие дома. Это оказалось довольно выгодным делом — скопив на билет, закинув за спину рюкзак и прихватив футляр с холстами, она снова уехала в Париж и поселилась у супружеской четы, с которой познакомилась в дороге. Все это очень тревожило Изабел.

Захочет она приехать или нет? Изабел, конечно, может написать на адрес почтового отделения, который ей сообщила дочь: «Дорогая Люсилла, навести нас в сентябре — ты приглашена на бал к Кэти Стейнтон». Только вряд ли Люсилла обратит внимание на это приглашение. Она не очень-то жалует торжественные приемы и чинные разговоры с респектабельными молодыми людьми. «Знаешь, мамочка, они такие правильные, что взвоешь от тоски. И волосы у них у всех словно твидовые».

Ужасно с ней трудно. Но она и добрая, ласковая, смешная, полная любви. Изабел по ней ужасно скучала.

— Не знаю. Не уверена, что она приедет, — вздохнув, сказала Изабел.

— Как жаль, дорогая, — сочувственно сказала Верена, отчего Изабел не стало легче. — Но я все равно пришлю ей приглашение. Кэти будет счастлива повидать ее.

«Так ли уж счастлива?» — подумала про себя Изабел, а вслух сказала:

— Вы этот бал пока что держите в секрете или можно о нем говорить?

— Нет, конечно, это не секрет. Чем больше людей узнают о нем, тем лучше. Может быть, в подмогу нам они дадут в эти дни обеды…

— Я дам обед.

— Вы святая! — обрадовалась Верена.

Они могли бы и дальше строить планы, но Верена вдруг вспомнила о более срочном деле.

— Боже мой, я и забыла о бедных американцах! Они, наверное, ума не приложат, куда это мы подевались. Сейчас я вам все объясню… — Верена отыскала на столе отпечатанные на машинке инструкции, — …вот слушайте: мужчины, и тот и другой, большую часть времени проводят за гольфом, и завтра они ни в коем случае не хотят им пожертвовать, так что в Глэмис не поедут. Я договорилась о машине; утром, в девять часов, их заберут из Кроя и отвезут в Глениглес. Та же машина по окончании игры доставит их к обеду обратно в Крой, но обе дамы хотят посмотреть Глэмисский замок, и если вы привезете их сюда к десяти утра, они присоединятся к общей экскурсии.

Изабел молча кивнула. Только бы ничего не забыть. Верена работает очень четко и к тому же она босс. Центральное агентство «Туры по Шотландии» находилось в Эдинбурге, Верена была местным координатором. Это она каждую неделю звонила Изабел с сообщением, сколько гостей ей ожидать (однако не более шести, поскольку большее количество негде разместить), а также предупреждала об особенностях характера гостей и их причудах, если таковые имелись.

Туры начинались в мае и продолжались до конца августа. Каждый длился неделю и проходил по заведенному порядку: сначала Эдинбург — осмотр города и окрестностей, на это отводилось два дня. Во вторник автобус доставлял туристов в Релкирк, где они долго и терпеливо осматривали Старую кирху, местный замок и гуляли по Национальному парку. Затем американцев доставляли в Коррихил, где их встречала Верена, а затем разбирали по домам местные хозяйки. Среда отводилась на замок Глэмис и поездку в Питлохри, чтобы полюбоваться на шотландские пейзажи; в четверг туристы снова садились в автобус и ехали смотреть Горную Шотландию, а по пути заезжали в Дисайд и Инвернесс. В пятницу возвращались в Эдинбург, а в субботу улетали домой, в аэропорт Кеннеди.

К концу недели они уже еле ноги таскали, в этом Изабел была уверена.

Изабел втянула в этот бизнес Верена пять лет назад. Она объяснила условия и дала Изабел рекламный буклет агентства.

«Вы будете гостями в частных домах, где вдохнете аромат старины, а также приобретете друзей из старинных семей, которые живут в них и по сию пору…»



Что касается поместья Балмерино, то оно вряд ли соответствовало такой рекламе. Не обманут ли они ожидания американцев?

— Мы не из древнего рода, — пояснила она Верене.

— Достаточно древнего.

— И Крой вряд ли можно отнести к историческим достопримечательностям.

— Отчасти можно. К тому же у вас много спален, а это куда более существенное обстоятельство. И главное — думайте о том, сколько вы заработаете.

Именно этот довод убедил Изабел. Предложение Верены пришлось как нельзя кстати — дела у них в Балмерино шли неважно. Отец Арчи, второй лорд Балмерино, очень милый и столь же непрактичный человек, умер, оставив поместье в полном беспорядке. Его неожиданная кончина повлекла за собой тяжелые последствия для семьи: похоронные расходы и всевозможные уплаты поглотили большую часть наследства. Перед молодыми супругами Балмерино возникло немало проблем: из каких доходов они смогут оплатить высшее образование Люсиллы и Хэмиша, двух своих детей; на что им содержать огромный и неудобный дом; как осилить обработку земли, как содержать в порядке хозяйство. Арчи в то время служил в армии. В девятнадцать лет он записался в Королевский полк шотландских горцев. Он пошел в армию просто потому, что не знал, чем еще заняться, и хотя вполне был доволен своей жизнью в полку, честолюбием он не отличался и точно знал, что никогда не станет генералом.

Первым делом они решили не сдаваться и сохранить Крой. Планы строились самые оптимистичные: Арчи уволится из армии и, поскольку он еще достаточно молод, найдет себе какую-нибудь работу. Но срок его службы в армии в те дни еще не истек, и он вместе с полком отправился в Северную Ирландию.

Четыре месяца спустя полк возвратился домой, но Арчи вернулся в Крой только через восемь месяцев, а еще через восемь дней Изабел поняла: несмотря на то что его выпустили из госпиталя, пока ни о какой работе для него не может быть и речи. Долгими бессонными ночами она пыталась осмыслить их положение.

Помогли друзья, и в первую очередь Эдмунд Эрд. Поняв всю серьезность положения, он вмешался и взял все под свой контроль. Это Эдмунд сдал в аренду приусадебную ферму и позаботился об охотничьем угодье. Вместе с егерем Гордоном Гиллоком он проследил, чтобы выжгли вереск и привели угодье в порядок, а потом при его посредничестве оно было сдано в аренду клубу бизнесменов с юга, с правом на охоту для него и для Арчи.

Изабел вздохнула с облегчением — хоть часть забот свалилась с ее плеч, но проблему доходов это не разрешило. Кое-что от наследства все-таки осталось, но деньги были вложены в ценные бумаги. Это все, что Арчи мог теперь завещать своим детям. У Изабел тоже были кое-какие деньги, к сожалению, небольшие. И вместе с военной пенсией Арчи и с шестидесятипроцентной надбавкой за инвалидность все равно получалось мало. Каждодневные расходы на хозяйство, на еду и одежду держали Изабел в постоянной тревоге, так что предложением Верены нельзя было пренебречь.

— Ах, перестаньте, Изабел, вы прекрасно справитесь.