Сердце Стужи

— Как же так? — Я даже привстала чуть-чуть у него на коленях. — Разве не должна она быть недовольна, что ее любимца другие убить пытаются?

— А ты попробуй Бренна убей, — хмыкнул князь, а я припомнила сегодняшний урок и осознала глупость вопроса.

— Стуже покоя не дает, что войд единственный, кто смог с себя ее чары сбросить. Как он этого добился, хотелось бы и нам знать. Вот богиня и бесится. Не упускает случая Бренна уколоть побольнее. А то и управлять пытается. Вдохнуть в него побольше собственной злости и ярости за подобное равнодушие. Он в такие дни сам на себя не похож, а мы стараемся под руку не попадаться. До тех пор длится, пока он с ее магией не справится.

Я мигом припомнила колючие кристаллы чужого злого льда в горле у войда, не позволявшие ему дышать, его боль, которая так взметнула и напугала мою силу. Вот что это было — подарок богини. Хорош же дар!

— А про второго расскажи, Сизар. Про второго ученика. Как он к войду попал?

— Ну, тот ученик всегда отличался собственными успехами. Происхождение, конечно, не столь хорошее, как у первого, но все же благодаря дару он нашел себе славного наставника.

Конечно, самолюбивый князь не упустил возможности прихвастнуть, описывая собственные достижения, что вызвало у меня улыбку. Сизар всегда развеселить умел. В отличие от спокойного и серьезного Севрена он любил пошутить. А еще умел найти подходящие слова, чтобы представить мои поражения в ином, радужном свете. Вот и сейчас отвлек от печальных мыслей своей историей. И ведь хорошо отвлек, я позабыла даже против крепких княжеских объятий протестовать.

— И был он дюже умел, настолько, что решил, будто может ледяного лорда на поединок вызвать. А что? Если вызовет и победит, то займет его место.

— А Стужа как же? Разве она не явилась к этому магу, когда его дар стал достаточно силен?

— Явилась. Она на тот поединок и надоумила. Обещала дать столько силы, чтобы лорда победить сумел. Говорила, будто злит ее тот своим неповиновением, но сильнее никого не сыскать.

— И что маг? — Я даже дыхание затаила.

— Уши развесил он, что ж еще. На богиню глаз положил. Ей поцелуй предлагать не пришлось, он сам пытался снежную деву соблазнить.

Сизар хмыкнул и крепче прижал меня к себе. Однако погладить, будто ненароком, по бедру забыл и задумчиво поглядел в окно.

— Умеет богиня подарить памятную ночь, умеет стать незабываемой и превратить в покорного раба даже того, кто всегда больше любил свободу. Я очень быстро отыскал крепость и бросил вызов лорду.

— А он что?

— Будто ты Бренна не знаешь. Я пришел такой гордый выбором богини, переполненный силой, что Стужа в меня вдохнула, и готовый с полным правом примерить алмазный венец власти.

— И?

— Он посмотрел на меня, на меч в руках, настоящий ледяной, искрящийся силой, как на обычную палку смотрят, и сказал: «Больно гонору много, сперва остынь, а после сразимся. Иначе ведь покалечишься ненароком». И приморозил меня на неделю за воротами.

Сизар расхохотался так весело и заразительно, что я тоже засмеялась.

— Ты разве не обиделся? — спросила удивленно, когда он затих. Ведь норов княжеский мне был известен.

— Я в бешенстве был. Первый день, второй, на третий задумался, как же при всей своей силе, которой богиня наделила, оказался слабее войда. В общем, недели на осознание хватило. Когда Бренн меня разморозил, сказав, что теперь к поединку точно готов, я попросил меня на службу принять.

— А он?

— Он взял и князем сделал, представляешь?

Сизар уткнулся в мои волосы и вздохнул, а я затаилась, вдруг ощутив, что его руки очень крепко держат, и я, пожалуй, напрасно не сделала попытки слезть с княжеских коленей. Маг мое напряжение уловил. Он всегда такое тонко чувствовал. Снова вздохнул и переложил меня на лавку. Поднялся, поглядел пристально.

— Вот доведешь до греха, Веска!

— До какого греха? — Я подтянула колени к груди, обхватила руками.

— Утащу из крепости к себе в княжество и научу, для чего боги деве огненную красоту даровали. И так уже из-за тебя больше дел переделал, чем за полгода до этого.

Я покраснела, осознав, отчего князь стал часто перекладывать обязанности наставника на Севрена, а со мной пытался реже видеться.

— Хоть бы выбрала кого! А то ведь не смотришь на остальных, мне надежду даришь.

— Не на кого смотреть, — опустив ресницы, приглушенно ответила, — после занятий у войда такая пелена перед глазами встает, что ни зги не видно.

Он качнул головой, я знала, и решительно вышел за дверь, не закончив рассказа о том, каково же пришлось ученикам в обучении у войда. Хотя что рассказывать, если оба они, и Севрен и Сизар, заявляли, будто меня Бренн жалеет.





Глава 12

О ПЕРЕХОДАХ И МАГИИ ЛОРДА




Думаю, я бы все равно однажды пала духом, несмотря на поддержку князей. Уж как я училась силой пользоваться, как старалась подчинить внутренний жар, так щедро плещущийся в моменты, когда его особо не просят, и испуганным котенком прячущийся внутри, едва только войд на урок позовет. Как порой из человека клещами слова вытягиваешь, так из меня ледяной лорд тянул на свет чародейскую магию. Заставлял не просто выманивать, но форму ей придавать, а она, упрямая, едва-едва меня слушалась. Хоть и умела уже не только снежком закругляться, но и лентой вытягиваться, однако прятаться ей больше нравилось. Той огненной кошкой, какую войд успел приметить, больше эту силу не ощущала. Кажется, она, как и я, боялась совсем разонравиться сильному снежному волку, так явно чувствуя его превосходство. Не рисковала больше дразнить, единожды ощутив, что в тот раз он мог убить ее одним лишь ударом. А лорд все равно заставлял урок за уроком, мучил и меня, и ее.


В тот день Бренн снова поставил перед собой и опять наставлял давать отпор. Но как ни старалась, не выходило дотянуться. Идея достать его магией привязалась навязчиво, ночью и то мешала. Снились мне наши уроки, и даже во сне я мучилась от бессилия. И вот напряглось что-то в душе, натянулось струной, вот-вот лопнет, то ли слезами прольется, то ли криком. Даже руки задрожали. Издевается он надо мной, что ли? Ведь знает, не ровня ему по силам. Так зачем каждый день жилы из меня тянет? Всхлипнула, кусая дрожащие губы, и на таких вот мыслях ухватила тонкую ленту своей силы, вытянула и хлестнула со всей досады, со всей злости и беспомощности, а он вздрогнул.

Широко раскрытыми, ничего не понимающими глазами смотрела на тонкий разрез посреди широкой груди, неровный, чуть наискосок, рассекший светлую рубашку. Края ее вдруг заледенели, а я увидела длинный ожог на золотистой коже. Не передать словами весь мой ужас в тот момент. Лента мигом истаяла в руке, я прижала ладони к щекам, глядя, как он опускает голову, смотрит на затягивающуюся белой корочкой рану, а уголки губ изгибаются в холодной усмешке.

— Молодец. — Это первая похвала за все наши уроки, которую от него услыхала. И махнул рукой Эрхану, подзывая снежного вожака.

— Вези чародейку в крепость, на сегодня закончен урок.

Помню, что, себе не веря, рассказывала князьям об этом нашем занятии. Сбивчиво, глотая слова, пыталась описать, какой замах я сделала и как его рука взметнулась на секунду позже, запоздав перехватить мою ленту.

— Ты выбрала правильную форму. — Севрен похвалил. — Лента — это прообраз плети, она почти так же хлестко и быстро бьет, только она шире.

Сизар покрутил ладонями, оживляя снежную картинку.

— Гляди, — показал, как лента, изогнувшись в воздухе, сверкнула широким огненным боком, а войд замешкался на долю мгновения и секундой позже вскинул в защитном жесте ладони, — свет Бренну в глаза попал, ослепил его, вот лорд и запоздал с ответом. Весса, ты и правда молодец.

Он взъерошил мои волосы и вдруг громко чмокнул в щеку и, наверное, дотянулся бы еще до второй, кабы Севрен не перетянул меня на свою сторону, обняв крепко за плечи и радуясь столь же искренне, как его друг.

— Такого даже нам не удавалось ни разу. Ты, Весса, настоящий талант, которому только веры в себя недоставало. Сама судьба привела в крепость, не дала загубить в себе великую чародейку.



— Сколько я уже здесь? — спросила Белонегу, помогая той месить тесто. Оно складывалось и приминалось послушно, когда я подносила ладони ближе, даже не касаясь мягкого бока. И оно не зажаривалось в моих руках. Получалось почти как у Игны с ее снежной магией (но у той еще более ладно выходило). И когда вышло научиться?

— Посчитать хочешь? — улыбнулась мне красавица. — Сама знаешь, в крепости и в зачарованном лесу пространство обманчиво, как и время. Оно здесь войду послушно. Помнишь недавнюю ярмарку и молодцев, которые за гостинцами на столб влезали?

— Помню.

— Сизар тогда для тебя все коробки с подарками снял.

Я хмыкнула, потому что князь единственный долез до верхушки смазанного маслом столба, а после клялся, что силой даже не пользовался. Городские молодцы не смогли добраться, съезжая кто с середины, кто почти с самого верха, а он удержался. Хотя с чего было в его силах сомневаться? Ему и без снежной магии их доставало. Вон как девицы краснели смущенно, но не отводили от скинувшего рубашку князя блестевших глаз, от мускулов его, которые крепче стальных казались. Напрягались, удерживая хозяина на скользком столбе.

— Так вот, разве в вашей деревне никогда зиму не провожали?

— Почему же? — Я задумалась, вспомнила о гуляньях и угощениях. Тогда сразу несколько лесных деревень вместе сходились, накрывались общие столы, правда, столбов никто не ставил, подарки на них не вешал.

— Вот и подумай, сколько минуло с той поры, как ты сюда пришла. Уже не месяц и не два в крепости живешь.

Она вздохнула и глянула почему-то в окно.

— Уходит зима… — запечалилась, не договорила.

Поняв, что продолжать Белонега не желает, не стала мучить расспросами. Сложно дни сосчитать, когда войду подвластно было даже уроки наши во времени растянуть. Вот у кого спрашивать следовало, но к нему разве подступишься? Не захочет ответить, так промолчит. А в этот момент на кухню Игна вошла. В ее присутствии у меня всегда дар речи терялся, зато она ни перед кем не робела, даже рядом с лордом глаз не опускала. Удивительно, что с Севериной и то выходило иногда перекинуться парой слов, а с черноволосой магичкой мы будто в состоянии молчаливой вражды находились. Почему так? Я не могла ответить. Не сама к такому подвела, это Игна меня не принимала.

А ведь муж ее случайно погиб, в этом не было вины чародеев, что я уже начала подозревать. Он ушел за иную грань, когда маги загоняли злобных карликовых снежней в те норы, из которых они вздумали выбраться. Шустрые, верткие, сильные и очень кусачие, эти обитатели горных ущелий вдруг захотели вылезти из укрытий, когда в горе случился разлом. Повлекло их, видимо, на гадости и неприятности для живущих поблизости людей, скатить надумали на человеческую деревню тяжелые камни.

Как и ледяные великаны, снежни были случайными созданиями Природы и редко покидали свои укрытия, но если выходили, без вмешательства магов бывало не обойтись. Больно вредными рождались на свет эти существа. Благодаря тому, что у Бренна оказалось так заведено, и повсюду в Северных землях, даже в самых отдаленных местностях несли службу его воины, вести о любых происшествиях долетали в мгновение ока. Маги обычно успевали предотвратить удар. Однако во все времена повелось, что без трагических случайностей ни одна служба на благо людей не обходится.

Мужа Игны столкнул в расщелину покрытый серой шерстью, ощерившийся сотней мелких острых зубов снежень. Все слишком быстро случилось, и мага не успели спасти. Ну а войд тоже не везде мог поспеть, он ведь один такой, а идеальных копий себя отчего-то до сих пор не слепил. Потому существовали повсюду отряды магов, и были проложены тропы в пространстве во все уголки Северных земель.

А еще открывались переходы, управлять которыми только лорд умел. Они являлись настолько удивительной вещью, что, пожалуй, отделаться парой слов будет невозможно и лучше отложить до лучшей поры описание того случая, когда я нырнула за войдом в один из переходов, а пока уделить время Игне. Именно магиня умудрилась раскрыть мне глаза на собственное небывалое везение.

Зайдя в кухню и увидев, как я балуюсь с тестом, она лишь хмыкнула и отошла к печи, чтобы помочь Белонеге достать из теплушки румяные караваи. Пышные и вкусные, на радость нашим воинам, которым сегодня выпало ни много ни мало отправиться в самый дальний уголок Северных земель. Туда, где кончалась твердь и всегда мерзлую землю лизали волны Вечного океана. По слухам, людям в таком холоде было вовсе не выжить, а потому, кроме магов, в той стороне никто никогда не бывал. Зато водились у края земли совершенно удивительные магические звери. Подобно человеку устраивали они себе дома, селились стаями или парами. Но если являлся на их земли недруг, животные, которых в деревне, как, положим, в моей, знали из легенд и почитали за священных, защищали себя не хуже одичавших снежней. Тогда приходили к нам волны холода, докатываясь до самой Зимнелетки и стопорясь на границе лишь благодаря теплу чародеев. Впрочем, порой и их чародейским посевам доставалось. Гибли тонкие ростки на корню, не давали урожай. А огненные волшебники, понятно, возмущались. Хотя земля у Вечного океана считалась ничейной, но именно от магов требовали наводить там порядок, усмирять волшебных созданий и избавлять их от хищников.

— Что ты хмыкаешь, Игна, — беззлобно начала Нега, — Весса молодец, вон как научилась справляться. А ведь не так давно плакала, что никогда магией не овладеет. Шутка ли, самого войда умудрилась достать.

— Ага, — вновь хмыкнула магиня, — войда достать.

И так она это произнесла, что я насторожилась, невольно отпустила тесто, и оно мягко шмякнулось на столешницу.

Нега бросила взгляд в мою сторону и нахмурилась.

— Тебе лишь бы охаять. Что сейчас не так? Опять не с той ноги поднялась? Или всю ночь сугробы у богатого дома разметала? Умаялась?

— А кого я трогаю? — возмутилась магичка. — Вы же сами покоя не даете. Весса то, Весса это. Что вы с чародейкой носитесь? Ты, князья, сам войд. Вот ему какой прок с огненной? Нет же, лично взялся учить. Можно подумать, он ночи с ней так жаждет, аж невмоготу! С раскрасавицей этакой. И покрасивее ее зубы на этой стезе обломали.

— Змея ты, Игна, вот как есть. И сила твоя змеиная.

— Будто кто из нас облик силы выбирает, — ничуточки не обиделась магиня. — Уж как проявит себя. Чем тебе снежный змей плох, Белонега? Его гибкости и верткости только позавидовать. Не то что у других, неповоротливых, с косыми ударами.

— Тише ты! — шикнула Нега.

— Да хватит уже, право слово! — и не подумала успокоиться черноволосая магиня. Щеки ее раскраснелись, глаза сверкали, а черная коса будто и правда змеилась за спиной. — Ты ее за кого принимаешь, за собственное дитя, которого тебе боги не дали?