Сердце Волка

Над головой ухнуло, где-то совсем рядом раздалось угрожающее рычание, и я отскочила к воде. После встречи с ундиной озеро казалось спокойным по сравнению с опасностями, которые подстерегают в ночном лесу.

Мгновение отделяло меня от того, чтобы ступить в воду. Только воспоминание, что озеро не имеет дна, остановило в последний момент.

Если какое-нибудь чудовище вылезет из кустов, точно прыгну, решила я храбро. Главное — успеть, чтобы оно меня раньше не поймало и не сожрало. А то будет мне и Велес, и посвящение.

Рычание раздалось так пугающе близко, что я споро зажала обеими ладонями рот, чтобы не заорать от ужаса.

Ближайшие кусты, черно-серебряные в свете луны, качнулись, и я замерла, боясь даже вздохнуть.

Из кустов донесся то ли протяжный стон, то ли затрудненное дыхание, а может, и то и другое вместе, а потом темнота жадно зачавкала, противный звук разнесся над поверхностью воды, в точности позволивший представить, как чьи-то кости и хрящи хрустят на острых зубах, тянутся, рвутся жилы, лопается кожа…

Над головой радостно заухало, а светлячки пронеслись мимо мигающей лентой, что напомнило магическое украшение на елке в ночь святых дев.

Я осторожно сделала шаг, понимая, что ноги совсем не гнутся, затем еще один… Ступала робко, пока не поняла, что из-за хруста, чавканья, довольного икания и урчания моих шагов совсем не слышно. Осознав это, припустила вдоль берега что есть мочи. Пространство слилось в светящиеся линии и единую завесу звуков, даже мотыльки с голубыми крыльями отстали.

Я бежала, не чуя под собой ног, задыхаясь, обеими руками придерживая сердце, которое вот-вот выскочит из груди или, того и гляди, проломит ребра. Раскаты пульса в ушах заглушили остальные звуки, остро кольнуло в боку, но остановиться я не смогла. Я неслась вдоль берега, думая о том, что сейчас, сейчас обогну озеро по кругу и вернусь к Вилле, Лил, Фоссе. Тролль с ним, с посвящением, проживу как-нибудь, а оборотни, они больше пугают, чем угрожают, да по сравнению с этой темнотой, где бродят голодные и опасные чудовища, эти оборотни вообще милашки! Что-то придумаю, точно… потом. Вернусь обратно, буду нянчиться с их зубастыми детьми на материнской территории или еще что-то, а может, и вовсе уговорю их проводить меня до человеческих земель, такую никчемную. Даже не сумевшую встретить Велеса и получить посвящение… Только не останавливаться, только ни в коем случае не останавливаться! Нет, нет и еще раз нет!

Окружающая темнота внезапно, как-то в одночасье сгустилась, даже искры светлячков и мотыльков, проплывающие мимо, померкли, теряя яркость и задор, даже бледный диск луны принялся растворяться в чернильной глади неба, погасли звезды… Я не сразу осознала, что потемнело это у меня в глазах. Только когда влажный песок подпрыгнул и ударил в выставленные вперед ладони, а что-то холодное уперлось в щеку, поняла, что упала, но ни двинуться, ни подняться была не в силах.

Где-то вдалеке раздался протяжный волчий вой. В груди расправил леденящие щупальца ужас. Лес, серебряный диск луны, звуки, запахи, шорохи… Я бегу по нему, и потом воет волк… Богиня! Кажется, мои кошмары сбываются, только на этот раз не во сне, я наяву. Я снова попыталась пошевелиться — не вышло.

Сначала завыл один волк, потом к нему присоединились и другие голоса. Выли звучно, протяжно, без надрыва, словно пели. Последняя песнь над телом загнанной жертвы, подумалось мне, и все умолкло, последние ощущения окончательно размазались в пространстве.





Глава 11




— Вставай, Эя! — позвали меня, и зов такой тихий, спокойный, словно листва прошелестела на ветру.

Мое лицо тронуло теплое дыхание ветра, словно кто-то ласково погладил по щеке.

— Вставай, Эя! — раздалось снова. — Земля холодная, простудишься.

— Разве меня не исцелит первый же ваш целебный источник, которые у вас здесь на каждом шагу, — сонно пробормотала я, не желая открывать глаза.

Мне спалось так сладко, так нежно, я вытянулась в полный рост, сложила под щекой руки, и трава подо мной такая мягкая и душистая, а земля, вот не надо говорить, чего не знаете, теплая и какая-то живая… Словом, я хочу поспать еще немного, а вы все там себе как хотите…

— Эя, — мне показалось, что за этим «Эя» я слышу тихий смех. — Вставай же! Не притворяйся. Ты выспалась.

— Ничего и не выспалась, — ответил мой дух противоречия, а я открыла глаза.

Даже не успев как следует ничего разглядеть, я поняла, что что-то не так. Что-то изменилось, а что — не поймешь, пока не встанешь и самостоятельно все не осмотришь. Я вспомнила, как кралась мимо ночного леса, и все эти запахи и звуки, и рычание, и волчий вой, и как я драпанула, опасаясь погони, и как хотела обежать побыстрее озеро и вернуться к женщинам свободного народа…

Кажется, я упала без сил и уже не смогла встать, и выли волки… И я потеряла сознание…

Я встала, опираясь руками о землю.

Ночь, и луна по-прежнему высоко в небе, но светло почти как днем. И хоть свет этот совсем не такой, как солнечный, но и он отчетливо обрисовывает каждую травинку и как будто красит мир нежным полупрозрачным серебром. А само пространство почти белое, как будто кто-то разлил в воздухе молоко.

Видимо, пока я спала, сюда слетелись мотыльки и светлячки со всего леса. Они играют в свои странные игры и летают как-то задорно и радостно, словно танцуют, переворачиваются в воздухе.

Я заозиралась — тут и там, на ветках, кустах сидят мелкие лесные птахи и совы, без страха снуют туда-сюда суслики, бурундуки и мыши-полевки. Луна и свет ночных осветителей серебрят перья, шерсть, бусины глаз и клювы, выражение морд у всех, вплоть до самого маленького светляка, какое-то торжественное.

С запозданием я поняла, что говорила с кем-то, но, кажется, все-таки это было во сне.

Вдруг тот же самый голос спросил:

— Проснулась?

Я, ойкнув, подпрыгнула на добрых полметра и снова обрушила на землю.

Медленно, словно шея не гнется, я повернулась на звук голоса, готовая тут же заорать, сорваться с места и бежать, вопя от ужаса, и… захлопала ресницами.

Передо мной толстое, даже, пожалуй, круглое, ни в жизнь не обхватишь, дерево с могучими ветвями, что спускаются по бокам чуть не до самой земли, и густой кроной.

На круглом стволе, где ветви еще не растут, примерно в полтора роста мужчины свободного народа, моргают под веками из коры два глаза, над правым сучок, над левым — птичье гнездо с высунутыми наружу жадными желтыми клювами, чуть шевелится круглый, немного бугристый нос, шлепают покрытые корой губы.

Вокруг дерева в кроне носится наперегонки ночная крылатая мелочь, такое ощущение, что дерево беспрерывно меняет то ли прическу, то ли ленты в ней.


Я икнула и осталась на месте. От такого доброго и какого-то благодушного дерева вон даже лесная мелочь не улепетывает, мне-то чего…

Хоть я и поняла, что передо мной тот самый пресловутый Велес, ради встречи с которым и затевался этот поход, все же я решила спросить:

— Ты… Вы… дерево?

Непонятно, как обращаться к богам — на «ты» или на «вы», пожалуй, все же на «вы», это не дикие туземцы свободного народа, которые, стоит сказать им вы, оборачиваются.

Велес изогнул губы в насмешливой улыбке:

— Кем же еще мне быть с тобой, когда ты шарахаешься от каждого шороха. Уж не говорящим пиренейцем точно.

Я поежилась, кивнула, признавая мудрость лесного божества.

— Пиренейцем точно не надо. А они что же, говорят?

Дерево снова усмехнулось, на этот раз шире.

— Если мне надо, бывает, и говорят.

Я продолжила таращить на него глаза, разглядывая в деталях и птичье гнездо над глазом, и каждый сучок, и даже мощные корни, чуть вздымающиеся над землей прямо под шарообразным стволом. Велес терпеливо ждал, пока насмотрюсь.

Поняв, что мое любопытство утолено, хотя бы первое, он снова заговорил:

— Зачем ты пришла ко мне, Эя?

— Вы разве не знаете? — удивилась я. — Меня прислали ваши подданные, свободный народ, за каким-то посвящением. Если вы мне его дадите, у меня будет шанс выжить среди них, а если нет — убьют, — наябедничала я.

Мне показалось, при жалобе на то, что свободные грозятся убить меня, если не получу его посвящение, по покрытому корой лицу Велеса прошла тень, брови нахмурились, даже гнездо с птенцами чуть опустилось, а потом снова заняло прежнее положение. Велес ответил не сразу и ответил вопросом на вопрос:

— А самой не хотелось встретить живого бога?

— Меня учили верить в Богиню и святых праведниц, — уклончиво ответила я, стараясь подпустить в голос благочестивые нотки. Говоря это, я мысленно ругала себя последними словами. Ну почему мне не помолчать, когда надо? Или это близость божества так действует, что хочешь не хочешь, а говоришь только правду?

Стоило мне подумать так, как темные глаза Велеса лукаво блеснули.

— Я вижу, — подтвердило дерево. — Медальон с гордым профилем святой Иулии висит у тебя на груди рядом с магическим риолином. Это драгоценный камень, хотя бы в силу своей редкости. Но для твоего рода, Эя, он бесценен.

Мои пальцы непроизвольно коснулись камня, сжали его в ладони, а Велес тем временем продолжил:

— Этот риолин твой отец когда-то вручил своему лучшему другу.

Я открыла от удивления рот, сжала гладкий, твердый, как алмаз, камень в ладони, перевела взгляд вниз, разжала пальцы. В серебряном свете луны камень стал синим, сквозь него видны бороздки на моей ладони, и он теплый, словно живой.

— Это… Это камень моего отца? — пролепетала я, все еще не в силах поверить в услышанное.

— Теперь это твой камень, Эя. Магическая сила риолина, и конкретно этого риолина, настолько велика, что тебе еще предстоит познать и обуздать его мощь. Распорядись им правильно, не дай врагам выманить его у тебя, заполучить обманом, как это было раньше.

— С другом моего отца? Или с… отцом?

Дерево нахмурилось и ответило:

— С ними обоими.

Я помолчала, обдумывая его слова, а потом сказала таким тоном, словно сообщаю новость:

— Моего отца убил оборотень.

— Да, — ответил Велес, и дерево едва уловимо кивнуло. — Но не тот оборотень, что видимый, из свободного народа, а тот, что оборачивается другом, самым близким другом, проникая змеей в сердце. Так близко, что уже не опознать, где он и где ты, и затем наносит удар. Тебе повезло, что ты встретила свободных, Эя.

Я ошарашенно открывала и закрывала рот какое-то время, а потом заговорила. И говорила горько и зло:

— Мне повезло?! А, так вы же, кажется, на их стороне. Конечно! Вы их всемогущий покровитель! Так нечестно! Да вы знаете, эти ваши свободные оборотни убили моего жениха! И других людей, я видела, я сама видела, я там была! А мы просто ехали и никому-никому ничего не сделали плохого!

Я замолчала, смахнула злые слезы и принялась ожесточенно тереть глаза кулаками.

Велес ничего не сказал. Мне показалось, что по земле прошла дрожь, даже воды озера заволновались.

— Я ничего не отвечу на твои обвинения, Эя, — наконец сказал он. — Потому что они беспочвенны. Беспочвенны оттого, что ты многого не знаешь и не понимаешь, хоть все происходит на твоих глазах. И что хуже всего — не хочешь ни узнать, ни понять. Но тебе дан шанс составить обо всем свое собственное мнение, и, поверь, этот шанс драгоценен. Не знаю, переменишь ли ты вскоре свое мнение, и, хоть мне должно быть все равно, все же хотелось бы, чтобы ты была счастлива. Хоть ты пока и не поймешь всего… Главное, что тебе нужно понять сейчас, — мир не таков, каким кажется.

Я промолчала, разглядывая замершую у ног мышку-полевку.

Вспомнила, как разительно изменился мир от магии ундин, и… так и не нашлась что ответить.