Сестры Спринг
Часть 43 из 55 Информация о книге
– Белл, что ты творишь? – рявкнула Джо. – А что? Это не я начала. И потом, твою сестру и так все уже видели. Вокруг нас стихли голоса, а исполнители на сцене, наоборот, стали играть громче. Мне, конечно, не хотелось, чтобы Джо сейчас накинулась на Белл, но меня вдруг осенило, что буквально в метре от меня ходил по рукам телефон с моим нагим телом и совершенно чужие люди меня обсуждали. Меня прошиб пот, стало трудно дышать. Я ловила на себе посторонние взгляды – до присутствующих постепенно доходило, что происходит. Отдыхающие стали перешептываться, Белл изображала передо мной святую невинность, и мне очень сильно хотелось расплакаться. – Ты что, дура, Белл? Какого фига ты копаешься в этом дерьме да еще и другим показываешь? – заорала Джо, бешено жестикулируя в направлении подружек и друзей Белл. Та не нашлась, что ответить. – О боже, – вдруг послышалось позади Белл, и из-за ее спины вышел Шайа. Мне все стало ясно. Ну конечно, это его рук дело, а то как бы еще Белл узнала про те фотографии? – Что у вас происходит? Джо ответила: – Смотри, что она пустила по рукам, сучка твоя! – Она выхватила телефон у Шелли Ханчберг и сунула его Шайе под нос. Он только взглянул – и отпрянул от Белл. – Все, можете расходиться! – заорала Джо, размахивая руками, точно отгоняла навозных мух. – Представление окончено! Бэт подхватила меня под локоть, Лори встал за спиной Джо с выражением сильнейшей неприязни на лице. Мне хотелось, чтобы он как следует отлупил Шайю по его лживой глотке. Этого не случилось, а жаль. – Что ты делаешь? – обратился Шайа к Белл. Она потопталась на месте, натянула на плечико соскользнувшую лямку топика. Появление Шайи заметно выбило ее из колеи. Я старалась сдержать подступившие к горлу слезы. Не расплачусь перед этими недоумками, не доставлю им такого удовольствия. Особенно Шайе с его будущей женой. – Мы же просто шутили, – ласково проговорила Белл. – Это вам не шутки! – взвилась Джо. Наверное, я являла собой жалкое зрелище, раз за меня пришлось заступаться младшей сестре, но я сейчас была совершенно не боеспособна. Ноги будто к земле приросли, и я начисто лишилась дара речи. – Чей это телефон? – Шайа поднял его над головой. Шелли Ханчберг протянула руку и выступила вперед. – Ты, Шелли? – рявкнула Бэт и, потянув меня за руку, скомандовала: – Пошли, Мэг. По сути, у меня и выбора особого не было. Можно было стоять и терпеть унижения, пока Белл будет разыгрывать святую невинность, недоумевая, чего это я завелась, – подумаешь, меня дружески высмеяли в компании незнакомых людей, разбирая по косточкам мою наготу, – либо уйти. Подхватив с земли пакетик с колечками Бэт, я развернулась и пошла прочь, даже не взглянув напоследок на Шайю. По пути в меня врезалась женщина с младенцем, пристегнутым к груди, и ребенок принялся орать. Это было как знак свыше. Большой, сияющий «фак», ниспосланный мне вселенной. Джо что-то кричала, Шайа звал меня по имени, Бэт тащила меня за собой, продираясь в толпе. Вокруг крутился водоворот лиц: Ривер, Белл и Джессика Фокс, которая притворялась в Техасе моей подругой, а сама распечатала одну из тех фотографий и приклеила ее скотчем к нашей входной двери. Эми сошла со школьного автобуса и сразу ее увидела. Помню, с каким лицом папа вернулся от Риверов, куда он ходил «поговорить». Он даже хотел подать на них в суд за распространение детской порнографии, ведь мне еще не исполнилось и восемнадцати, а Риверу уже было, но я сказала, что не выдержу больше унижений и боюсь последствий в школе. Ривер считался хорошим, а я – шлюха, которая отсасывала у парней на заднем сиденье автомобиля, потому что хотела понравиться. Я была для них просто сиськастой девчонкой с грязным ртом. Все понятно. Я отправила фотки своему парню, и меня за это срамили во всех коридорах школы города Киллин. Ну, видимо, теперь будут срамить и на улицах Нового Орлеана. Когда мы приблизились к дороге, я вспомнила, с какой яростью Мередит мчалась по коридорам моей школы, требуя, чтобы стерли все данные со всех компьютеров. Помню, как я зашла в компьютерный класс, а на половине мониторов красовалась заставка в виде моих голых сисек, которые выложила подруженька Джессика Фокс. Я совсем запыхалась, с каждым вздохом жгло легкие. Я остановилась, чтобы чуть-чуть отдышаться. Бэт взглянула на меня и сказала: – Давай остановимся ненадолго. – Привет! – крикнула девушка из-за прилавка. – Шайа идет, – торопливо пробормотала Бэт и помахала девчонке в палатке. – Уведи меня отсюда, – взмолилась я. Не хотелось мне его видеть, я едва сдерживала слезы. Разбирала злоба на них, на себя, на весь мир. Черт меня дернул рассказывать Шайе про те дурацкие фотографии! – У вас ничего не случилось? – спросила девчонка за прилавком. Я мельком взглянула на нее: похожа на принцессу-гадалку, вся увешанная украшениями. Ее прилавок ломился от колец вроде тех, что купила нам Бэт. Бэт поговорила с девчонкой. Я не слышала, о чем шла речь, но Бэт попросила меня зайти за палатку и присесть. Едва опустившись на стул, я разрыдалась. Шайа, не заметив нас, проскочил мимо. * * * Когда мы вернулись домой, Эми с отцом сидели на диване. Мередит разогревала на кухне какой-то полуфабрикат. Видимо, нам больше вообще не придется готовить. – Как все прошло? – спросила Эми. – В онлайне все просто отпад, а вживую? Мы с Бэт переглянулись, и та соврала: – Просто отлично. Я готова была ее расцеловать. Бэт раскрыла пакетик из ювелирной палатки и отвлекла Эми блестящими кольцами настроения. – Я пойду в душ, – заявила я во всеуслышание. Мне ответили: ладно, не совсем понимая, зачем я вообще об этом сообщаю. Я прошла в свою комнату и рухнула на кровать. Я была словно оплевана, как если б меня в нарядном выпускном платье окатили из ведра свиной кровью. Глава 38 Бэт Наутро после фестиваля я проснулась от шума: в коридоре Джо и Мэг громко о чем-то спорили. С самого детства голос у разгневанной Джо понижался на пару октав, у Мэг же – напротив. Ее по обыкновению мягкая речь превращалась в скрипучий визг, похожий на капризный лай собачонок миссис Кинг. – Ты могла бы сказать! – истошно кричала Мэг. – И ведь столько недель молчат! Я перекинула ногу через край кровати, намереваясь вскочить и спешить на выручку к сестрам (по обыкновению мне отводилась роль посредника), но упала без сил. Сказывались избыточно яркие переживания вчерашнего дня. Праздник, шумы и запахи, поднявшаяся неразбериха – все это жутко изматывало. Когда я вчера добралась до постели, у меня все пульсировало внутри, а в мыслях творился сущий разброд. И все же, несмотря на слабость, следовало разобраться, что творилось сейчас в коридоре. – Не обвиняй меня! Вечно все ее обижают! – завопила Джо. Я ненадолго прикрыла глаза, а потом уставилась в потолок. Пара лишних секунд роли не сыграют. Предыдущий день начался совсем не так, как закончился. С утра меня одолевало смутное беспокойство, но это не шло ни в какое сравнение с тем, что творилось под вечер, когда я вела Мэг сквозь толпу и прятала ее позади палатки с «кольцами настроения»… Я больше не вникала в смысл их спора. Вытянув перед собой руку, пристально посмотрела на камень на пальце, который светился теперь светло-голубым. Светлые оттенки синего должны были говорить о моей полной расслабленности. Это сильно подорвало мою веру в магические свойства кольца. Хлопнула дверь, Мэг продолжала кричать. Я вылезла из постели и двинулась на шум. На кухне рыдала Мэг, прильнув плечом к холодильнику. Джо ушла, дверь черного хода с сеткой от мух была распахнута настежь. На кухню в коляске вкатился папа. – Что стряслось? – спросил он Мэг, но не дождался ответа. Мэг разрыдалась и, прикрыв руками лицо, убежала в свою комнату. Мы с отцом проводили ее безмолвными взглядами. Коридор опустел. Наконец папа сказал: – Что тут происходит? Я не ответила, потому что сама не имела понятия. К тому же я не знала, насколько отец посвящен в события вчерашнего дня. Ему и своих проблем хватало. – Без понятия, – ответила я. – Скорей всего, сами разберутся. – Я взглянула на него. – Завтракать будешь? Папа посмотрел на меня, перевел взгляд на дверь и медленно выглянул в коридор. Он вздохнул, ощутимо приподняв худые плечи. На нем была серая футболка с небольшой дырочкой возле горловины. Папа предпочитал одеваться однообразно. Его выбор падал на футболки не выделяющихся цветов и спортивные трико. По особым случаям – когда мы шли в ресторан или на торжественные мероприятия в школе – он надевал рубашку на пуговицах, а еще реже, когда устраивали бал для военных или какую-нибудь торжественную церемонию, облачался в парадный мундир. Мне всегда нравилось, когда родители ходили на какой-нибудь бал для военных. В последние годы Мэг сама делала маме прическу и макияж, и мы отправлялись по магазинам, чтобы помочь маме выбрать нарядное платье. У нас не было других поводов погулять по торговому комплексу. Пока мама примеряла одежду, примерочная превращалась в настоящее шоу. Мэг просила маму повертеться у зеркала, покружиться, нагнуться и потянуться, чтобы осмотреть ее наряд с разных ракурсов под всевозможными углами. Потом мы шли перекусить во «Фрайдис» или «Старбакс». Папа выбирал для мамы нарядный браслет с букетиком на запястье, и Эми любовно чмокала губками, поддразнивая его, когда он с торжественным видом надевал его ей на руку. Мама без конца тыкала его в грудь булавкой, пытаясь прикрепить бутоньерку на лацкан, потому что у папы была привычка смешить ее в самый неподходящий момент. Я с теплотой вспоминала те времена, и порой было сложно поверить, что человек в инвалидной коляске и наш отец – один и тот же человек. Я прошвырнулась по шкафчикам и заглянула в холодильник, соображая, что бы ему приготовить. После госпиталя у него сильно изменились предпочтения. Его без конца подташнивало, и было не до еды. Папа считал, что это из-за бесчисленных пилюль, которые выписывали ему доктора. – Что у вас тут за шум? – спросила мама трескучим со сна голосом. Она зашла в кухню, проскользнула мимо папиного кресла и уселась за стол. Этот стол был долгожителем. Его подарила нам бабуля в те незапамятные времена, когда они с мамой охотно общались. Не берусь утверждать, что они общаются с тетей Ханной, хотя я достаточно тесно вращаюсь в мире взрослых и посвящена в их дела. Столик был поцарапанный и местами облупился. Во время переезда в Форт-Сайпрус его поломали. Мамин локоть покоился в глубокой выщерблине на блестящей мореной столешнице. У мамы был такой вид, словно она много суток как следует не высыпалась, хотя только что поднялась с постели. Когда я встала посреди ночи, чтобы сходить в туалет, мама лежала на диване с чашкой в руке и смотрела «Сумеречную зону». – Мэг с Джо о чем-то поспорили, – ответил отец. Мама спросила, не знаем ли мы о чем, и я в недоумении пожала плечами. Распечатав коробку печенья, принялась готовить завтрак на всех. Пару минут спустя, когда я протягивала маме тарелку с едой, к нам пришла Мэг. Она немного растрепалась, но выглядела уже гораздо спокойнее. – Тебе положить? – предложила я. Она кивнула и остановила взгляд на маме. У Мэг были красные опухшие глаза. Мама уплетала печенье, запивая его молоком. На нижней губе остался белый след. Не знаю, на что именно она смотрела, видимо, ее чрезвычайно занимало что-то на противоположной стене. – Мне не звонили? – У Мэг был такой голос, словно все это время она жевала в своей комнате наждачную бумагу.