Сияющие руины

Было много и такого, что он не мог предвидеть. Например, убийство Зелстона и безмерную отвагу его племянницы Мидсаммер. Как быстро отец вновь уселся в кресло канцлера и с какой жестокостью начал навязывать стране новый режим.

Каждый день открывал новые возможности. Предложение Люка освободить рабов Фар-Карра прозвучало вдохновляюще, хотя их с Люком мотивы освобождения весьма отличались. Когда новость об этом выйдет за стену поместья, кто знает, какой отклик это вызовет. Возможно, семья Зелстонов последует примеру. Возможно, и семья Треско. Отец может подвергнуть их остракизму. Но это две старейшие и великие семьи Англии, с их мнением по-прежнему считаются.

Кровавая ярмарка оказалась впечатляющей, как он и предполагал, пока стоял в толпе с надвинутым на глаза капюшоном в ожидании шоу. Гавар, Мидсаммер и Боуда превзошли самих себя. И это только начало, Сильюн в этом не сомневался. И когда пыль наконец осядет, Равные Великобритании вспомнят свою истинную природу, поймут, что они – чудотворцы.

И кто знает, в стране, вновь осознавшей силу Дара, люди, возможно, захотят передать власть в руки того, кто стяжал Дар непревзойденной силы.

И вот он, ваш выход, лорд Сильюн Джардин из Фар-Карра!

Эта мысль поразила его своей нелепостью. Чем больше он подавлял смех, с тем большей силой тот рвался наружу. Задыхаясь, Сильюн упал на колени. Голова кружилась, мысли рассеялись, в поисках опоры он зарылся пальцами в холодную землю.

Его компаньоны о чем-то переговаривались друг с другом, но Сильюн слышал их голоса словно издалека.

«Безумный выродок…»

Это его верный слуга, Собака. Когда Сильюн станет королем Англии, он возведет его в пэры. Лорд Собака. Возможно, подарит ему Эйлеан-Дхочайс.

«…не ел ничего. Несколько часов уже трудится. Семь? Восемь?»

Это Люк Хэдли. Для благородного сэра Люка будет королевское помилование. И неизменная благосклонность короля.

Сильюн согнулся пополам. Он смеялся так, что грудь заболела. Надо взять себя в руки. Не подобает будущему монарху стоять на коленях в грязи у возведенной им стены.

«…его черта с два уничтожишь! – Рука потрясла его за плечо. И тот же голос, но уже над самым ухом произнес: – Сильюн! Мы почти у ворот, каких-нибудь пятьдесят метров осталось».

Сильюн поднял голову, от смеха у него выступили слезы.

– Я ничего не хочу… – покачал он головой, – ничего из того хлама, который так любит моя семья.

– Да-да, конечно. Но ты можешь встать? Собака, подними его, пожалуйста.

Сильные руки подхватили Сильюна под мышки и поставили на ноги. Убрали упавшие на лицо волосы. Сильюн недоуменно огляделся. Темно. Должно быть, наступила ночь.

Но как-то слишком темно. Где золотистое свечение? И кружение ярких точек в воздухе? Почему Люк говорил о еде? Он может питаться воздухом, сдобренным Даром.

Люк помахал рукой у него перед лицом. Сильюн замахнулся, чтобы ударить его по руке. Но Люк – сильный для обычного простолюдина – поймал его ладонь и сжал пальцы:

– Ты замерз, весь дрожишь. И голоден. Ты действительно не в лучшей форме. Моя сестра сказала бы, что у тебя недостаток глюкозы в крови. Я понятия не имею, что все это значит, но думаю, сэндвич с поджаренным беконом был бы сейчас как нельзя кстати. Не помешало бы и на диване полежать после таких трудов.

Сильюну никакой сэндвич с беконом не был нужен. Ничего не было нужно. Даже корона.

– И хижина сойдет.

– Что?

– Не нужен дом, поместье. Довольно быть лордом хижины в открытом поле с наследственным местом в Доме Света.

– И только-то? Не хочу огорчать, но у тебя довольно большая хижина.

Сильюн встряхнул головой. Он несет чушь. Он необычайно устал. Как такое возможно: потерять столько сил и не умереть от истощения? Двоюродный брат Рагнар однажды так долго и неистово гнал коня, что тот упал под ним замертво. Но кузен Рагнар был полным дерьмом. И хорошо, что Собака его убил. Тем более так эффектно.

Соберись, Сил! Тебе нужно что-то сделать.

Ах да. Завершить реставрацию границы поместья.

Сильюн посмотрел мимо Люка туда, где смутно вырисовывался силуэт домика у ворот. Разумеется, ни одного раба поблизости не было. Такое короткое расстояние. Надо доделать.

– Имеет смысл завершить начатое, – сказал он Люку.

– Ты прав. Пошли.

И бок о бок с Люком Сильюн сделал финальный рывок для восстановления изношенной границы поместья. Захватить. Вытянуть. Нить. Переплести. Повторить. Изношенное и потускневшее он превращал в крепкое и сияющее.

Вытянуть. Нить. Переплести.

И через какое-то время они уже стояли перед воротами. Адреналин кипел в крови Сильюна.

Он сделал! Оказалось, это намного утомительнее, чем восстановить крыло Кайнестона или Орпен Моут.

И голова кружилась сильнее, чем после того, как он поглотил Дар тети Эвтерпы.

Сильюн моргнул, открывая глаза в пространство из ослепительно-яркого света и черноты, и увидел, что в правой руке он держит конец толстого каната света Дара. Конец каната шипел и плевался энергией, как будто Сильюн держал зажженный фейерверк. И Сильюн понял: это конец, с которого он начал.


Когда он сплел вместе два конца, они вспыхнули, как пламя, но это не ослепило его, потому что он сам был светом Дара.

Петля замкнулась. Сильюн выпустил из рук сияющий канат, сплетенный из света Дара и опоясывавший его поместья. Отступил назад и провалился в темноту.

Когда он снова открыл глаза, огонь продолжал гореть. Но это был огонь в камине в парадном зале Фар-Карра, боком он чувствовал тепло этого огня. Он был укрыт шерстяным пледом. Рядом с ним на низком столике стоял поднос с самым странным ассортиментом напитков, который Сильюну доводилось видеть, хотя он вырос с Гаваром. Джин, лимонад, заварной чайник и бутылка шампанского, покрытая плесенью, такая древняя, что шампанское в нем либо испортилось, либо приобрело баснословную стоимость.

Перед камином, свернувшись калачиком, крепко спал Собака.

– Как ты себя чувствуешь?

Люк Хэдли. Он сидел в кресле неподалеку и тоже был укрыт пледом, как будто спал в этом кресле. В свете пламени его светлые волосы торчали в разные стороны.

– Выглядишь значительно лучше, – весело констатировал Люк. – Это хорошо, потому что тебе нужно позвонить брату.

– Брату?

Сильюн потер лоб. Возможно, ему только кажется, что он проснулся.

– Гавару. Ты сказал, он забрал Аби с площади Горреган. Мне нужно знать, что на самом деле произошло, хочу убедиться, что она в безопасности, и узнать ее планы. Я бы хотел, чтобы она приехала сюда, если ты не станешь возражать, ведь ей нужно где-то спрятаться. Я не поднимал этого вопроса, как только мы сюда приехали, не хотел отвлекать тебя от восстановления стены.

Абигайл Хэдли – гость поместья? Сильюн не думал, что он должен на это подписаться.

– У меня нет мобильного телефона, Люк. Ты же знаешь, современные технологии меня не любят.

– Зато у меня есть, вот он. – Люк помахал беспроводным радиотелефоном. – Стационарная телефонная линия Фар-Карра, ею пользовался управляющий Рикса. И я даже могу показать, как нажимать кнопки с цифрами, если для тебя это представляет некую трудность.

– Я не уверен, что помню номер Гавара. И… – Сильюн покосился на уродливые старинные часы в углу. – Сейчас четверть шестого утра. Вряд ли мой брат это оценит.

– У него маленький ребенок, поэтому он знает, что такое рано вставать. И если ты действительно не помнишь его номера, в Кайнестоне тебе подскажут. Например, твой средний брат. Пожалуйста, Сильюн. Мне нужно услышать голос Аби. Она чуть не погибла вчера.

Сильюну ничего не хотелось, кроме как натянуть плед и повернуться на другой бок. Но Люк по-своему прав.

И почему бы не позлить Гавара для забавы.

Сильюн взял телефон.





4. Гавар




Девушка сбежала.

Держа в одной руке телефон, второй Гавар стянул пуховое одеяло. Постель была пуста, и простыни холодны.

И сбежала она, черт возьми, не пару минут назад!

Гавар научился меньше ругаться с тех пор, как родилась Либби. Но это вырвалось непроизвольно, когда он обнаружил, что Абигайл Хэдли исчезла.

Сомнения улетучились – тот звук, что разбудил его несколько часов назад, очень похожий на рев мотоцикла, был не чем иным, как ревом его мотоцикла. Проснувшись, Гавар в это не поверил: он в постели, а кто еще будет на нем кататься, к тому же ночью? Перепрыгивая через две ступеньки, он слетел по лестнице вниз. Ключи от мотоцикла исчезли. О черт!

– Гавар? Что у тебя там происходит? – резко прозвучал в трубке голос брата.

Почему Сильюн звонит ему ни свет ни заря и спрашивает об Абигайл Хэдли? Практически сразу после визита Боуды. Она приступила к реализации своих угроз? И все же он никак не мог представить младшего брата и жену союзниками. Гавар запоздало задал вопрос, с которого ему следовало начать разговор, не сразу включился, и все из-за этого чертового звонка в четверть седьмого утра.

– А почему тебя это интересует?

– Любопытствую, чем закончилось событие на Горреган. Мне кажется, я видел, как ты спас девушку, которую предал наш брат, а наш отец приговорил к смерти. На мой взгляд, это благородный поступок.

Черт побери! Гавар уже давно перестал разгадывать мотивы, которыми руководствовались члены его семьи. Да, он увез с площади Абигайл Хэдли. Это было спонтанное решение, вызванное отвращением к публичному убийству, устроенному на площади. И нет ничего постыдного в том, что он это сделал.

– Да, я увез ее. В противном случае ее бы снова схватили. Вчера сюда приезжала Боуда и, вероятно, своим визитом испугала Абигайл. Она ушла.

– Ушла?

В трубке послышались какие-то звуки, похожие на чей-то сердитый голос. Он звучал приглушенно, очевидно, Сил закрыл трубку рукой. Сильюн в Лондоне, в Астон-Хаусе, с семьей? Они решили устроить Гавару ловушку?

– Что значит – ушла? Объясни, – снова раздался в трубке голос Сила, как показалось Гавару, настороженный.

– Исчезла ночью. И украла мой мотоцикл! – прорычал Гавар. – Поэтому я не думаю, что она выскочила на минуту, купить пинту гребаного молока.