Скандальный Роман

Я разделил свою реальность на две и спрятал тебя в одной из них, и не хотел ни с кем делить, даже с самим собой. Может быть, мы придумали друг друга, но я бы хотел сделать нас настоящими.

Хочу просто жить, и чтобы ты была рядом…

Я тоже этого хочу. Но мне так страшно вновь обжечься. Вновь полететь на этот огонь, отрастив огромные крылья, а потом снова остаться без них. Опять воссоздать этот сад, от которого, как я думала, остался только пепел.

Мне страшно, что Алекс никогда не полюбит меня так сильно, как свою первую жену. Ведь он уже когда-то встретил «своего» человека, а я кто тогда?

Я боюсь будущего. Он сказал, что примет мой выбор, но для меня это больше, чем выбор. Возвращаться к Алексу на время — бессмысленно и разрушительно. Я хочу только «навсегда». И если я выбираю вернуться, прийти завтра в наш тайный парк, то это означает только одно — я намерена прожить с ним всю свою жизнь, но хочет ли этого он? Вытерпит ли утренние пробежки и «никакой пиццы» на ночь?

Мне страшно, что наши дети (решается вся моя жизнь, и я мыслю глобально) никогда не будут ему также дороги, как его взрослые сын и дочь. Наверное, я рассуждаю, как эгоистка, но я хочу понять… что он не будет все время оглядываться назад.

Думать о том, как могло бы быть, если бы он смог сохранить свой брак.

Боже.

Я просто хочу знать, что мое «навсегда» не короче, чем «навсегда» Алекса.

Я хочу вернуться к мужчине, который твердо знает, чего он хочет. Который сможет защитить меня, уберечь, стать моим домом, стеной… той самой, пресловутой каменной стеной, о которой мечтает каждая девушка. Моей опорой. И он будет успокаивать меня, когда мне будет страшно, и больше никогда не лгать…

И сегодня, Алекс доказал мне это. Только с ним я чувствую себя в безопасности.

Утром я первым делом открываю ноутбук и нахожу на почте письмо от Алекса с нашим скандальным романом. Запасаясь какао и круассанами (к черту диету) погружаюсь в нашу историю, без конца вытирая слезы с ресниц. Читаю главы от его лица и вижу все совершенно иначе. Да, его мысли не оправдывают его лжи, но… я понимаю, что ему тоже все это время не было просто.

То, насколько мы похожи, иногда даже пугает. Меня не покидает опасное ощущение того, что она всегда была в моей жизни. Не знаю, как это называется то, что сейчас происходит между нами…. Мы живем и работаем вместе. Отрываемся, ходим по магазинам, бегаем по утрам, гуляем, спорим, занимаемся безумным сексом, разговариваем на самые разные темы. И я пока даже мысли не допускаю о том, что будет после. После того, как мы допишем роман. Смогу ли я отпустить ее в свободное плавание? Придется, но… может быть, она захочет остаться. Не уверен, что это хорошая идея. У отношений с разницей в шестнадцать лет заведомо нет будущего. Черт, она на семь лет старше моего сына. Я свихнулся, позволив интрижке перерасти во что-то большее. Это сейчас ей со мной интересно. Она будет взрослеть, а я — стареть, она будет расцветать, а я — увядать. Интересы, которые сейчас нас сплачивают, позже станут разделять. Это неизбежно, к сожалению. Я не хочу тратить на себя годы ее юности. Я надеюсь, что она понимает невозможность длительных отношений между нами так же хорошо, как и я.

Она необыкновенная, и я хочу оставить ее такой. Хочу спрятать и оставить только моей так долго, как сумею.

У Алекса свои страхи и даже слабости, и теперь я знаю о них больше. И, черт возьми, знаю о всех его чувствах, почти о каждой мысли обо мне. Это так… необычно, волшебно, завораживающе. И как бы я ни хотела сопротивляться, я больше не держу на него зла. Я смогла простить ложь.

Но не знаю, достаточно ли этого, чтобы вернуться к нему.

Но и ты береги своего человека, Лана. Встретить его — бесценный дар жизни, и не каждый способен принять его.

Немного посидев в тишине с закрытыми глазами, я вновь открываю ноутбук и открываю файл с твердым намерением дописать наш роман до последней точки. Именно от меня зависит, какой конец будет у нашей истории, и я знаю, как все любят счастливые концы, но я еще и сама не знаю, какими будут мои последние строки.

«Все так просто и сложно одновременно. Я ведь действительно почувствовала „своего“ человека сердцем… еще до того, как открыла глаза. Как оказалось, еще до того, как встретила в реальной жизни. Пусть невозможно, невероятно, сказочно. Но, вспоминая себя прежнюю, скажу: я всегда искренне верила в то, что найду ЕГО. Того, с кем можно быть настоящей. Того человека, рядом с которым ты не будешь думать, как тебе встать и сесть, что сказать, что будет правильно, а что нет. Того, с кем можно часами дурачиться, устраивая битву подушками, а потом ночами сидеть на кухне и с серьезными видами двух философов обсуждать устройство мира с бутылкой вина на двоих.

Того, с кем все на двоих. Утро. Дыхание. Мечты, планы, надежды. И даже боль.

И я бы очень хотела сказать вам, что простила его, и у нашей истории будет счастливый конец. Я бы очень хотела сказать вам, что Лана и Алекс из жизни останутся вместе так же, как Лана и Алекс из скандального романа.

Но не скажу. Книга — это плоскость другой реальности, увы, в жизни все не всегда так, как бы нам этого хотелось. Но я все равно была искренне рада поделиться с вами частичкой своей любви и нашей новогодней историей. Пообещайте, что сбережете „своего“ человека, если вдруг встретите его. Держите его крепко и никогда не отпускайте…»



Тихо всхлипнув и издав тяжелый вздох, я отправляю законченный роман Алексу и обнимаю себя за плечи, наблюдая за огромными хлопьями белого снега, что кружит за окном и превращает мир в зимнюю сказку.





Алекс




На следующий день я, как и обещал, с самого утра отправил Руслане отредактированную версию Скандального Романа, проведя за ноутбуком еще одну бессонную ночь. Не помню, когда я спал больше трех часов в сутки за последнюю неделю, пытаясь собрать в единый пазл все то, что мы успели написать, и только напряженная работа и полное погружение в нашу историю помогали мне не сорваться и не заявиться к Руслане, напугав ее до смерти своим безумным всколоченным видом и наплевав на ее условия, переданные через Стейси. Словно они могли меня остановить — ее наивные запреты и условия. Нет. Останавливало другое. Я хотел дать ей время успокоиться, подумать, принять решение, сделать выбор. И сколько бы раз подряд я не стирал страницы и не начинал заново последнюю главу, мне каждый раз казалось, что я чего-то не сказал. Самого важного. Самого главного.

Никогда ни один роман не давался мне так тяжело, как тот, что мы создали, черпая вдохновение из наших жизней. Не в плане сюжета, как раз здесь проблема исключена, мы пишем то, что отражает реальность. Но вот в эмоциональном — это была настоящая встряска, затронувшая глубины в моей душе, о существовании которых я даже не подозревал.

Дойдя практически до конца истории, я вернулся к началу, к своей первой сцене и, наверное, только тогда понял, что на самом деле произошло. Что одной молоденькой девочке удалось сделать со мной за какой-то месяц. Как из человека, который каждое утро вставал с головной болью после бурной пьяной ночи, я вдруг превратился в необыкновенного мужчину, в героя собственного романа, написанного на двоих. И я благодарен ей за каждый час, каждый день этого незабываемого приключения, и буду благодарен вечно, даже если она решит, что в нашей истории не будет голливудского хэппи-энда. Да и как я могу рассчитывать на счастливый конец, если сам так редко в своих написанных в прошлом романах давал шанс героям на счастье. Кто бы мог подумать, что в тридцать шесть лет мне придется осваивать новый жанр, отказавшись от жестокого реализма и с примесью порнографии и садизма. И кто бы мог подумать, что меня это так захватит, заставив поменять прежние взгляд на творчество и увидеть другую, совершенно новую реальность, окружающую меня.

Как ни крути, но главное чудо в этом году со мной уже произошло. Я встретил необыкновенную девушку, которая перевернула мою жизнь и вернула мне веру в себя, ничего не требуя взамен. Она окружила меня теплотой и уютом, и заполнила пустоты в сердце, которые периодически заливал алкоголем. Ненавязчиво, тонко, нежно. Я даже не заметил, как это произошло, как быстро я привык к тому, что Руслана всегда рядом. И я хотел бы ей дать больше, намного больше, если она позволит, если даст шанс.

Я так и не смог вернуться домой и практически все свои вещи потихоньку перевез в квартиру. Здесь я чувствовал себя менее одиноким, чем в огромном неуютном доме. Я редактировал роман днем и ночью, а каждую свободную минуту переписывался с маленькой Оушен от имени Darka. Только это и спасало, не давало бросить все и поехать к ней. Я чувствовал, что она не готова увидеть и услышать меня. И я не знал, с чего начать. Одному человеку редко удается одинаково красиво излагать свои мысли устно и на бумаге. И мне казалось, что, прочитав мои главы, она поймет все сама. Без слов. И поэтому я спешил, хотел закончить быстрее, но потребность видеть ее была сильнее. Я понимал, что это чертов риск и что Руслана, возможно, не простит мне новую ложь, но я решил договорится с ней о встрече от имени Дарка, потому что со мной она точно бы даже разговаривать не стала. И Лана почти согласилась, когда мой аккаунт взломали прямо в процессе переписки. Я достаточно быстро восстановил доступ и, прочитав сообщения от взломщика, не долго думая, помчался к назначенному месту. Я даже не удивился, когда увидел Миллера. Да и не до удивлений было, если честно, учитывая ситуацию. Интуиция редко меня подводит, и я самого начала чувствовал, что с этим парнем что-то не так. Если бы не подавленное шоковое состояние Русланы, я бы его убил. Наверное, она спасла меня от тюрьмы. А этому ублюдку сохранила жизнь.

Я выслал видео с сопливым признанием в наркозависимости Колина Миллера его отцу, и надеюсь, что недоумок уже на пути в клинику, где его ждет длительное лечение.

Но самым сложным для меня оказалось пережить два дня. Два обещанных Руслане для принятия решения дня.

Первую ночь я провел за дорисовками романа, а весь следующий день пробегал по магазинам в поисках подарков для детей, Анны и даже для ее матери, которая, конечно же, снисходительно улыбнувшись, заявит, что нечто подобное у нее уже есть. Осчастливить детей — проще простого. Для них интереснее сам процесс разрывания яркой упаковочной бумаги с красными рождественскими бантами, чем то, что окажется внутри. И Аня никогда не была особенно привередливой к подаркам.

Удивительно, но после всего одной встречи с адвокатами нам обоим стало заметно проще общаться друг с другом. Потепление проявлялось даже в телефонных звонках, которые теперь приняли не информационно-официальный тон, а практически дружескую интонации. Иногда мы с Аней даже могли посмеяться вместе над очередной шалостью Кристины. И как только успокоились и приняли окончательное решение мы с Аней, дети тоже почувствовали наше настроение и стали куда чаще улыбаться, исчезла напряженность в общении, взгляды исподлобья и проскальзывающие упреки. Единственный барьер, который я до сих пор не могу переступить — это общение с Бичемом, будущим мужем Анны. Не до конца получается быть цивилизованным членом общества, хотя я уверен, что он неплохой человек, иначе Аня бы его не выбрала.


Я купил небольшие поздравительные презенты для Стейси и даже для своих горе-приятелей, их жен и детей. Но сложнее всего было выбрать подарок для Русланы. Я еще, когда вез ее домой в полной тишине сутки назад, случайно вспомнил о разбитом ею в гневе хрустальном шаре, то решил, что именно его и подарю. Точнее точно такой же. Один в один.

Я не выношу весь этот символизм и романтическую чушь, но я также знаю, что ее возрасту свойственно радоваться подобным мелочам и знакам внимания, которые впоследствии становятся дорогими сердцу воспоминаниями.

Однако я поставил перед собой почти невыполнимую задачу. Перед новым годом стеклянных шаров с падающим снегом на витринах каждого магазинчика было выставлено огромное количество, и найти два одинаковых оказалось немыслимо сложно. И, наверное, это был первый раз, когда я обрадовался непредвиденным трудностям. Я целый день потратил на поиски хрустального шара и еще половину следующего. Я измучил собственную память, довел до кипения собственный мозг, припоминая детали, особенности, цвета и даже размер. Для не особо внимательного к мелочам человека в подробностях вспомнить, как выглядел разбитый шар до его крушения, было для меня почти подвигом. Зато каким невероятным было то чувство, когда я нашел его. Точно такой же шар, который подарила мне Руслана пару недель назад.

Стоит ли говорить о том, что все два бесконечно-мучительно тянущихся дня, словно застрявших во временной петле, я вздрагивал от каждого звонка и сигнала электронной почты. Не знаю, чего я боялся больше. Того, что Руслана позвонит мне и пошлет к черту, или того, что пришлет письмо с главами, где будет черным по белому написано, что наша история закончилась в тот момент, когда я высадил Руслану возле студенческого общежития. Однако ни тот, ни другой страх не торопились воплотиться. Руслана не звонила и не писала.

В день икс я с самого утра не мог найти себе места. Я гипнотизировал взглядом свой ноутбук и телефон, словно мог как-то мысленно приблизить оглашения ответа Русланы или хотя бы какого-то знака, намека…

Чтобы не свихнутся от напряженного ожидания, я чуть раньше запланированного времени выехал из дома, чтобы развести купленные подарки, которые, к слову, едва влезли в багажник. Огромная гора разноцветных коробок и пакетов, глядя на которую сложно не проникнутся духом наступающего Рождества и ощущения волшебства, которое словно витало в воздухе, отражалась в улыбках прохожих, зябко кутающихся в свои пальто и куртки.

Я начал череду поздравлений с приятелей и их семей, удовлетворенно заметив, что мне удалось не ошибиться с количеством детей Макса и Диксона. Хотя подобные вещи у меня плохо откладываются в памяти, как и знаменательные, важные даты и имена новых знакомых…. Оба друга, словно заранее сговорившись, убеждали меня выпить по чуть-чуть виски в честь праздника или хотя бы опрокинуть бокальчик шампанского, не внимая моим доводам о том, что я за рулем.

— Зануда, Алекс. Вот кем ты стал. Когда тебя это волновало? Ты и после бутылки водки за руль садился, — разочарованно вздохнул Диксон, потирая свой живот через несвежую помятую футболку с изображением мультяшной физиономии Симпсона, которая на пивном пузе Дика выглядела просто идеально уместно.

— Удачи, Дик. Мне, правда, пора ехать. Анну надо поздравить и Кристинку с Марком. Береги себя и своих близких, — искренне улыбнувшись, я пожал на прощание его руку и пошел к припаркованной возле дома Диксона машине, ощущая спиной недоумевающий взгляд друга. И мне кажется, что он еще не скоро поймет, что наши загулы по ночным клубам и барам остались в прошлом. Но, может быть, мы как-нибудь еще пожарим барбекю у него во дворе. Я не из тех, кто вычеркивает друзей из своей жизни без серьезной причины.

Следующим пунктом стала квартирка Стейси, где мне довелось бывать лишь пару раз от силы. Она оказалась не одна дома и была приятно удивлена моим вниманием. Сияя счастливой улыбкой, она познакомила меня со своим бойфрендом, который оказался очередным автором, которого она взяла под свое надежного крыло. Некоторые вещи не меняются и со временем превращаются в клише. Так же, как и автор всегда находится в поиске музы, так Стейси Риз влюбляется в каждого, в ком, как ей кажется, она открыла особенный талант, достойный внимания миллионов читателей. И я от всего сердца желаю Стейси счастья и надеюсь, что однажды ее поиск подойдет к концу, и она наконец обретет того единственного, которого никто не затмит, и станет ему лучшей и самой верной женой на свете и замечательной матерью удивительно-талантливых детей.

Подъезжая к дому Анны, я в очередной раз поразился обилию украшений вдоль фасада дома и множеству огней на окнах. Во дворе Аня с детьми (и без Бичема, наверное, не обошлось) расставили фигурки мультяшных сказочных героев высотой почти в человеческий рост, а справа от центрального входа установили огромную ель, сияющую множеством удивительных красок, а с другой стороны — пару ледяных лебедей с голубоватой подсветкой. Настоящая зимняя сказка. Я помню, как мы устраивали нечто подобное в небольшом дворике перед брошенным пустующим сейчас домом.

Дети увидели меня в окно, и Кристина в нетерпении выбежала на крыльцо, упав прямо в мои объятия.

Я не стал задерживаться надолго, хотя меня пригласили остаться на чай или даже… на шампанское. Поддавшись рождественской праздничной атмосфере, даже моя язвительная теща сегодня была в радужном настроении. Анна выглядела восхитительно. Бичема я упорно игнорировал.

— Я не знал, что конкретно купить детям, — с немного виноватой улыбкой сообщил я Ане, кивнув на гору выгруженных под нарядную елку подарков, вокруг которых похоже надолго «зависли» Марк и Кристина. — И купил все, на чем взгляд задержался. Может быть, я переборщил, ты не ругайся.

— Сегодня можно, — мягко улыбнулась Аня, и от уголков ее глаз разошлись лучики тоненьких морщинок, но не тех, что придают женщине возраст, а тех, которые говорят о том, что она снова стала много улыбаться.

— В праздник детей можно и нужно баловать, — сказала она, глядя на меня. — Ты точно не хочешь остаться? Тебе есть куда пойти?

— Надеюсь, что да, — киваю я. — Спасибо, Ань. Там для вас с мамой тоже есть кое-то. Посмотришь потом. С праздником.

— И тебя, Леш. Будь счастлив. Знаешь, я подумала насчет нового года. И поговорила с детьми, позвонила твоей маме. Марк и Кристина поедут с тобой.

— Ты не представляешь, как это много для меня значит, — чувствуя болезненный спазм в груди, произношу я. Аня кладет руку на мое плечо, мягко сжимая пальцы.

— Представляю, иначе я бы не согласилась.

Наверное, по закону жанра мелодрамы в этот волнительный момент мы должны обняться, расплакаться и сказать, какие мы все молодцы и как счастливы друг за друга. Но мы не делаем этого. Обнимать человека, которого ты когда-то любил, не так просто, как показывают в кино, даже если вы нашли себе силы отпустить друг друга и пытаетесь быть друзьями. Даже легкие прикосновения даются с трудом. Она целует меня на прощание в щеку и удалятся, позволяя детям поздравить меня перед тем, как я уйду.

Я оказываюсь в парке раньше назначенного времени на сорок минут с опустевшим багажником и хрустальным шаром в руках. Здесь точно также пустынно, как и в тот вечер, когда мы напивались с Русланой и пели песни. Редкие прохожие торопливо проходят мимо, спеша к своим семьям, чтобы вместе отпраздновать Рождество. А я с тоской думаю о том, что, наверное, нужно было купить еще цветы и мороженое, которое любит Руслана, и может быть стоило забежать еще в книжный бутик, чтобы порадовать очередным коллекционным изданием ее любимого автора. Много еще запоздало-полезного приходит в голову, пока я стою на настоящем рождественском морозе полчаса, час… два. Цветы бы точно замерзли, думаю я, переминаясь с одной замерзшей ноги на другую. И, несмотря на то, что она опоздала уже на полтора часа, я почему-то верю в то, что чудо случится, что волшебное ощущение, не покидающее меня с утра, неслучайно, как и все, что случилось с нами до этого момента. Я могу стоять здесь еще долго, до полного обморожения, пока будет шанс, что она придет. Лаплас, дружище, я знаю, что ты меня не подведешь, думаю я, глядя в темное небо, скрытое снежными тучами. Белых хлопья снега начали неторопливо падать на землю… точно так же, как в хрустальном шаре, который я сжимаю в руках.

И когда раздается легко узнаваемый сигнал электронной почты в моем мобильном, я вздрагиваю, и часть меня хочет верить, что резкий звук мне просто послышался. Волшебство рушится, падает из моих рук, расползаясь горсткой мелких осколков по покрытому наледью асфальте, смешиваясь с пушистым покрывалом снежинок.

Письмо от Русланы, и, стирая с экрана подтаявшие снежинки, я захожу в почту, чтобы зачитать свой приговор, который может означать только одно. Я почти сорокалетний влюбленный идиот, возомнивший себя героем романа. Мои ледяные покрасневшие пальцы скользят по экрану телефона, открывая чертов файл. Я застываю и больше не чувствую, как бьется мое замерзшее сердце. Может быть, это от холода или от ощущения потери, которую невозможно измерить словами, или от злости на собственную глупость и не свойственную моему возрасту наивность.

С замиранием сердца я читаю последние строчки Русланы, пытаясь понять для себя, радоваться мне или плакать. Ждать ее дальше, пока не превращусь в сугроб, или бежать искать ее по вечернему Манхеттену.

«И я бы очень хотела сказать вам, что простила его, и у нашей истории будет счастливый конец. Я бы очень хотела сказать вам, что Лана и Алекс из жизни останутся вместе так же, как Лана и Алекс из скандального романа.

Но не скажу. Книга — это плоскость другой реальности, увы, в жизни все не всегда так, как бы нам этого хотелось. Но я все равно была искренне рада поделиться с вами частичкой своей любви и нашей новогодней историей. Пообещайте, что сбережете „своего“ человека, если вдруг встретите его. Держите его крепко, и никогда не отпускайте…»



— Ты разбил мой подарок, — я поднимаю голову, услышав знакомый мелодичный голос, и он возвращает меня к жизни снова… как в то утро на перекрестке, где немыслимый случай столкнул нас. Меня бросает в жар, и я мгновенно забываю о холоде, который пронизывал меня минуту назад, заставляя прыгать на месте и бегать кругами. Я смотрю в черные бездонные искрящиеся, нежные глаза и, протягивая руку, зарываюсь пальцами в темные шелковистые волосы.

— На счастье, — шепотом произношу я, и струйка пара вырывается с моих губ. — Я куплю тебе новый. И, если хочешь, не один. Много-много хрустальных шаров.

— Мне не нужно много, Алекс. Пусть будет один, но наш. И сделай так, пожалуйста, чтобы он больше никогда не разбился.





ЭПИЛОГ




Р.S.

ADark: Привет, кажется, кому-то не спится. Не хочешь поболтать? *смайл: подмигивает*