Смерть оловянных солдатиков

– Как тебя кличут?

– Можете звать меня Гарри Браун.

– О’кей, мистер Браун! Всё будет хорошо, мистер Браун!

Предложение по цепочке заинтересованных лиц слили Галибу. Галиб услышал и… передал его дальше. Передал Посреднику. Между собой. И человеком, от которого зависел, но никогда не видел, не встречался, не разговаривал.

– Как, говоришь, зовут того американца?

– Гарри Браун.

Никакого Гарри Брауна ни в каких «Си-эн-эн» никогда не было. Никаких интервью у президентов Соединенных Штатов он не брал. И у голливудских звезд тоже. И со Шварценеггером за ручку не здоровался. То есть этот журналист был самозванец. Чем был… интересен. Очень!

– «Дайте добро на встречу…»

– «Галиб согласен принять американского журналиста…»

– Слышь, мистер… Мы уговорили Галиба, так что гони свои зеленые, как обещал…

Встреча состоялась в узком кругу, в неизвестном месте. «Журналисту» завязали глаза, повели под локоток по ступенькам вверх, потом сняли повязку.

– Добрый день.

– Добрый, – ответил очередной помощник.

Гарри Браун огляделся, приветливо взмахнул рукой.

– Передайте, что я очень уважаю Галиба, что я восхищен его мужеством и организационными способностями! Что он новая звезда на восточном небосклоне, которая затмит многих.

Ну, такие уж речевые обороты на Востоке. Цветастые.

Помощник перевел. Галиб кивнул.

– Я бы хотел взять у многоуважаемого Галиба интервью для своей газеты.

– Берите.

– Но я бы хотел это сделать тет-а-тет.

– Как? Галиб не знает вашего языка.

Журналист улыбнулся.

– Это не есть большой проблема. Я могу говорить и хорошо понимать на его родном языке. У нас не будет препятствий.

Вот те раз! А там ему переводили… Хотя препятствие будет. Не языковое.

– О, не беспокойтесь. Уважаемый Галиб может молчать. Я уважаю его решение. Если он поклялся молчать, он должен держать свою клятву! Но он может слушать! Он может слушать, что стану говорить ему я. Он может только слушать. Это важно, что я буду говорить ему.

Галиб выслушал. Подумал и кивнул телохранителям. Те подошли, обступили, общупали, обхлопали журналиста, проверили ручными металлодетекторами… Всё в порядке – чист.

Галиб кивнул еще раз. И все ушли, притворив за собой дверь.

Галиб указал на стул. Журналист сел и начал говорить о том, зачем пришел. Потому что пришел не за интервью. Точно, не за ним.

– Я рад говорить с Галибом честно, чтобы что-то не скрывать. Меня послать сюда большие люди из высоких кабинетов. Самых высоких. Они много слышать про Галиба и его борьбу. Они хотеть поддержать ее. Они понимать ваши религиозные убеждения! И хотеть увеличить ваш вес. То есть вашу знаменитость. Вы очень известны здесь. Но вы станете более известным всем, если вам будет помогать моя страна. Мы можем помогать вам. Много помогать! Хорошо помогать! Мы желать, чтобы вы побеждать своих врагов. Чтобы быть самый сильный… Вы понимать меня?

Галиб кивнул.

– Я рад искать взаимопонимание! Мы нужны друг другу. Вы – нам. Мы – вам. Наша страна имеет много, чем помочь вашей борьбе. Мы иметь оружие и особые возможности техники. Мы готовы дать вам это бесплатно.

Галиб мотнул головой.

– Вы хотеть спросить, что мы просить взамен?

Галиб наклонил голову.

– О, чуть-чуть, пустяк. Мы хотим знать ваши планы и просить не трогать Америку и наших граждан! Мы должны оберегать жизнь наших граждан. Мы должны знать, где их стережет опасность, чтобы предупреждать. Мы можем просить вас делать вашу работу там, где не будет американцев! Мы будем говорить, где их нет, и помогать вам там, где их нет. Мы имеем много нужной информации. Мы можем смотреть землю сверху из космоса и слышать переговоры. Мы можем предупредить вас про опасность. Мы будем помогать вам, чтобы спасти наших граждан от смерть! Надеюсь, вы понимать, о чем я говорил?

Галиб кивнул.

– Я рад, что нашел между нами язык! Я передам мой начальник ваше согласие. Я приду к вам в другой раз, и мы поговорить о деталях. Это очень правильно дружить с мой страна, с великий Америка. Вы не пожалеть свое решение!

Диктофон умолк.


Вот теперь всё понятно. Про американского журналиста. Он не работает в «Си-эн-эн». А работает совсем в другом ведомстве. Интересный поворот сюжета… Судя по всему, Галиба приняли всерьез. Хотя он был задуман и создан исключительно для внутреннего пользования. А обернулось вон как.

Выходит хоспис был не зря! Сработала реклама на крови. И хотя эта комбинация назначалась для иных целей… Но почему бы и нет! Потому что поклевка! Еще какая! Потому что эта вброшенная в информационное поле наживка привлекла внимание заокеанских рыбаков, которые любят ловить рыбку в мутной воде по всему свету. А теперь сами попались – тот червяк, в образе Галиба, не червяк вовсе, а рыбак. С другого, с противоположного им, берега. И поклевка – это не поклевка, а подсечка. Такой вот расклад случился!

Галиб. Хоспис. И эти… рыбачки.

В этом деле никогда не знаешь, что может оказаться на другом конце лески – наживка или рыбак. И бывает так, что два рыбака тянут леску в две стороны, каждый к себе и каждый из них считает, что поймал рыбу. А вытягивают на бережок друг дружку. И сильно удивляются тому неожиданному улову.

А бывает, что и того и другого рыбака подсекает и выдергивает кто-то третий, более опытный и удачливый. И выходит, что, считая себя рыбаками, оба они, таская друг друга на крючках, были лишь живцами в чужой ловле. И это если кто-то еще сети не раскинул. На всех удильщиков разом! И они внутри сети все – всех ловили, радуясь богатому улову!

Такая вот интересная рыбалка, где сам черт… удочки сломает!

Но пока, вроде бы, расклад правильный. Галиб – наживка, в водной мути плещется жирная заокеанская рыбка. А рыбаку улов тянуть! Только не спеша, с подтягом, чтобы рыбка та с крючка не сорвалась и на дно не ушла!

И хорошо, чтобы всё было именно так, как кажется.

Так, а не иначе!





* * *


Снова обычная рутина: покупка… поставки… транспорт… маршруты… слежка… фиксация… идентификация… стрельба по живым мишеням… разорение схронов… кровная месть… междоусобные распри… сплетни… компромат… стравливание всех со всеми… информация… анализ… сексоты…

– Что-что говорят в стане Аби-Джамиль-Исрафила?

– Говорят, что Галиб много на себя берет. Что он самозванец и вообще неизвестно откуда взялся. Что, наверное, он чужой, пришлый, раз не показывает лица. Что он не воин, потому что сам в бой не ходит, посылая других. Что он выскочка и не уважает заслуженных бойцов, которые двадцать лет во имя Аллаха… А он всего полгода, но норовит поставить себя выше всех…

Ну да, всё так… Недовольны Галибом. В первую очередь командиры – прямые конкуренты. Они пирог между собой делят. А тут еще один быстрый и удачливый едок сыскался! Со своей отдельной ложкой.

Не жалуют главари Галиба. Но любят рядовые бойцы. Он щедр, жесток и справедлив. Человек-легенда. Оригинальный имидж. Удачно распускаемые слухи…

Кто еще что говорит? Кто более других недоволен? Так-так…

А если ниже рангом? Тут позитива больше. Кто-то ему симпатизирует, пусть не открыто, пусть с оглядкой… Но такие есть. А если их переманить на свою сторону из стана конкурентов? Это очень важно, потому что перебежка в стан «врага» – это признак слабости того, от кого бежали. Это сильная антиреклама.

Есть такие?

Ну, не то чтобы… Но какие-то шатания имеют место быть. Галиб удачлив, щедро платит, Галиб не оставляет без помощи семьи погибших, он продвигает командиров. Есть о чем задуматься…

Так пусть думают! Надо дать им пищу для ума. Надо усилить, надавить, подтолкнуть… Как? Через тех же сексотов, которые на содержании. Пусть поработают активно. Пусть поговорят, вбросят информацию, обрисуют перспективы. Пусть разлагают преданных, раскачивают сомневающихся, подталкивают разуверившихся.

– Говорят, Галиб подарил Вадиду дом. У Вадида большая семья, он хорошо воевал, он предан Галибу. Теперь у него трехэтажный дом!

– А Турабу, который пришел к нему от Убара, он дал пять тысяч долларов!

– За что?

– За то, что ушел от Убара. И пришел к нему.

– Галиб добр. Галиб берет к себе самых сильных воинов. Он не жалеет денег. А наш…

Да, тут денег меньше. Слава мельче. Похлебка жиже… Думайте, думайте…

– Вот бы и нам к Галибу.

– Шутишь? Разве он нас возьмет? У него столько людей.

– А чего не взять? Мы ему обузой не станем. Мы умеем воевать. Чем мы хуже других? Может, поговорить?

– Как?

– Давайте я поговорю. У меня родичи… а те родичи знают родичей Фараха, а они через брата Сулеймана, могут передать Сираху…

Длинные цепочки на Востоке – через десятки рук весточка пойдет. Но… дойдет. И вернется эхом. Не сразу, но верно! Сработал сексот – вбросил информацию, подтолкнул к угодному решению, инициировал просьбу. И ушел в тень.

– Ну, что сказал Галиб?

Галиб сказал Фаруху, Фарух сказал Фараху, Фарах сказал Сулейману, Сулейман сказал…

– Сказал, что будет рад принять под свое покровительство настоящих воинов ислама и даст каждому отпуск домой и по полтысячи американских долларов на подарки родителям и детям.