Сохраняя веру
Часть 83 из 95 Информация о книге
– Хорошо, тогда такой вопрос: какой у вас опыт работы? – Двадцать три года. – За эти двадцать три года сколько у вас было пациентов? – Ох… Наверное, человек пятьсот. Или даже шестьсот. – Понятно, – кивает Джоан. – Скольким из этих пятисот-шестисот человек вы лично поставили диагноз «делегированный синдром Мюнхгаузена»? – Шестидесяти восьми. – Во всех ли шестидесяти восьми случаях вы лично разговаривали с матерью ребенка? – Да. – Во всех ли шестидесяти восьми случаях вы лично разговаривали с самим ребенком? – Да. – Общались ли вы как специалист с Мэрайей Уайт? – Нет. – Общались ли вы как специалист с Верой Уайт? – Нет. Господи, она же в коме! – Тогда на каком основании вы ставите столь редкий диагноз? На основании прочитанных вами газетных статей, на основании отзывов врачей, на основании сохранившихся в психиатрической клинике документов семилетней давности… или просто на основании слухов? – Нет… – Разве вы можете поставить диагноз, не побеседовав ни с ребенком, ни с матерью? Щеки доктора вспыхивают. – Можно поставить диагноз условно. Я всего в шаге от окончательного вывода. Джоан вздергивает бровь: – Понимаю. Итак, вы условно заявляете, что у Мэрайи Уайт делегированный синдром Мюнхгаузена. Но вероятно, имеющиеся симптомы могут свидетельствовать и о каком-либо другом заболевании? – Миз Стэндиш, всегда можно предположить что-то еще. Но я много лет изучаю синдром Мюнхгаузена, и этот диагноз представляется мне наиболее вероятным. Джоан смотрит в свои записи: – Вы когда-нибудь слышали о соматизированном расстройстве? – Разумеется. – Не могли бы вы объяснить нам, что это такое? – Это расстройство, при котором у пациента обнаруживаются симптомы, вызванные психологическими причинами. Иначе говоря, в том, что он болеет, виновата его собственная психика. Например, ребенок может покрываться сыпью при каждом визите отца. В таких случаях внешние симптомы являются выражением внутренней психологической проблемы. Иногда дети подобным образом подсознательно привлекают к себе внимание. – Вы видели таких пациентов? – Много раз. – Это расстройство гораздо менее редкое, чем синдром Мюнхгаузена, верно? – Да. – А правда ли, доктор, что соматизированное расстройство и синдром Мюнхгаузена часто выглядят похоже? – Да. В обоих случаях симптомы не имеют органической этиологии. В первом случае потому, что они сфальсифицированы, во втором – потому, что вызваны психологической причиной. – Понятно. А как соматизированное расстройство диагностируется? – Проводится беседа с родителями и с ребенком. Также необходим ряд медицинских анализов. – То есть используется та же стратегия, что и для синдрома Мюнхгаузена? – Да. Но определяющим фактором здесь является исчезновение симптомов в результате изоляции от родителя. Если у ребенка соматизированное расстройство, он продолжает болеть и в отсутствие матери. Джоан улыбается: – Ваша честь, разрешите к вам подойти. Судья кивает, оба адвоката подходят. – Ваша честь, позвольте мне, пожалуйста, небольшую вольность. Я хотела бы продемонстрировать живой экспонат. – Что еще, черт возьми, за экспонат? – хмурится Мец. – Цыпленок? – Сейчас увидите. Ваша честь, мне это действительно очень нужно. – Вы не возражаете, мистер Мец? – спрашивает судья. – Не возражаю. Сегодня я великодушен. Получив согласие Ротботтэма, Джоан кивает Кензи ван дер Ховен, та подходит к задней двери и подает знак приставу, который вводит в зал суда Веру. На Вере розовое платье на тон светлее костюма Джоан, серебристые волосы блестят. Заразительно улыбаясь, девочка машет Мэрайе, а журналистов, синхронно разинувших рты, как будто даже не замечает. Если бы не бледность и не бинты на ручках и на шейке, никто бы не предположил, что несколькими часами ранее ее жизнь висела на волоске. Мец в замешательстве. Он смотрит на Колина, который внезапно нашел нечто очень интересное у себя на коленях. – Вы знали об этом? Знали? Прежде чем Колин успевает ответить, Джоан говорит: – Доктор Берч, вам знаком этот ребенок? – Думаю… Полагаю, это Вера Уайт, – отвечает эксперт. – Когда вы видели ее в прошлый раз? – В субботу поздно вечером. Было непохоже, что она доживет до конца выходных. Его глаза расширены от удивления. – Как вы оцениваете ее состояние сейчас? – Она выглядит превосходно! – торжествующе улыбается Берч. – Чем вы это объясните? Психиатр бросает гордый взгляд сначала на Меца, потом на Джоан: – Очевидно, мое предположение оказалось верным. У Мэрайи Уайт делегированный синдром Мюнхгаузена. В ее отсутствие болезнь Веры, как мы все видим, резко пошла на спад. – Он указывает на девочку, чинно сидящую рядом с Кензи ван дер Ховен. – Надеюсь, что суд и в дальнейшем будет держать Мэрайю Уайт на расстоянии от ребенка. – Доктор, не могу выразить, как я вам признательна, – широко улыбается Джоан. Несколько встревоженный, Малкольм Мец просит паузу. Он плохо знает Джоан Стэндиш, но в одном не сомневается: едва ли она решила подарить ему победу. Когда судья объявляет короткий перерыв, Мец дотрагивается до плеча клиента: – Пойдемте выпьем кофе. Пока все идет превосходно, правда? – Джоан, что вы делаете? – спрашивает Мэрайя, оставшись наедине со своим адвокатом в комнатушке размером с кладовку для инвентаря уборщицы. – Положитесь на меня. – Вы все выставляете так, будто это я ранила Веру! Почему вы не сказали этому психиатру, что я видела ее в воскресенье? – Хотя бы потому, что тогда вы бы тут же угодили за решетку. Мэрайя прищуривается: – А эта ваша гипотеза, будто Вера сама заставляет себя болеть? Это же неправда! – Мэрайя, у нас с вами три направления защиты, – вздыхает Джоан. – Во-первых, нужно доказать, что вы хорошая мать. Во-вторых – что Вера не страдает психозом. И в-третьих – что, кроме синдрома Мюнхгаузена, существуют и другие болезни. В общем, наша задача – представить некую альтернативу той истории, которую сочинила противоположная сторона. Если наша история окажется убедительнее, мы выиграем. Все просто. – Джоан прямо смотрит на свою клиентку. – Я не пытаюсь сделать Веру виноватой, чтобы оправдать вас. Я только пытаюсь устроить все так, чтобы ваша дочь осталась с вами. Мэрайя поднимает глаза.