Сохраняя веру
Часть 95 из 95 Информация о книге
– Вера! – кричу я, и мой голос тонет во всеобщем реве. – Вера! Вдруг толпа расступается, как будто расколовшись на две части, между которыми образуется узкий коридор, ведущий к двери нашего дома. Моя дочь стоит на середине этой тропинки. – Видишь? – говорит она и машет мне рукой. Он стоит на фоне ночного неба, очерченный лунным светом и окруженный звездами. – Вот это да! – говорю я, когда он входит. – Ты вошел через переднюю дверь! – Да. Правда, для этого мне пришлось спихнуть с крыльца человек десять. В гостиной он обнимает меня. Мы прижимаемся друг к другу бедрами и лбами. – Ты, наверное, счастлива? – Очень. – Она спит? – Да. Скользнув ладонью по плечу Иэна, я беру его за руку и веду к лестнице. – Видела в новостях твою пресс-конференцию. Ловко ты увертывался. – От некоторых людей не увернешься! – смеется он. Я переплетаю пальцы с его пальцами: – Ты… намекнул на то, что между нами что-то есть… – А разве нет? Не зря же ты впустила меня в переднюю дверь! – Я серьезно, – шепчу я. – Что ты собираешься делать? Иэн наклоняется ко мне, и я вдыхаю ночь, которую он принес на своей коже. – Быть с тобой, – отвечает он, целуя меня в щеку. Я чувствую, что краснею: – Я не это имела в виду. Иэн проводит пальцем по моей шее и по краешку уха. Потом отстраняется и смотрит на меня. Мы оба застываем. – А почему не это? – улыбается он. Мама думает, что Вера спит. Дом готовится ко сну, как толстая леди, которая, усаживаясь, шуршит юбками, вздыхает и скрипит стулом. Сев на кровати, Вера включает стоящую на ночном столике маленькую лампу, задирает пижамную кофту и критически себя изучает. Лесенка тонких ребер, радуга синяков, которые оставили после себя иглы и трубки. Поднеся одну руку к свету, Вера ощупывает кожу на том месте, где была дырочка. Сейчас ладошка розовая и гладкая. – Бог! – громко шепчет Вера. В ответ ничего. Она смотрит на подоконник, на ночник, на комод. – Бог? Отбросив одеяло, Вера встает на четвереньки и заглядывает под кровать. Потом поднимается и, набравшись храбрости, открывает темный-претемный шкаф. Но слышит только собственное дыхание и шум вентилятора в ванной, а еще мягкие голоса мамы и Иэна: они разговаривают внизу. – Бог? – опять зовет Вера, но теперь ей уже все ясно. Так же твердо, как и то, что через несколько часов взойдет солнце, она знает: она одна в этих белых стенах. Ей вдруг становится очень холодно и немножко страшно. Она бегом возвращается в кровать и ныряет под одеяло. Услышав довольно громкий топот ее ножек, мама наверняка придет проверить, в чем дело. Вот скрипнула седьмая ступенька, вот тапочки мягко ступили на ковер. Значит, через несколько секунд мама будет совсем близко. – Меня много о чем спрашивали, – говорит Вера так громко, чтобы было слышно в коридоре, и смотрит на свет, который сочится через слегка приоткрытую дверь. – Но никто из тех людей не видел Тебя. Вера задерживает дыхание. Краем глаза она замечает острый уголок маминых устало улыбающихся губ. Сердце колотится, кулачки комкают одеяло. Вера говорит до тех пор, пока знакомые шаги не удаляются от двери. Только убедившись в том, что ее никто не слушает, она замолкает.
Перейти к странице: