Созвездие хаоса
Часть 27 из 68 Информация о книге
– Сева? Он тоже. Он директор нашей лавочки, – Алена-рыжая улыбнулась и тут же нахмурилась. – Солист – первая скрипка из наших, городских. Они в Дубне нам не уступают – говорят, это же их оркестр. Мы пятая спица в колеснице. – Вы хорошо знали Саломею Шульц? – Мы играли в одном оркестре. Она была отличный аккомпаниатор. – Вы дружили? – Нет. Мы просто общались. Созванивались, когда организовывали здесь музыкальные вечера. Дружили на Фейсбуке. Она была хорошим человеком. И замечательным музыкантом. – А у нее было много друзей на Фейсбуке? – Как и у меня – человек сто двадцать, средний показатель. Однокурсники по консерватории, и мы все, и оркестр. Полицейские просили меня показать нашу переписку. Ну, когда Соломку нашли… Это все так ужасно… – А где ваш клавесин? – спросила Катя, оглядывая сцену. – Под замком. С тех самых пор. Мы его бережно храним – это очень редкий инструмент, конец восемнадцатого века. Как-то касаться его не очень хочется. И слушать… Может, время пройдет, снова к нам кто-то из музыкантов приедет, даст концерт. – А на концерте Саломеи вы присутствовали? – Да, мы же его сами организовали. – Расскажите, пожалуйста, как он проходил. – Я уже много раз рассказывала вашим коллегам. И время прошло. Как-то все стирается, понимаете? Ну что… Все было, как обычно на музыкальных вечерах. После Нового года. Народу было примерно две трети зала. Не аншлаг. Но порой еще меньше бывало на праздники – потому что раньше многие уезжали отдыхать, путешествовать. Это сейчас все по домам сидят, денег нет ни у кого. Концерт длился всего час, без антракта, конечно. Соломка играла очень хорошо. – Только вещи Жана-Филиппа Рамо? – Да, его, так мы и в афише написали. Она этого композитора предпочитала всем другим. Сейчас старинная музыка снова в моде. Теодор Куртензис с оркестром исполняет. Ну и мы шли в тренде, что называется. – На концерт продавались билеты у вас в кассе? – Да, как обычно. И еще в НИИ мы распространяли среди сотрудников. – На базе? – Часть билетов выкупили благотворители, как и до этого на концерт оркестра Дубны двадцать пятого декабря. В НИИ… то есть на базе – они себя сами предпочитают называть НИИ – конкурсы устраивали, хохмили: а победителю – бесплатные билеты на концерт старинной музыки. И еще ветеранам института – научным сотрудникам, которые на пенсии и у кого дети. – Тоже благотворители оплачивали? – Да. В общем-то, ведь это любительские концерты, своими силами. – А кто эти благотворители, если не секрет? – Фонд «Академия», – ответила рыженькая Алена. – Академия наук? РАН? – Они имеют какое-то отношение к РАН, тоже помощь оказывают, там не только академики, но и бизнесмены. Я толком не знаю. Мы от них порой пожертвования получаем – и это очень кстати. Занятия музыкой для детей вот тоже бесплатные, благотворители это сами организовали. – Я так поняла, что Саломея Шульц приезжала сюда, в город, на свой концерт пятого января, а до этого с оркестром Дубны, да? Двадцать пятого числа? – Нет, она и до этого здесь бывала. Оркестр же не один концерт давал. И летом тоже – у нас июньские вечера классической музыки, и на день города оркестр приезжал. А потом она ведь еще репетировала здесь, у нас, концертную программу. – На клавесине? Она приезжала к вам на репетиции? Когда? – Почти весь декабрь и конец ноября тоже, – рыженькая Алена нахмурилась. – Это же старинный инструмент. Это не рояль, а клавесин. Совсем иная манера исполнения. Надо много репетировать. Надо приноравливаться к инструменту. – Она репетировала на сцене, в зале? – У нас есть зал для репетиций, клавесин поместили сначала туда. – Можно взглянуть на этот зал? Рыженькая Алена пожала плечами и указала Кате на боковой выход за потертой бархатной шторой. Они прошли по фойе, стены которого, как и в коридоре, тоже были сплошь увешаны афишами под стеклом и фотографиями. – Это репетиционный зал, – рыженькая Алена открыла двери… Те самые, на пороге которых Катя увидела ее впервые. Это оказался зальчик, где пиликал детсад-оркестр. Но сейчас детей здесь уже не было. Сыграв «Сурка», крохи куда-то канули, оставив после себя лишь раскрытые пюпитры да обертки от конфет на полу. – Понятно, – разочарованно заметила Катя, – я думала, это какое-то другое помещение. – Да, жуткая теснота, дом ученых очень старый, – заметила рыженькая Алена, и они вернулись в фойе. – У вас вход свободный, я заметила. Любой может прийти, заглянуть на репетицию, да? – Это же фактически городской дом культуры. Мы не можем на замок запираться. – Я знаю, что у Саломеи был приятель… любовник. Он сюда не заглядывал? – Меня полиция о нем спрашивала. Я в общем-то ничего не знаю. Соломка со мной личным не делилась. Правда, при мне пару раз ее подвозил на машине какой-то парень. – Парень? – Мужчина, приятный, лет сорока. Мне полицейские снимок показывали, я его узнала. Наверное, это и был ее бойфренд. – А кто-нибудь из городской администрации музыкальные вечера, концерты оркестра Дубны посещал? – Да, конечно. Это же культурные мероприятия. На день города, например. – Анна Ласкина из администрации не заходила? – Я не знаю, кто это. Приходили какие-то чиновники, да и женщина была среди них. Но я затрудняюсь сказать. – А ваш директор и по совместительству дирижер, он знал Саломею? – Он всего год здесь директорствует. Раньше в оркестре «Стасика» играл. – В театре Станиславского и Немировича-Данченко в Москве? – Абсолютно верно, у них прошли сокращения. Я его и пригласила сюда, к нам. Мы старые друзья с Севой. – Что-нибудь еще можете вспомнить о том последнем вечере пятого января? Может, что-то всплывет в памяти? Какой была Саломея? Может, чем-то встревоженной, напуганной? Что-то говорила, кого-то упоминала? – Я ее увидела лишь на сцене, когда начался концерт. Здесь все сновали в дикой запарке. Она приехала и сразу прошла в комнату за сценой. А я с афишами возилась здесь, в фойе. После концерта я зашла к ней. Поздравила, мы поболтали минут пять – даже не помню о чем. Было уже поздно и холодно. Она торопилась на автобус – свой, по расписанию, что ее прямо до дома довозит, чтобы не делать пересадку в Дубне. Если бы я только знала… Я бы с ней пошла, проводила бы ее до остановки и… Ох, но что я могла! – Пьеса «Тамбурин» Рамо – она ее на концерте исполнила дважды? В программе и на бис? – Ой, я уже не помню. «Тамбурин» у Рамо – это нечто вроде хита на все времена. Почти эстрадного хита, хоть исполняют на клавесине или рояле. Это гвоздь программы. – Названия пьес значились в афише концерта? – спросила Катя. – Мы всегда стараемся подробно писать, что будет исполняться. Наши зрители любят точность во всем, даже в музыке. Это же люди науки. Вот старая афиша концерта оркестра Дубны. Видите, как мы все расписали, специально. Катя рассеянно глянула на старую афишу под стеклом. Она была крайней. А рядом висело множество фотографий. Катя на них все это время и внимания не обращала, пока они разговаривали в фойе, стояла к ним спиной. Но когда она повернулась, знакомый холодок снова пополз по спине. На увеличенных цветных фотографиях был изображен тот самый детский оркестрик. Дети с маленькими скрипками, один с виолончелью, но… Дети были одеты в карнавальные костюмы насекомых. У Кати пересохло во рту. Девчушка с крыльями бабочки, малыш в костюме муравья, другой в костюме жука – черном как чернила, еще одна девочка – бабочка с разрисованными крылышками, еще один жучок – зеленый, с рожками на голове. Малыш в костюме гусеницы и… Ребенка-мухи среди них не было. – Что это у вас? – спросила Катя, стараясь, чтобы голос ее звучал как можно нейтральнее. – Это? Фотографии? Это детский концерт. – Концерт детского оркестра? – Это мы инсценировали сказку Бианки «Приключения муравьишки». Дети оделись в костюмы героев сказки и сами придумывали музыкальные темы для каждого персонажа. Музыкальная тема бабочки, писк муравьишки, жужжание жука… Скрипели, водили смычками, что-то сами сочиняли – это элемент творчества, если хотите, композиции. Всем понравилось – родители сами костюмы делали, шили, клеили. Дети с ума сходили. Все веселились. – А кто это придумал? – спросила Катя. – Я, – рыженькая Алена скромно потупилась, потом улыбнулась. – Мне показалось, надо дать детям возможность самим сочинять не музыку, но… Это же так прикольно! – Давно прошел этот детский концерт? – Давно. – До гибели Саломеи? – Да, то есть… Это было весной. А что? Почему вы спрашиваете?