Спасти Одетту

– Мыши?! Такие серо-коричневые зверьки, раз в двадцать мельче твоей Одетты? Ты про этих мышей?

– Именно про них. Я думаю, что они похитили Одетту, чтобы отстоять свою территорию – зерновой амбар.

О’Нелли смотрела на меня недоверчиво:

– Уинстон, а пока ты искал Одетту, тебе, случайно, не падало на голову что-нибудь тяжелое? Или, может, ты понемногу сходишь с ума от тревоги за нее?

Я возмущенно фыркнул в усы:

– Ничего подобного, дорогуша! Но в этой проклятой усадьбе я заглянул буквально под каждый камень. И узнал много такого, о чем даже не стану рассказывать – все равно не поверишь. Скажу лишь, что тут творится что-то неладное, и в этом замешаны дворовые мыши. Впрочем, и дворовые кошки тоже. И сейчас мне нужна помощь, чтобы попытаться проверить и тех и других. Как ты, О’Нелли? Поможешь мне?

Коза помедлила с ответом.

– Я бы с радостью – но ведь нам скоро выступать, а мой номер, вне всяких сомнений, гвоздь программы! Танец на канате! Ты ни в коем случае не должен его пропустить.

Ушам своим не верю! Я поглощен поисками Одетты, а эта старая коза пытается втюхать мне какой-то дурацкий цирковой номер?! Уму непостижимо!

– Ты, видимо, недопоняла, – сухо ответил я. – На кону жизнь Одетты, и твои пляски на канате меня сейчас совершенно не интересуют.

О’Нелли, покачивая хвостом, взирала на меня в недоумении:

– Одетту ведь можно поискать и потом.

Я уже собирался высказать глупой козе все, что о ней думаю, прямо в глаза, но тут появился синьор Балотелли. Он взволнованно размахивал руками и звал О’Нелли – очевидно, ей пора было выходить на сцену.

– Андиамо, андиамо, идем скорее! Декорации готовы, и гости ждать меравильёза шоу, восхитительное представление!

Но О’Нелли не спешила бежать на его зов, и тут взгляд директора цирка упал на меня:

– А, Уинстон, мольто бене, очень хорошо! Кочешь участвовать в шоу, как в старый времена? Мы ведь были отличной команда, помнишь?

Забудешь такое! Мне поневоле пришлось выступать в шоу Балотелли в луна-парке, потому что он принял меня за циркового кота Бартоломео. Команда, как же – меня заставили выйти на арену шантажом! А вдобавок ко всему, прыгая через горящий обруч, я подпалил себе кончик хвоста! Впрочем, работая под прикрытием, мне удалось провести блестящее расследование и вывести на чистую воду шайку воров-карманников, орудовавших в луна-парке. Но что было, то было, с тех пор уже много воды утекло, и возвращаться в шоу-бизнес здесь и сейчас у меня не было ни малейшего желания.

Я выгнул спину дугой в знак отказа и даже уже направился к выходу, но Балотелли, напрочь проигнорировав мои сигналы, сгреб меня в охапку, посадил на спину к О’Нелли и шлепнул козу по крупу. Та, испугавшись, рванула вперед, и в следующий момент мы уже стояли посреди газона, окруженные публикой, которая тут же начала аплодировать. Анна с Вернером вышли вперед, Вернер погладил меня по голове:

– Уинстон, дружище! Так ты тоже подготовил номер к нашей свадьбе – я очень, очень тронут!

Анна кивнула и заулыбалась – очевидно, они оба радостно предвкушали мое выступление.

Вот же черт! Как же мне теперь отвертеться от этого номера? Из-за того что никто не помогал мне искать Одетту, на душе и так было гадко – а теперь, вдобавок ко всему, придется разочаровать Вернера в день свадьбы? Этого мое сердце уже не вынесет.

– Ладно, О’Нелли, – прошептал я на ухо козе. – Я поучаствую в одном номере, но потом сразу же уйду. Просто скажи мне, что нужно делать.

О’Нелли радостно заблеяла:

– Вот это настрой! Очень хорошо, Уинстон! Твоя задача в этом номере очень проста: ты должен просто все время оставаться у меня на спине, что бы я ни делала. Со старым добрым Бартоломео у нас всегда отлично выходит!

Ну хорошо. Где справляется старик Бартоломео, там и я легко справлюсь. О’Нелли потрусила вперед, а Балотелли хвастливо объявил:

– Дамы и господа, леди и джентльмены, мадам и месье, синьоре э синьори! Добро пожаловать на мое грандиозный шоу, который мы тут показывать в честь дорогие невеста и жених, Анна и Вернер. А начинать мы с гвоздь программы: коза О’Нелли и ее друг, знаменитый кот Уинстон, балансируют на канате и исполняют сальто-мортале.

Сальто-мортале, ну надо же! Что он, интересно, имеет в виду? Наверное, как всегда, безбожно преувеличивает. Видел я этот номер О’Нелли в луна-парке. Канат был натянут примерно в полуметре от пола, а «сальто» назывался небольшой взбрык в конце. Пустячок, но в качестве увеселительного номера на свадьбе будет смотреться очень мило.

– Почтенная публика, если вы желать смотреть номер, прошу весь внимание сюда! – Балотелли прошел чуть дальше в глубь сада, и тут зажглись два прожектора. Гости свадьбы громко заохали и заахали. Поначалу я удивился, что же там могло так изумить людей, но потом мой взгляд упал на освещенные деревья. На очень высокие освещенные деревья, между еще более высокими кронами которых был натянут канат.

Да тут же минимум пять метров над землей! Если мы оттуда свалимся, наверняка все кости себе переломаем! Неужели Балотелли это всерьез?!

– Достопочтенная публика! По-итальянски мы говорим «сальто-мортале», когда хотим говорить «смертельный прыжок», потому что это мольто периколозо, очень опасно! Итак, О’Нелли и Уинстон сейчас будут показать очень опасный номер на канате и делать там наверху очень опасный прыжок.

По толпе прокатился рокот. Я весь обмяк. Не хочу я выполнять смертельный прыжок на спине у козы! С какой стати?! Я вот-вот стану отцом, на меня ляжет ответственность за жизнь шестерых котят! И такой ерундой я заниматься не намерен, исключено!

– О’Нелли, – прошипел я, – постой. Я слезу. Делайте свое шоу, а я пойду искать Одетту.

– Come on, ну же, Уинстон! Нельзя же вот так взять и пойти на попятную! Тебе ужасно понравится, really, правда, вот увидишь! Сальто на высоте – это ни с чем не сравнимое чувство! Я во время номера никогда не теряю my balance – равновесие, уверяю! Просто сиди верхом, и ничего с тобой не случится. И потом все, ты ведь станешь real hero – настоящим героем! Договорились?

– Не знаю. Вообще-то у меня сейчас совершенно нет времени на такие пустяки.

– Да брось ты! Разве ты не видел, как обрадовалась Анна? К тому же Балотелли поставил под деревьями переносной бассейн из собачьего номера. То есть, даже если что-то пойдет не так – чего наверняка не случится, – тебе гарантирована мягкая посадка.

Святые сардины в масле, настойчивости этой козе не занимать!

Наверное, все же поучаствую в номере и потом вернусь к поискам. Надеюсь, уже не один, а с друзьями.

О’Нелли побежала к одному из деревьев. Только сейчас я заметил, что там на веревке висела корзина вроде бельевой. Другой конец веревки крепился к лебёдке. Видимо, это был своего рода лифт, который поднимет нас наверх к канату. Певец принялся нещадно лупить по клавишам своего мини-пианино, производя таким образом подобие барабанной дроби. О’Нелли и правда залезла в корзину, а Балотелли стал поднимать нас, крутя ручку лебедки. Наверху О’Нелли спрыгнула на площадку, закрепленную между самыми высокими ветвями на манер домика на дереве. Потом коза ступила на канат. Пока она делала первые шаги, я изо всех сил старался не смотреть вниз. Музыкальное сопровождение становилось все драматичнее, и я зажмурился в надежде, что мы уже скоро доберемся до площадки на противоположной стороне.


– О’Нелли, еще долго? – прошептал я. – Мне тут наверху слегка не по себе.

– Не переживай. Мы уже почти на середине. Сейчас я сосчитаю до трех и прыгну. Просто вцепись в меня покрепче.

Сказано – сделано.

– One, two, three! – крикнула О’Нелли, и я крепко вцепился в нее когтями. Наверное, даже слишком крепко. Потому что О’Нелли вздрогнула, резко вскрикнула – и сделала такой огромный скачок, что я никак не смог удержаться, несмотря на все старания. Меня катапультировало в воздух. Падая, я успел заметить, что О’Нелли и правда восстановила равновесие и уверенно приземлилась на канат. К сожалению, меня это никак не спасло – я по-прежнему падал вниз. И наконец с грандиозным ПЛЮХОМ рухнул в бассейн между деревьями. Было холодно. И мокро. И все это было гораздо, гораздо ниже кошачьего достоинства.

На долю секунды в саду воцарилась тишина. Затем публика разразилась смехом и, как ни удивительно, аплодисментами.

– Уинстон, летающий кот! – прыснула Беата. – А я-то всегда думала, что кошки боятся воды. Ну да ладно, главное – на этот раз я хотя бы не промокла!

Да уж, вот спасибо! Я выкарабкался из бассейна. Вода стекала с меня струйками. Оглядевшись вокруг, я заметил стоящую рядом с Вернером и Анной Киру. Она, похоже, смеялась вместе со всеми. Вместо того, чтобы броситься ко мне, узнать, все ли со мной в порядке, она даже не шелохнулась! А ведь она-то знает, как сильно я ненавижу воду! Я подкрался к ней под ноги – и как следует отряхнулся, до ушей окатив ее мелкими брызгами.

– Иииииии, Уинстон! – взвизгнула она. – Смотри, что ты наделал! Моя красивая юбка! Я ведь нарядилась специально для свадьбы. Что все это значит? Ты что, нарочно хочешь испортить мне вечер? Злой кот!

Злой кот?! Я?! Нет. Грустный кот – это да. Одинокий кот – это тоже правда. А прежде всего я разочарованный, горько разочарованный кот! Все, дальше давайте без меня. Веселитесь сколько влезет. И, не удостоив ни Киру, ни остальных гостей взглядом, я потрусил из сада обратно в дом.





От сородичей нет толку. Зато от пони – есть





Еще секунда – и я просто лопну от возмущения. С оглушительным треском, как воздушный шарик!

Тем, что госпожа Хагедорн, Беата с семейством и Кирина бабушка не слишком обеспокоятся пропажей Одетты, я не удивлен. Даже Вернеру с Анной я согласен простить невнимательность, ведь из-за всей этой свадебной суеты – то улыбайся в камеру, то режь трехэтажный торт – им и правда не до того. Но Кира… Нет, я никак не могу смириться с тем, что она, кажется, и думать забыла об Одетте и наших малышах, и хуже того: ей все, что угодно, важнее этого.

Глубоко разочарованный и все еще крайне встревоженный, я принял решение: кот должен делать то, что велит долг, причем в одиночку!

Я поймаю главаря мышей и буду трясти его до тех пор, пока он не сознается, где моя Одетта. Если понадобится, даже когти в ход пущу.

Проклятое кроличье рагу в консервах, я в отчаянии, а когда человек (или кот) в отчаянии, он должен прыгнуть выше головы и сделать то, чего этот человек (или кот) в иных обстоятельствах делать бы не стал, потому что считает насилие отвратительным и чуждым человеческой (или кошачьей) природе.

БАСТА!

Я галопом прибежал обратно к амбару. Занял свою самую лучшую засадно-охотничью позицию и стал ждать. Кажется, я ждал целую вечность – но ничего не происходило. Я подождал еще немного. По-прежнему ничего. Ни одна пчела не прожужжала мимо. Ни одна бабочка не пролетела, ни один жук не прополз.

Но я по-прежнему терпеливо ждал.

Был ли в этом вообще смысл? Я стал думать. Хм… Ну, рано или поздно одной из мышей придется покинуть амбар. А если нет? Не могу же я торчать тут вечно. Кроме того, на завтра запланирован отъезд обратно домой. Самое позднее после обеда чемоданы будут упакованы, а загородные выходные и свадьба мечты отойдут в историю.

Разумеется, без Одетты я домой не поеду. Ни в коем случае! Но вся эта затея с засадой понемногу начинала казаться мне безнадежной. Ни единой мыши, ни единого шороха. Все тихо и мирно.

Кстати, насчет «мирно». Может быть, нужно зайти с другой стороны и для начала выяснить, почему мышей обуревает жажда мести. Ведь не просто же так они захватили в плен совершенно непричастную, абсолютно невинную кошку – что-то их к этому подтолкнуло.

Да, точно – вероятно, этот путь и приведет меня прямиком к Одетте. А у кого можно выведать всю подноготную? Разумеется, у кошек.

Как ужаленный, я в ту же секунду подскочил и бросился в манеж – и не прогадал. Сэр Тоби и Петерле со скучающим видом бродили по узкой трибуне, расположенной за бортиком манежа. Хоть было уже довольно темно, я со своим орлиным зрением сразу узнал обоих.

– Хорошо, что вы тут! – взволнованно промяукал я им. – Мне срочно нужно узнать, из-за чего произошла ссора между дворовыми кошками и мышами!

Сэр Тоби скорчил странную мину, а Петерле вел себя так, словно у него уши были заткнуты селедками.

– Эй! Вы слышали, что я только что сказал?

Сэр Тоби принялся вылизывать левую переднюю лапу, Петерле же, повернувшись ко мне задом, свернулся в толстый черный клубок.

Разрази мою когтеточку, разве они меня не слышат?! Что это вдруг за ледяное молчание?

– Сэр Тоби? Петерле? Вы можете мне ответить? Что за кривлянье вы тут устроили?

Сэр Тоби прекратил вылизывать лапу и взглянул на меня бездонными глазами.

– Внутренние дела усадьбы… – уклончиво мяукнул он.

– Что-что?

Сэр Тоби уже собрался было возобновить интенсивное умывание, но я подбежал и остановился прямо перед ним. Оказавшись с ним нос к носу, я потребовал: