Стая воронов
Часть 48 из 54 Информация о книге
– Что это значит? – Я пришла к тебе и попросила взбесить его, вытерпеть унижение, даже рискнуть жизнью, чтобы забить последний гвоздь в гроб нашего врага, – прошелестела она еле слышно. – Если все пойдет, как надо, сын мой, то к завтрашнему закату Дублин снова станет твоим. Глава 35 Те из ирландцев, кто участвовал в набеге на Фингал и Хоут, вернулись в лагерь через час после заката, купаясь в лучах славы. Они везли с собой добычу из полудюжины разрушенных ими усадеб: стада коров и коз; воловьи повозки, доверху груженные мешками, тюками и бочками с награбленным добром; ряды породистых пони; вереницы ослепленных женщин и дрожащих детей, которых собирались продать на невольничьих рынках в Корке и Хлимреке. Весь лагерь высыпал это отпраздновать; был среди глазевших и Кормак О’Руэрк, не настроенный сегодня веселиться. Вождь Уи Руэрков из Лох-Гилла протолкнулся сквозь толпу покрытых пятнами копоти воинов и нашел среди них принца Мурроу. Принц стоял с отрядом клана Дал Каш и своим сыном Турлоу. Отца и сына шили по одной мерке: они были одного роста и оба унаследовали от Бриана крепость тела. Хотя темноволосому Турлоу исполнилось всего пятнадцать, его секира уже принесла ему печальную славу. – Не верю я ублюдку, – говорил Мурроу, стряхивая сажу и дорожную пыль и сплевывая под ноги. – Я помню Малахию еще с тех пор, когда мальчишкой был, но я не позволю старому змею встать с копьем у меня за спиной, даже если так велит мне сам Христос. – Ты думаешь, он предаст нас? – Турлоу кивнул О’Руэрку, приветствуя вождя людей Коннахта и одновременно предупреждая о нем отца. Мурроу стукнул сына по крепкому плечу и наклонился к нему, снизив голос до заговорщического шепота. – Я думаю, он уже предал, – принц повернулся к своему капитану. – Что слышно, О’Руэрк? – Вести из Дублина, милорд, – ответил Кормак. – Хваленые союзники Ситрика – люди Мэна и Оркнейских островов – сели на весла. Один из моих парней подобрался так близко, что слышал, как они угрожают друг другу расправой. – Думаешь, уловка? – нахмурил густые брови Мурроу. – Что сказал на это отец? – А кто его нахрен знает, милорд. – Ты что, не доложил королю? – Сейчас докладываю, – ответил Кормак. Мурроу с силой дал ему по губам. Капитан Коннахта сдержал удар, поморщился и сплюнул кровь. – От твоих слов веет мятежом, О’Руэрк, – прорычал Мурроу. – Да, но зато это честно, – О’Руэрк пошел вслед за принцем к бочке с водой. Мурроу с плеском окунул в нее голову и отпрянул, вода смыла с его лица сажу, пот и кровь этого дня. Принц убрал с глаз волосы и прожег О’Руэрка яростным взглядом. – Выдернуть можно и честный язык. – Это не все. Мы с ребятами наткнулись на… кое на что на дублинской дороге. Я бы сказал, что на демона. Мы связали его и незаметно привели в лагерь. – Демон? – Мурроу сузил глаза. Хотя его нутро сводило от голода, а руки и ноги ныли, неуверенность – даже страх – в голосе О’Руэрка взволновали его больше, чем ему бы хотелось. – Какой еще демон? Это или человек, или нет… – Поймешь, как только увидишь. Мурроу свистнул сыну: – Идем, парень, – и обернувшись к О’Руэрку, добавил: – Приведи этого своего демона в монастырь. И мы вместе с ним разберемся, раз и навсегда. И если это какая-то ловушка Люцифера, мы хотя бы встретим ее на святой земле. Кормак О’Руэрк усмехнулся, отвесив небрежный поклон, он исчез в толпе воинов и прибившихся к войску людей. Мурроу, которого обступили вожди Дал Каш вместе с его сыном, направился к руинам монастыря Святого Майнэнна на вершине холма. Внутренний двор был залит светом. Крест Кинкоры, дар Святого Фланнана, стоял в кругу светильников и ламп. Горели свечи, факелы и жаровни, от тлеющих углей поднимался в воздух сладкий запах драгоценного ладана. Мурроу увидел сидящего на троне под тканевым навесом отца и стоящего рядом с ним Рагнала; у его ног, устроившись на низкой обитой тканью скамейке, сидела худенькая женщина в длинной выцветшей тунике из серой ткани, покрытой пятнами, рваной и наскоро заштопанной. На ее талии темнел широкий пояс из кожи и зеленой парчи, а медные волосы были подстрижены коротко, как у юноши. – Отец, – осторожно позвал Мурроу. Бриан мак Кеннетиг поднял голову и с тихой печалью улыбнулся сыну. – Сегодня канун распятия Христа, и все же, боюсь, ты принес нам вести, которые соберут на битву воронов. – Новости важные, – ответил Мурроу, пройдя через монастырский двор к навесу, под которым стоял отцовский трон. Другие вожди, капитаны их союзников-данов и правители Коннахта и Южного Мунстера двинусь за ним следом. – Но нет ли тут лишних ушей ушей? – Она подруга Рагнала… и моя тоже. Это Этайн из Уэссекса, сын мой. – Принц Мурроу, – произнесла она на языке данов. Мурроу кивнул ей, но покосился на короля. – Теперь мы зовем на военные советы лагерную чернь? – А зовем ли мы их на смертный бой? На дележ добычи? – ответил Бриан вопросом на вопрос. – Я не настолько спесив, сын мой, чтобы отмахиваться от мудрого слова, где бы оно ни прозвучало. Особенно от тех, за чьи жизни мы поднимаем в бою мечи. Говори. Что за новости ты принес? Мурроу, помедлив, пожал плечами. – Фингал в огне, а люди Хаута еще долгие годы будут оплакивать этот день. Что важнее, наш набег, видимо, вызвал разлад в стане нашего врага: союзники Дублина снялись с места и уплыли на свои острова, сир. Может, это уловка, а может, старая вражда между капитанами – особенно если тем пообещали земли, по которым мы прошлись сегодня огнем и мечом. – Считаешь, язычники делают за нас нашу работу? – Возможно, – отозвался Мурроу. В повисшей тишине раздался грубый рык, отдавшийся эхом в задней части монастыря: – Это ловушка, мелкий ты тупица. – Молчать! – по этому голосу Мурроу узнал Кормака О’Руэрка. Воины переминались с ноги на ногу и нервно поглядывали друг на друга. Принц обернулся и сердито нахмурился. – Пф! Я пришел говорить со старым королем, а не с его слугами! – Послышался звук удара кулаком. Затем кто-то тихо сплюнул и негромко усмехнулся, но так, что кровь застыла в жилах. – Я это запомню, свинья! – Подведи своего демона поближе, О’Руэрк, – приказал Мурроу. В толпе вождей и капитанов послышался шепот. Привыкшие к тяготам войны мужчины, суровые и мстительные, когда дело касалось схватки, торопливо крестились и отводили глаза от твари, которую вывел на веревке лорд Лох-Гилла. Широкая грудь и длинные руки бугрились мышцами, даже кривые ноги и сутулость придавали ему какую-то угловатую мощь. По темной коже змеились нанесенные золой и вайдой татуировки. Тварь мрачно смотрела на воинов сквозь завесу черных волос, в пряди которых были вплетены бусины из серебра, золота и резной кости. Прищуренные глаза горели неугасимой ненавистью. Даже Черный Мурроу из Кинкоры сделал шаг назад. – А ты не соврал, назвав его демоном, О’Руэрк. – Да. Поймали его на Дублинской дороге, сир. Оно… Тварь зарычала на Кормака, скривив губы и обнажив пожелтевшие клыки. – Поймали? Пф! Не ловил ты меня, коротышка! Этайн поднялась на ноги. – Он друг, сир. Король Бриан поднял руку, приказывая всем замолчать, и взглянул на Этайн. – Об этом… создании ты говорила? Это тот фомор из твоей истории? – Его зовут Гримнир, сир, – ответила она. – И он последний из своего народа, один из каунар – которых ваш народ зовет фоморами, мой – оркнеями, а северяне – скрелингами. Когда я встретила его, он приносил одни неприятности, он был убийцей и самым жестоким негодяем из тех, что мне доводилось встречать. – Решила из меня козла отпущения сделать, а, подкидыш? – уже не так уверенно спросил Гримнир; он огляделся, внезапно осознав, в какой попал переплет. И облизал губы мертвенно-бледным языком. Но Этайн невозмутимо продолжала: – Я не могу поручиться ни за его честность, ни за порядочность – у него нет ни того, ни другого. Но пока он держал меня в плену, угрожал мне расправой, высмеивал мою веру и заставлял меня противостоять ненависти забытого мира, он спас мне жизнь… дважды, – и она ему подмигнула. Застигнутый врасплох Гримнир моргнул и зашелся хриплым хохотом. – Наконец хитрить научилась, проклятая ты маленькая христоверка! – Ты ему веришь? – спросил король, не зная, что и думать об этом создании. – Бог свидетель, да, верю. Принц Мурроу, можно мне взять твой нож? – Принц взглянул на отца, и тот кивнул. Скрипнула сталь – Мурроу вытащил тяжелый боевой кинжал и передал его девушке. Этайн подошла к Гримниру, взяла его за руки и перерезала веревки. – Не заставляй меня об этом жалеть, – пробормотала она. – Так ты лазутчик? – спросил Мурроу, убирая возвращенный кинжал обратно в ножны. Гримнир размял пальцы и растер перетянутые веревками запястья. – Я много кто, маленький принц. Но главное, что я не союзник Дублину – пока за его стенами прячется Бьярки Полудан, – Гримнир переводил взгляд от отца к сыну, от короля к принцу. – Он знает, что вы хотите взять их в осаду. Так что завтра они выступят против вас. Отплывшие корабли? Это уловка! Они хотят обдурить вас, застать за празднеством какого-то святого дня, с которым вы, христоверы, так носитесь, и перерезать вас. – Страстная пятница, – сказала Этайн. Мурроу пригвоздил Гримнира взглядом. – Но кто подтвердит, что ты не участвуешь в этом их плане? Какая-то оборванка и сплетница, явившаяся сеять раздор? – Что говорит тебе сердце, сын мой? – спросил Бриан. Принц фыркнул и посмотрел на собравшихся вокруг капитанов; он увидел среди сыновей Томонда, принцев Дал Каша, и своего сына Турлоу. В уголках глаз Мурроу залегли морщинки. – Все так, черт возьми! Был бы я язычником, поступил бы так же. Если бы мы поверили, что союзники Дублина его оставили, то отметили бы день распятия Христа со всеми положенными торжествами.