Стеклянный сад
Часть 26 из 41 Информация о книге
– Как ты не понимаешь! Во-первых, я хочу провести тесты, чтобы узнать, как на них подействовала моя методика, определить, были ли какие-то побочные эффекты. А во-вторых, они просто опасны. Ведь ты видела, как вела себя одна из них… – После того, как вы произнесли кодовое слово. Без него они совершенно неопасны. – А вдруг они случайно услышат кодовое слово? Страшно подумать, что они могут натворить! «Как будто тебе не все равно, – подумала Милена, – или ты боишься за себя?» – Кстати, я бы тоже хотела знать кодовые слова для тех двух женщин, – гнула свое Эльвира. – Зачем это тебе? – На всякий случай. Ведь мне предстоит их искать, поэтому лучше знать о них как можно больше. Хотя бы для того, чтобы случайно их не произнести. А то сами понимаете, что случится… – Нет, такое совпадение невероятно. Один шанс на тысячу. И вообще, забудь, кодовые слова тебе не понадобятся. Кодовые слова – это мой маленький секрет… Василий Андреевич просвистел какую-то простенькую мелодию, а затем продекламировал своим звучным, красивым голосом: – Дама бубен варила бульон и пудинг пекла на обед… десятка бубен украла бульон, а пудинг украл валет… – Какой еще пудинг? – раздраженно переспросила Эльвира. – К чему это вы? – К тому, что неплохо бы выпить кофе. Кофе прекрасно стимулирует мою умственную деятельность. Только, пожалуйста, не ту растворимую бурду, которую мы пили там, на Промышленной улице. От того кофе у меня были изжога и депрессия. – Ладно, я заварю нормальный кофе… только переоденусь, надоело ходить в этой старушечьей кофте! Я себя так чувствую, будто постарела на сорок лет! Послышался какой-то шорох, приглушенный стук, и затем удивленный голос Эльвиры: – А это еще что такое? – Автономный компактный микрофон, – без колебаний ответил Василий Андреевич. – Жучок попросту? – Он самый. Где ты его успела подхватить? – Черт… я в этой кофте была только в банке… значит, это там… ну да, около меня ошивалось какое-то чучело… – Выходит, кто-то за тобой следил. Выходит, кто-то уже знает, что мы получили деньги… больше того, теперь этот кто-то знает, где мы прячемся! А ты уверяла меня, что не привела за собой хвоста! Как непрофессионально! Повисла небольшая напряженная пауза, потом Василий Андреевич выпалил: – Это наверняка Власов! – Да с чего вы взяли? – Больше просто некому! Он следил за мной! Он хотел, чтобы я прекратил эксперимент! Эльвира, ты не спелась с ним у меня за спиной? Я видел, как ты с ним разговаривала! – Василий Андреевич, вы сами подумайте: если бы я работала на него, зачем бы он стал подсовывать мне жучок? – Да, ты права, ты права… извини. Да, вот еще что: такие микрофоны работают на небольшом расстоянии, значит, тот, кто нас прослушивает, должен быть где-то рядом. Выйди и проверь, нет ли здесь посторонних… а для начала… В наушниках Милены раздался жуткий, оглушительный треск, и затем наступила тишина. Милена поняла, что Василий Андреевич раздавил микрофон. Ну что ж, она уже и так достаточно много узнала. А сейчас нужно скорее удирать отсюда, пока не вышла Эльвира… Милена вскочила со скамейки и припустила к выходу из двора. Однако она еще не успела дойти до дворовой арки, когда железная дверь открылась и на пороге появилась Эльвира, уже не в старушечьей кофте, а в синих джинсах и свитере. Убегать было поздно, и Милена юркнула в детский домик на игровой площадке. Эльвира внимательно оглядела двор, но не заметила ничего подозрительного и вернулась в свое убежище. Милена выждала еще минут пять, вылезла из домика и покинула двор. На Венецию опустилась волшебная, прозрачная, фантастическая ночь. Серебристый туман с лагуны наплывал на блистательные палаццо, расположенные по сторонам Большого канала, на особняки богатых горожан в приходах Сан Моизе и Сан Закария, на мрачные, темные строения Нового Гетто, на огромные купеческие складские здания Фондаменте Нуова. Черные с золотом гондолы развозили по домам последних посетителей роскошных казино рядом с мостом Риальто. По узким улочкам Канареджо и Дорсодуро пробегали таинственные незнакомки в масках Пьеретты или Коломбины, проходили одинокие кавалеры, искатели приключений в черных плащах и треугольных, отделанных серебром шляпах, с длинными шпагами, болтающимися на боку. Время от времени проходили, таясь в тени домов, сбиры – агенты всесильного Совета Двадцати, наводившие ужас на случайных ночных прохожих. Но большая часть порядочных горожан, большая часть счастливых обитателей Светлейшей Республики, чья власть раскинулась на всю Адриатику и большую часть Средиземноморья, давно уже спали безмятежным сном праведников – или беспокойным сном грешников, это уж как кому повезло. В этот час около темного палаццо, расположенного на безымянном канале неподалеку от Школы Святого Георгия, остановилась скромная темная гондола. Высокий гондольер ухватился за полосатый причальный столб, обмотал вокруг него веревку и помог своему единственному пассажиру, мужчине средних лет в темном плаще, перебраться с палубы гондолы на причал. Пассажир гондолы подошел к двери палаццо и постучал в нее бронзовым молотком в форме феникса. Должно быть, его ждали, потому что дверь тут же открылась и на пороге появился слуга, несмотря на поздний час, облаченный в черно-фиолетовую ливрею – видимо, таковы были геральдические цвета хозяина палаццо. – Мастер Джакомо Маринетти! – представился ночной гость. – Вас ожидают! – проговорил слуга и отступил в сторону, пропуская мастера в дом. Он запер дверь и повел гостя через аркаду первого этажа, мимо отсыревших, покрытых плесенью стен, к широкой лестнице, ведущей на второй, парадный этаж. Здесь они миновали анфиладу богато убранных комнат, стены которых были украшены выцветшими от времени старинными гобеленами, служащими не только для украшения, но и для борьбы с сыростью, и портретами знатных господ в костюмах прошедших веков. В одной из комнат длинный резной стол черного дерева был еще завален остатками вечернего пиршества. Миновав эти комнаты, слуга остановился перед высокой дверью, покрытой тонкой резьбой, распахнул эту дверь и отступил в сторону, пропуская вперед гостя. Мастер Джакомо шагнул вперед – и оказался в саду, в одном из тех пленительных, тайных садов, которые прячутся за стенами многих старинных венецианских палаццо. Узкие дорожки разбегались по сторонам, огибая клумбы и шпалеры с чудесными розами, наполняющими сад своим волшебным ароматом, апельсиновые деревья, усыпанные золотыми плодами, и прячущиеся среди них античные статуи. Заглядевшись на этот удивительный сад, мастер Джакомо не сразу увидел сутулого мужчину лет шестидесяти в полурасстегнутом бархатном камзоле тех же черно-лиловых цветов и в сбившемся набок напудренном парике. – Не правда ли, этот сад прекрасен? – проговорил этот мужчина, выходя из тени апельсинового дерева. – Да, ваша милость, – ответил мастер с низким почтительным поклоном. – Мне говорили, мастер Джакомо, что вы – лучший из мастеров острова Мурано. – Тот, кто сказал это, был слишком добр ко мне, – мастер снова поклонился, – однако не буду спорить, я и правда неплохо делаю разные вещицы из стекла. – Должно быть, вам тоже немало говорили обо мне… – Я знаю, что вы – маркиз Сантакьяра, член семейства, имя которого уже триста лет числится в Золотой книге республики… – Вообще-то, четыреста, но кто считает! Но я думаю, мастер Джакомо, вы слышали обо мне не только это. Уверен, что вам говорили также, что я – алхимик, знаток колдовства и чародейства, что я дрессирую саламандр и грифонов, делаю золото из мусора и превращаю прекрасных девушек в жаб и тритонов… – Я не слушаю всякие глупости, ваша милость! – А зря. Среди глупостей иногда можно услышать и два-три слова правды. Впрочем, девушек в жаб я не превращаю – для чего? Девушки мне нравятся гораздо больше. Лицо мастера удивленно вытянулось. Маркиз, увидев это, весело расхохотался. – Шучу, шучу! Он сбросил улыбку, как сбрасывают опостылевшую маску, и проговорил серьезным, внушительным тоном: – Но я пригласил вас в такой поздний час не ради шуток. Я хочу поручить вам большую и ответственную работу. – Я к вашим услугам, ваша милость! – Видите ли вы этот сад? – Как я могу не видеть его! – Нравится ли он вам? – Еще бы! – Он и правда, хорош. Но у него есть один большой недостаток. Догадываетесь, какой? Мастер молчал, и тогда Маркиз ответил сам: – Как и все прекрасное в этом мире, он недолговечен. Как недолговечна весна, как недолговечна женская красота, как недолговечна юность человека… – Что поделать? Сама наша жизнь коротка, такой создал ее Господь, чтобы мы еще больше ценили его дары. – Все так, мой друг, все так! Не в наших силах продлить жизнь, не в наших силах продлить весну, но мы можем сохранить ее быстротечную красоту. Мы можем запечатлеть ускользающую красоту на холсте художника, в мраморе скульптора или в переливах стекла… для того, мой друг, я и позвал вас сюда. Я хочу, чтобы вы в своей мастерской создали стеклянный сад, подобный этому саду. Сможете ли вы исполнить такой заказ? – Почему бы нет? – Мастер еще раз оглядел сад – но уже другим взглядом, цепким и внимательным взглядом художника, схватывая важные детали. – Если вы возьметесь за эту работу – я хочу, чтобы в нее были внесены кое-какие тонкие штрихи… не совсем обычные штрихи. – Что вам будет угодно, ваша милость. – Что ж, ловлю вас на слове, мастер Джакомо. Когда вы приступите к работе?