Стихи для мертвецов

Пендергаст улыбнулся:

– Да, я сказал, что у мистера Смитбека есть друг по переписке, но я ничего не говорил о том, чтобы через него связываться с Брокенхартсом. Возможно, в детстве вы слышали афоризм: «Чтобы рассказать одну историю, требуется тысяча голосов». Нет, эта история будет рассказана иначе, иными голосами. – Он достал телефон. – Алло, это Дабл-ю-эс-ю-эн шесть, новостной канал Южной Флориды? Отлично. Будьте любезны, соедините меня с отделом миз Флеминг. Верно, Кэри Флеминг. Благодарю вас.





34




Студия Дабл-ю-эс-ю-эн-Ти-Ви находилась не в центре Майами, как рассчитывал Колдмун. Нет, она разместилась у черта на рогах – на отдаленной юго-западной окраине Кендал-Лейкс, между полем для гольфа на тридцать шесть лунок и аэропортом бизнес-авиации. Чтобы добраться туда даже с Акселем за рулем, потребовалось более сорока минут.

Колдмун вышел из такси на парковку, окружающую длинное невысокое здание, ощетинившееся спутниковыми тарелками и радиовышками. Поблизости выстроился на ночь ряд новостных фургонов с такими же, только меньших размеров, электронными игрушками на крышах. Колдмун зевнул, потянулся, помассировал поясницу. Вдали, за чередой одинаковых домов с бассейнами и одинаковыми черепичными крышами, виднелся бесконечный зеленовато-коричневый простор болот. За короткое время, проведенное им в Южной Флориде, Колдмун узнал, что здесь существуют четыре отчетливо различимых вида жилых зон: прибрежные бульвары для супербогатых, огражденные микрорайоны для зажиточных отставников, мрачные районы из «Большого угона автомобиля»[43] – и болота.

В зоне ожидания посетителей, сразу у входа, сидел коммандер Гроув, и, когда они вошли в искусственную прохладу за стеклянной дверью, он поднялся.

– Вы как раз вовремя, – сказал он, пожимая им руки. – Я боялся, как бы вы не потерялись. – Он повернулся к Пендергасту. – Ваш сегмент следующий. Сейчас позову помощника продюсера. – С этими словами он поспешил по коридору.

– Кажется, он знаком с этим местом, – заметил Колдмун, когда они зарегистрировались в проходной.

– Поскольку в его обязанности входят связи с общественностью, возможно, это второй его дом, – ответил Пендергаст.

Гроув быстро вернулся в сопровождении энергичной молодой женщины с папкой-планшетом.

– Меня зовут Натали, – сказала она, когда они обменивались рукопожатиями. – Спасибо, что связались с нами вчера вечером. Кто из вас агент Пендергаст?

Пендергаст ответил коротким кивком.

– Отлично. Вы прежде бывали в прямом эфире, в студийной обстановке?

– Нет.

На лице Пендергаста сохранялось нейтральное выражение, как и в течение всей поездки. Колдмун знал, что несколько часов назад Пендергаст говорил с Пикеттом, но не счел нужным поделиться с напарником содержанием разговора.

– Ну и хорошо, – сказала молодая женщина, ведя их из зоны ожидания по длинному пустому коридору. – Миз Флеминг будет задавать тон своими вопросами. Она великолепная ведущая, просто превосходная, у нее опыт работы в Филадельфии и Хартфорде, и нам крупно повезло заполучить ее. Ваш сегмент начинается через десять минут.

Они прошли мимо окна, и Колдмун, заглянув в него, увидел два призрачных лица и темную комнату, наполненную мониторами, микшерами и другим звуковым и видеооборудованием.

Они остановились на пересечении коридоров, и Натали внимательнее присмотрелась к Пендергасту:

– Мм… Ну, с черным костюмом мы ничего не можем поделать, но в остальном я почти не вижу проблем. Давайте пропустим вас через гримерную, потом мы повесим на вас микрофон и проверим качество звука.

Натали завела Колдмуна и Гроува в какое-то помещение, по-видимому комнату ожидания, а потом повела Пендергаста дальше по коридору, продолжая говорить с ним утешительным тоном, словно ему предстояла операция.

Колдмун оглядел комнату. Здесь стояли диваны, мягкие кресла, стол с фруктами, сырные тарелки и небольшой холодильник с прозрачной дверью, заполненный бутылочками с водой и диетической газировкой. Прежде Колдмуну довелось бывать только в одной студии – на радиостанции близ Рэпид-Сити, и вся она состояла из двух комнат и туалета. Эта комната – с ее шепчущей вентиляцией, сложным оборудованием и бесплатной едой – стала для него откровением. Он взял бутылочку воды и сел.

Гроув занял кресло рядом с ним. Обычно флегматичный, коммандер сегодня излучал нетерпение, и Колдмун ничуть не удивился бы, если бы тот начал потирать руки от радости.

– Превосходно, – сказал Гроув. – Я испытал истинное облегчение, когда Пендергаст позвонил сегодня утром и сообщил, что согласился дать интервью Дабл-ю-эс-ю-эн. Не только согласился, но даже сам предложил. Проникновение на рынок у телестанции лучшее в округе Майами-Дейд, и демография зрителей идеальна.

– Хорошо, что они сумели организовать интервью так быстро, – ответил Колдмун, свинчивая крышку с бутылки. – Насколько я понимаю, это вы постарались.

– Мы с Кэри старые приятели. – Гроув взял с тарелки ломтик сыра. – Это интервью – идеальный способ успокоить общественность. Но я не очень понимаю, что он собирается говорить. Он дал понять, что это каким-то образом связано с заметками репортера Смитбека.

– Увы, – сказал Колдмун. – Я ничего не знаю.

– Не сомневаюсь, что у вашего напарника самые благие намерения, но эти газетные репортеры… они исказят что угодно, лишь бы продать побольше экземпляров. – Гроув сунул в рот еще ломтик сыра. – По крайней мере, мы можем надеяться на Кэри – она повернет разговор в нужное русло. Она первоклассная ведущая, настоящий профессионал. А если мы слегка усмирим разыгравшуюся бурю, люди будут спать спокойнее, пока мы не посадим этого парня за решетку.

В коридоре раздались шаги, и сразу же появилась Натали с Пендергастом на поводке. На его лицо наложили какую-то оранжевую основу, вероятно, чтобы скрыть смертельную бледность его лица под яркими студийными прожекторами, но здесь, при обычном освещении, он походил на восковую куклу.

– Отлично, – сказала Натали, посмотрев на часы. – Три минуты. Идем в студию «Б», подключим к вам микрофон.

Они двинулись по очередному пустому коридору с Гроувом и Колдмуном в арьергарде. Пендергаст по-прежнему не открывал рта.

– Немного нервничаете? – спросил Гроув. – Нет, конечно. Работая в Нью-Йорке, вы, вероятно, дали немало пресс-конференций. И в любом случае Кэри не будет подавать вам трудные мячи. Здесь все хотят одного – утешения.

Пройдя через двойные двери, они двинулись по короткому коридору к новым дверям и вдруг оказались в студии «Б» – большом, похожем на склад пространстве с кабелями, повсюду змеящимися по бетонному полу, с людьми, стоящими по краю, и полукругом из трех камер, обращенных к декорациям в виде жилой комнаты с изображением береговой линии Майами на заднике. Колдмун удивленно огляделся. Все было таким искусственным – куски стен, отсутствие потолка, ничего, кроме черных занавесей на стенах из шлакобетона и мостков из паркетной доски, заканчивающихся всего в нескольких футах от декорации, – что он не мог себе представить, как зрители способны принять этот обман за реальность. Там стоял стол с шелковыми цветами, несколько пальм в горшках и два роскошных директорских кресла по сторонам стеклянного стола. В одном из них сидела женщина, в которой Колдмун узнал журналистку, не дававшую ему пройти в управление полиции. Ее окружала небольшая армия косметологов и звукоинженеров. Человек с рацией в руках стоял между зачехленными камерами и смотрел на все недремлющим оком. Колдмун решил, что это продюсер, режиссер или что-то в таком роде. Женщина в кресле была не в настроении, ворчала на людей, суетившихся вокруг нее, даже оттолкнула руку женщины с косметической кисточкой. Пендергаста тем временем проводили на его место, сзади пропустили под пиджаком микрофонный провод, сам микрофон присоединили к лацкану.

– Одна минута, – раздался голос из темноты за камерами.

Свет вокруг декораций, и без того яркий, стал еще ярче. Несколько камер на колесиках заняли места.


– Джентльмены, встаньте, пожалуйста, там, – тихо сказала Натали Колдмуну и Гроуву. – Мы выходим в эфир через минуту.

Она показала своим блокнотом на закрытое место, откуда были видны и декорации, и мониторы трансляции.

– Тридцать секунд! – сообщил бестелесный голос.

Вся обслуга исчезла со сцены, и ведущая (ее лицо внезапно осветилось яркой, доброжелательной улыбкой) повернулась к Пендергасту. Они обменялись несколькими словами, которых не разобрал Колдмун. Затем продюсер указал на них театральным жестом; мониторы прекратили показывать рекламные ролики и тестовые изображения и сосредоточились на декорациях, и, словно ниоткуда, прозвучала музыкальная заставка.

– Еще раз добро пожаловать на «Семичасовые новости шестого канала», – прощебетала женщина. – Источник номер один в Майами, из которого вы узнаете все, что вам нужно. Меня зовут Кэри Флеминг. Как я сказала в самом начале, нам повезло: наш следующий гость – удостоенный высоких наград сотрудник ФБР, специальный агент Алой… – (к удивлению Колдмуна, она споткнулась на имени), – Пендергаст. Он ведущий агент в проводимом ФБР расследовании убийств, совершенных мистером Брокенхартсом, и сегодня он с нами, чтобы эксклюзивно сообщить о последних подвижках в деле, а также о том, что мы, общество, должны знать об этом монстре.

Флеминг перевела взгляд со светового сигнала на гостя, и на ее лице появилось серьезное выражение. Две камеры услужливо развернулись в сторону Пендергаста.

– Агент Пендергаст, спасибо, что пришли.

Пендергаст кивнул в ответ.

– Насколько я понимаю, вы живете в Нью-Йорке. Надеюсь, вам понравился наш прекрасный город, несмотря на столь прискорбную причину вашего приезда.

– Майами воистину прекрасное место.

Благодарная улыбка.

– Но возможно, это не первый ваш приезд. В конце концов, по вашему акценту я могу сказать, что вы не с севера, как у нас говорится.

– Верно. Я вырос в Новом Орлеане.

– Замечательно. – Флеминг посмотрела на маленький телесуфлер, низко стоящий на деревянном настиле; Колдмун предположил, что он дает подсказки интервьюеру. – Что вы можете сообщить нам о прогрессе в этом деле? Особенно после жестокого третьего убийства.

– Ничего, – ответил Пендергаст.

Колдмун почувствовал, как Гроув беспокойно зашевелился рядом с ним в темноте.

Если Флеминг и удивил такой ответ, она умело скрыла это.

– Вы хотите сказать, что ничего нового не было обнаружено с тех пор, как в газете появилось письмо убийцы?

– Я прошу прощения, миз Флеминг, но вы спросили, есть ли что-нибудь такое, что я могу сообщить вам.

– Ясно. – Женщина понимающе кивнула, подмигнув в камеру. – Вы имеете в виду, что есть ряд аспектов – подвижек, – которыми вы не можете поделиться с общественностью.

– Именно так.

– Тогда, может быть, вы скажете, удовлетворены ли вы ходом расследования?

– Я редко бываю удовлетворен. Однако мы определили некоторые направления расследования.

Флеминг была матерой ведущей – Колдмун не мог не отдать ей должного – и поднаторела в обращении с неудобными гостями.

– Я уверена, наши зрители сейчас вздохнули с облегчением. Понятно, что многого вы нам сказать сейчас не можете, – проговорила Флеминг слегка заговорщицким тоном, – но хотя бы намекните, насколько вы близки к поимке монстра.

– Увы, к сожалению, это я не могу предсказать. Но есть одна услуга, о которой я хочу вас попросить.

– Конечно.

– Пожалуйста, не называйте его монстром.

Колдмун услышал резкий вздох Гроува.

Улыбка застыла на лице ведущей.

– Мне жаль, если вы не согласны с этой характеристикой. Разве этот человек не убил жестоко трех невинных женщин?

– Да, вы правы.

– А если и этого недостаточно, то разве он не вырезал их сердца, чтобы украсить могилы жертв суицида, чем добавил скорби их семьям, которые и без того немало страдали?

– Да.

– Тогда, агент Пендергаст, с какой же стороны это существо не монстр?

– Монстр подразумевает зло. Удовольствие, получаемое от жестокости. Психопатическое отсутствие вины или раскаяния.

– Да, но…

– И я не думаю, что это правильно характеризует мистера Брокенхартса. Он, несомненно, убивал, но не ради убийства.