Стёртая

– Нисколько. Фирма платит. Можно тебя на минутку?

Ветеринар и папа уходят в офис, а за стойкой появляется Феб с Себастианом на руках. Я слышу, как он урчит, вижу его выбритый бок со стежками швов. Бедняжка.

Но что здесь делает Феб? От удивления у меня отвисает челюсть и глаза лезут на лоб. Только теперь я начинаю понимать, что случилось.

– Не лови мух, растяпа.

– Ты знала. Он был у тебя, а потом ты увидела мой рисунок, поняла, что это мой кот, и принесла сюда.

Она пожимает плечами.

– Кто-то нашел его вчера и отдал мне, чтобы я о нем позаботилась. А сегодня я принесла его сюда и сказала ветеринару, чей он. Он, правда, все равно проверил по чипу.

– Большое тебе спасибо.

Феб передает мне Себастиана.

– Ты только не думай, что мы теперь друзья. Ничего не изменилось, Чипхед. – Она выходит из приемной.

Я поворачиваюсь. У порога с задумчивым видом стоит папа.

– Идем. – Он приоткрывает пошире дверь. – Пора домой.

Мы садимся в машину и уже подъезжаем к дому, когда папа говорит:

– Так это она. – Он не спрашивает.

– Кто?

– Девочка, которая назвала тебя шпионкой.

Я не отвечаю. Если скажу «да», то тогда я и есть шпионка.





Глава 27




Первое, что я слышу на следующее утро, это глубокое, раскатистое урчание. Себастиан. Похоже, он решил, что его спальное место – моя подушка, и свернулся на ней. Не знаю, как кто, а я будить его не стану – пусть спит, сколько заблагорассудится.

События последних дней – схватка с лисами или кем там еще, спасение и передача Феб, накладывание швов у ветеринара – ему как с гуся вода. Накануне вечером, отведав специально приготовленного мамой ужина, он сразу отправился спать. Феб… Для меня она загадка. С одной стороны, такая противная, а с другой, та птаха, малиновка, ей доверяла, а Себастиан мурлыкал у нее на руках. И она ведь вернула его мне. Я видела по ее лицу, что она не хотела, но все же отдала. Должно быть, звери и птицы нравятся ей больше, чем люди.

Впрочем, мне Себастиан тоже нравится больше многих людей, так что кто я такая, чтобы судить?



У Джазза классная экскурсия, так что в школу мы с Эми едем на автобусе.

Поднимаясь, я думаю, стоит ли подойти к Феб и сообщить, что Себастиан в порядке. Пытаюсь поймать ее взгляд – она хмурится и едва заметно качает головой. Вот и ответ на мой вопрос – нет.

Сажусь сзади с Беном

– Ну как? Все хорошо?

– Себастиан дома. – В автобусе шумно, и я, опустив голову, рассказываю ему, что сделала Феб.

– Вот тебе доказательство, – говорит он.

– Чего?

– Того, что люди не всегда такие, какими ты их считаешь. Она поступила замечательно – кто бы мог подумать? – Он улыбается.

Вот только сделала это ради Себастиана, а не ради меня. Ничего не изменилось, так она сама сказала вчера вечером.



Возле класса, где пройдет первый урок, встречаю миссис Али.

– Можно тебя на минутку? – спрашивает она и, не дожидаясь ответа, тащит меня через коридор в пустое помещение и закрывает за нами дверь.


– Что-то случилось? – спрашиваю я.

– Не тревожься, Кайла. Ничего плохого ты не сделала. И ты знаешь, что я здесь для того, чтобы помочь тебе.

– Э, конечно.

– Слушай меня, Кайла. Если кто-то донимает тебя в школе, создает проблемы, ты должна сказать мне. Не люблю узнавать новости из других источников. Чувствую себя так, словно не справляюсь со своей работой.

Смотрю на нее растерянно. Единственная, кто подходит под эту категорию, Феб, но о ней никто не знает. В лесу, когда она говорила все те вещи, мы были одни.

– Не понимаю. Что вы слышали?

Миссис Али улыбается и едва заметно качает головой.

– Бедняжка. Этот мир, должно быть, слишком сложен для тебя, вот почему моя обязанность – помочь разобраться в нем. Но я не в состоянии помочь тебе, если ты не помогаешь мне. Итак, дорогая, ты хочешь о чем-то мне рассказать?

– Нет. И я не знаю, что вы имеете в виду. – Тем не менее я почему-то убеждена, что ей известно что-то о Феб и она ждет от меня какого-то признания.

Однако, что бы там ни говорила Феб, я не шпионка. И как я могу жаловаться на Феб, если без нее мы бы не получили назад Себастиана? Мы бы даже не знали, жив он или умер.

Миссис Али снова смотрит на меня пристально, и я вижу по ее глазам, что она знает: я скрываю от нее что-то. Она качает головой.

– Жаль, Кайла. Ты сама этого не понимаешь, но тебе нужна моя помощь. Я – единственное, что стоит между тобой и… серьезными неприятностями. Будь осторожна. А теперь отправляйся на урок.

Она поворачивается, открывает дверь и, не оглядываясь, выходит.

У меня дрожат ноги, колени как ватные. Что это было? Угроза? Какие серьезные неприятности она имела в виду?

Я стою в пустой комнате, тяну на себя дверь и пытаюсь собраться. Представляю «безопасное место», плыву на облаках. И чувствую – что-то не так. Я сделала что-то не так. И за это меня ждет расплата.

Самое меньшее – получу выговор за опоздание на урок. Я трясу головой: возьми себя в руки, Кайла. Делаю глубокий вдох, берусь за ручку, но слышу шаги. Четкие, отмеренные. Что делать? Рука падает. Свет в комнате выключен, а в коридоре включен, и в двери есть окошечко. Я отступаю в тень и наблюдаю. Шаги ближе… двое мужчин в сером. Лордеры.

Они открывают дверь в класс, где начинается урок английского и где сейчас должна быть я.

Неужели это и есть те самые серьезные неприятности? Неужели пришли за мной?

Лордеры исчезают за дверью и вскоре появляются снова. Только теперь между ними испуганная, с белым как мел лицом, Феб.



В автобусе, куда я вхожу после занятий, перешептывания и бледные лица. Мне смотрят в спину, пока я иду по проходу и сажусь рядом с Беном, но когда поворачиваюсь, никто не смотрит в глаза. Они думают, я сделала что-то. Знают, как Феб вела себя по отношению ко мне, и теперь считают, что лордеры забрали ее из-за меня.

Место, на котором обычно сидит Феб, пустует. Она так и не вернулась. Автобус трогается. Значит, с ней не просто поговорили. Они забрали ее с собой.

По спине пробегает холодок.

Бен берет меня за руку.

– Ты в порядке? – Вслед за мной он обводит взглядом салон, видит, как уходят в сторону глаза, как отворачиваются лица. – Что происходит?

Я качаю головой, потому что не могу ничего сказать, потому что вокруг слишком много чужих ушей.

Хочу бежать. Прямо сейчас. Но я в автобусе и вокруг меня люди. Держусь за теплую руку Бена, закрываю глаза и стараюсь убедить себя, что я не здесь, а где-то еще.

– Что случилось? Расскажи мне. Может, я сумею помочь.

Я открываю глаза и качаю головой.

– Не сейчас. На тренировку до собрания Группы пойдешь?

Он кивает.

– Мне можно прийти?

Бен усмехается.

– Конечно.

– Вот тогда и поговорим.

Он сжимает пальцы. Понимает, что если для разговора мне нужно бежать, значит, дело серьезное.