Сто лет пути
Часть 17 из 41 Информация о книге
— Вы попросите, чтобы вам пропуск сделали, — посоветовал Дмитрию Ивановичу знакомый лейтенант. На кульбиты, которые выделывал профессор с портфелем и телефоном, он смотрел с сочувствием. — Вы же почти каждый день приходите. Шаховской сказал, что непременно попросит, зная, что никого просить не станет, и некоторое время провел, слоняясь по Думе туда-сюда, приезжая на лифте в буфет, уезжая в подвал и на технический этаж. Потом он оказался там, откуда начал путешествие, — на центральной лестнице, которую так любили журналисты. Сейчас здесь толпилось несколько озабоченных молодых людей с камерами и девушек с планшетами и блокнотами. По всей видимости, кого-то ждали. Микрофоны, засунутые в цветные поролоновые шишки с надписями «1 Канал», «Россия», «НТВ», в ряд лежали на красной дорожке, Шаховской старательно переступил через провода, чтобы их не задеть. …Странно, что Ворошилова не видно. В два счета он бы отвел его куда нужно и непременно рассказал бы «смешное». В конце концов Шаховскому удалось попасть на шестой этаж, где размещался комитет по культуре, но там тоже некоторое время он бродил по пустым коридорам, пытаясь сообразить, в какой стороне кабинет Бурлакова, и тут ему навстречу вышел Говорухин, знаменитый режиссер и председатель этого самого комитета. — Дмитрий Иванович! Ты к нам, что ли? А то я сейчас уезжаю! — Здравствуйте, Станислав Сергеевич. Они были давно и хорошо знакомы, Шаховской, как и еще несколько миллионов человек, Говорухина уважал безмерно, фильмы его смотрел столько раз, сколько их показывали — десять, значит, десять, пятьдесят, значит, пятьдесят. — Ты по делу или просто так, время ведешь? — Мне нужно с Бурлаковым увидеться. — С Сашкой?.. — Говорухин вполне мог позволить себе не церемониться и всех так называл — Сашка, Димка, — и никто не обижался, еще бы!.. — Я с утра его видел. Где-то здесь был. А чего вдруг он тебе понадобился? Про музеи решил потолковать? Он у нас музейными делами занимается. — Про музей и хотел. — Я только что из Тамбова вернулся, вот у них там музей! Все ругают провинцию, а вот съездили бы, глянули, может, чему и научились у провинциалов. — Тут Говорухин оглядел Шаховского с головы до ног. — А ты чего такой солнечный, Дмитрий Иванович? Влюбился? Это было так неожиданно и так… похоже на правду, что ему стало жарко и неловко. — С чего вы взяли? — Ну, ну, — сказал Говорухин. — Я же режиссер!.. Все вижу. Ишь ты, и покраснел даже! Да ладно, чего ты? Не отобью, не бойся. Некогда мне отбивать. Пойдем, доведу тебя до Сашки. Они пошли по коридору, ухмыляющийся Говорухин и совершенно красный Шаховской. — Ты можешь для меня одну штуку сделать? Я вот сейчас придумал. — Да все, что угодно, Станислав Сергеевич. — Чего угодно, мне не надо. А подбери ты мне материалы про начало Первой мировой, а? Всего сто лет прошло, а мы уж позабыли! Ей-богу, про Наполеона больше помнят. Вот скажи мне, ты знаешь, как Первую мировую в России называли? Вот как, как? — Вторая отечественная. — Я бы сценаристов нашел, может, фильм сняли б. Только материалы мне нужны такие, чтоб за душу брало, чтоб все понятно, с чего она началась и почему закончилась так… трагически. Сможешь? — Когда вам нужно? — Да когда, когда!.. В прошлом году уже. Я одну дуру попросил, журналистку, так она мне прислала пятьсот страниц, надергала из научных работ, там сам черт не разберет, чего написано. А ты толковый. Сумеешь?.. «Толковый» Шаховской отлично представлял себе, какую работу придется провернуть, чтобы собрать материалы, да еще такие, «чтобы все понятно» и «чтобы за душу брало», это не Борину статью почитать и поправить, но отказаться ему даже в голову не пришло. Он быстро прикинул свои возможности. — Сколько времени есть, Станислав Сергеевич? Если всерьез? — Если всерьез, месяц, не больше. В помощь своих кого-нибудь дам. У меня в комитете все ребята дельные. Дур не держу. — Это всем известно. Хорошо, я попробую. Начну готовить, пришлю, вы посмотрите, годится вам или не годится. Если я правильно понимаю, нужна короткая, но емкая историческая справка и какие-нибудь подробности. Совпадения, странности. Да? — Во-во! Говорю же, понятливый! — Говорухин распахнул дверь в кабинет. — Маша, твой у себя? Я вам гостя привел! Сашка! Выходи! Секретарша поднялась из-за стола, заулыбалась радостно, как все и всегда при виде Говорухина. Хотя ничего веселого или забавного он не говорил и не делал, часто бывал резок и даже грозен, но почему-то всем казалось, что сейчас начнется какой-то праздник, волшебство. — Ну, спасибо тебе, Дмитрий Иванович. Если что, вопросы там какие-то, приезжай ко мне на «Мосфильм» или сюда приходи. Я больше нигде и не бываю. Говорухин потряс руку выскочившему из кабинета депутату Бурлакову — Сашке, — сказал комплимент секретарше и удалился. Шаховской с Бурлаковым посмотрели друг на друга. — Прошу прощения, — начал наконец профессор. — Можете со мной поговорить? Недолго. — Ну, конечно. Тем не менее лицо у Бурлакова было удивленное, а Шаховской, оказавшись в кабинете, вдруг понял, что решительно не знает, о чем и как именно станет говорить. Когда он шел сюда, казалось, все очень просто, а на самом деле — как?.. Полковник Никоненко велел быть осторожным, но что это значит? Профессор умел разбираться в разного рода исторических загадках, но на оперативной работе состоял совсем недавно, опыта у него не было. Сели по обе стороны приставного полированного стола, в центре которого стоял стакан с карандашами. Дмитрий Иванович вытащил карандаш и оглядел его со всех сторон. — Может, кофе? — спохватился депутат Бурлаков. — Кофе, — ухватился за предложение Дмитрий Иванович. — Спасибо. Я с утра в университете, у меня лекции, а потом семинары, и еще… Тут он остановился, решив, что посвящать постороннего человека в свои дела, излагать ему факты биографии как-то совсем глупо. — Работы много, — поддержал его Бурлаков, который тоже чувствовал себя неловко. — Министерство культуры объявило о поддержке небольших музеев в провинции и вроде бы даже деньги на это выделило, всего-то и нужно придумать грамотный план работы. Что первым делом — ремонт сделать, оборудование купить, зарплату сотрудникам, может, повысить. А они не знают никто, как такие планы писать, понимаете?.. Вон у меня тридцать семь писем от директоров, и все с просьбой помочь. А помочь — это значит за них написать. Нет, я могу, конечно, но специфики-то местной не знаю. — Я как раз по поводу музея. — Шаховской сунул карандаш обратно в стакан. — Провинциального? — осведомился Бурлаков. — Помощь требуется? — Помощь, — согласился Дмитрий Иванович. — Музей не то чтобы провинциальный. Музей на Воздвиженке. Знаете?.. Бурлаков склонил голову набок, как большой пес, и посмотрел внимательно. Он вообще не очень походил на человека, занимающегося музеями, больше на штангиста или грузчика. В вороте белоснежной рубахи совершенно бычья шея, рукава закатаны, и руки — загорелые, мощные, — как будто он на досуге подковы гнул. — Музей на Воздвиженке мне известен хорошо, — согласился депутат Бурлаков, разглядывая профессора. — Да он музеем стал всего четыре месяца как. А почему он вас интересует, Дмитрий Иванович? …Да, непростая работа у полковника Никоненко. Как следует отвечать на вопрос депутата? Я пришел спросить, что вы делали на Воздвиженке в тот день, когда там убили директора? Не вы ли, часом, его и убили? И если вы, то за что?.. Шаховской решил, что придется говорить, как есть. Ничего умного он с ходу не придумает. — На Воздвиженке убили директора, Павла Ломейко. Тут вдруг Бурлаков так удивился, что у него задвигался лоб, и руками он с двух сторон взялся за край стола. — Что значит — убили?! Как?! Шаховской молча смотрел на него. — Да ну, ерунда какая-то! Я был у него дня два, нет, три назад, он был жив-здоров! — В тот день, когда вы у него были, все и случилось. Бурлаков выбрался из-за стола, прошел к двери, распахнул ее и крикнул: — Кофе нам дайте, Марья Петровна! — и за стол не вернулся, стал ходить в отдалении. Некоторое время ходил, а потом повернулся к Шаховскому: — Так, а вы какое отношение имеете? И к музею, и к… директору? — Меня попросили помочь. Рядом с трупом нашли бумаги столетней давности. Столетней — в прямом смысле слова. Бумагам сто лет. Нужно разобраться. — Ну? — грубо спросил Бурлаков. — Разобрались? — Пока нет. У Дмитрия Ивановича не имелось опыта и знаний полковника Никоненко, но и он понимал, что депутат ведет себя странно, подозрительно даже. — И что вы от меня хотите? Дмитрий Иванович вздохнул. Правда, а чего он хочет? — Вы хорошо знали Павла Ломейко? — Прекрасно я его знал! — Давно знакомы? — Недавно! — Вы с ним часто встречались? — Лучше б мы с ним совсем не встречались! — А три дня назад? Зачем вы к нему приезжали? — По делам! От меня вы чего хотите?! Круг замкнулся. …Пусть полковник сам разбирается. По всей видимости, он, Шаховской, к оперативной работе не пригоден.