Стоящие на краю

Архипов не выдержал, посмотрел на Демьяна в поисках поддержки. Словно спрашивал, правильно ли поступает. Демьян кивнул, делясь уверенностью, которой не ощущал.

Архипов пошарил в портфеле и достал два печатных листа.

— Это выписка из истории болезни. Если хочешь, можешь прочитать всё целиком, но за годы накопилось несколько томов.

Дарси потянулась к бумагам. Какое-то время Архипов удерживал их между пальцами, но потом сдался и отпустил. Его руки потянулись следом. Ещё не поздно выхватить, спрятать, отсрочить…

— Дарси! — беспомощно простонал он.

Но она уже жадно вчитывалась в распечатанную информацию.

— Штильбе? Тринский?2 — подняла на отца непонимающий взгляд. — Ты говорил, что у мамы последствия вирусной инфекции, а тут такое название болезни, что и со словарём не прочитаешь. Врачи вечно всё усложняют! Зачем называть болезнь двумя фамилиями, да ещё добавлять к ним непроизносимые термины?

Она искала объяснение, но не находила. В выписке говорилось о ходе болезни и о лечении, а не о причинах.

— Штильбе — врач, который впервые описал эту болезнь. А Тринский… он генетик. — Архипов шептал.

В Дарси будто ударила молния. Будто одним словом можно передать человеку всё. Абсолютно всё.

— Почему генетик изучал последствия вирусной инфекции?

Архипов сложил руки на коленях, разгладил складки на брюках. Он молчал. Демьян не ожидал от него такой слабости, такой безысходности в каждом жесте. Особенно сейчас, когда дочери необходима его сила. Или ожидал? Это она, та самая безграничная слабость, падение сильного человека под напором чувств, описать которые невозможно.

Дарси попыталась вырвать отца из прострации, повторила вопрос, но безрезультатно.

И тогда она повернулась к Демьяну.

У них договор, у Дарси и Демьяна, согласно которому он говорит ей правду. Даже когда правда не хочет быть произнесённой вслух. Даже когда это совершенно не его место, не его право говорить ей эту правду.

Но это его голос, твёрдый и слишком громкий в трагичной тишине дома, произнёс:

— Потому что у твоей матери не последствия вирусной инфекции, а генетическое заболевание.

Дарси кивнула, даже чуть улыбнулась Демьяну в благодарность за подтверждение догадки.

— Мутации генов вызывают болезни… Я правильно понимаю, что это заболевание наследственное?

— Да. — Это «да» отдалось рокотом в теле Демьяна.

Дарси повернулась к отцу.

— Пап, я понимаю, что тебе сейчас непросто, но и у меня настроение не фонтан, поэтому, пожалуйста, возьми себя в руки! — излишне спокойный голос Дарси, будто генерированный компьютером, пугал.

Архипов с трудом поднял голову и обратил помутневший взгляд на дочь.

— Извини, я…

— Каковы шансы, что я унаследовала болезнь мамы?

С ощутимым, гигантским трудом Архипов взял себя в руки и выпустил правду наружу. И будто сдулся, опустел внутри, потому что в нём не было ничего, кроме этой правды. И теперь она вырвалась, опустошая его, превращая в шелуху.

— Мы сделали тест, когда ты была маленькой.

— Стопроцентная гарантия?

— Так сказал генетик. Но мы можем найти других специалистов…

— Когда появятся симптомы?

Архипов копался в кармане, слишком долго, будто ещё надеялся спрятать остатки правды, но потом достал информацию о болезни и протянул Дарси.

— Как скоро я заболею? — спросила она, положив бумагу на колени. Читать она сейчас не могла.

— Скоро.

— Когда ты собирался сказать мне о болезни?

— Я… — Архипов потянулся взглядом к Демьяну, ища поддержки, и в глазах Дарси промелькнуло презрение. Всего на секунду, но оно отпечаталось в атмосфере гостиной. — Я бы сказал тебе…

— Сказал бы? Уверен в этом? Даже если бы я не потребовала информацию о маме и не пригрозила нанять детектива?

— Я не хотел тебе говорить! Какой отец этого захочет?! — вдруг взорвался Архипов, но гнев быстро затих, пузырьками вытек из его голоса. — Твоя мать пряталась все эти годы, чтобы ты не узнала о диагнозе раньше времени. Чтобы никто не узнал, потому что в кругу наших знакомых много медиков и тех, кто копается в чужих делах. Тамара исчезла, чтобы защитить тебя от правды. И… чтобы ты не видела, какая она, эта болезнь…

— Какая? — голос Дарси был сиплым, безжизненным.


— Безжалостная. Тамара хотела подарить тебе годы счастливой и беззаботной жизни, и у неё получилось. Но она заставила меня пообещать, что я скажу тебе правду до начала симптомов. Твоя мать сожалела, что не знала о болезни заранее. Безумно сожалела.

— Почему? — Дарси нахмурилась, в ней уже зарождалась догадка. — О боже! Потому что тогда она бы не завела ребёнка. Меня.

— И не только, — еле слышно прохрипел Архипов. — Она бы провела последние здоровые годы по-другому. Наплевала бы на обиды, не тратила себя на пустяки. Знаешь, как говорят, что надо жить каждый день, будто это твой последний? Почти никто так не живёт, пока его не прижмёт. А следовало бы!

Дарси сжимала пальцами виски, тёрла их, пробуждая себя от шока. Сейчас она казалась крохотной, меньше своего роста. Как может такая разрушительная болезнь уместиться в такой маленькой женщине?

— Мои школьные подруги считали тебя крутым и прогрессивным отцом, потому что ты отправил меня к гинекологу за контрацептивами. А у тебя были мотивы посильнее обычных. Ты учил меня жить на полную катушку, ни в чём себе не отказывать. Старательно отговаривал меня от серьёзных отношений, и теперь я понимаю, почему. А с Кириллом… — Дарси отняла ладони от висков и посмотрела на отца: — Ты сказал, что рад нашей свадьбе!

— Я рад… что ты… я… рад…

— Ничему ты не рад! Ладно, про детей я могу понять, но со свадьбой-то что не так? Я скажу Кириллу правду. Если он не передумает на мне жениться, разве это плохо?..

Дарси сломалась внезапно и быстро, как часы. Секунду назад задавала вопросы — и вдруг обняла колени и вгрызлась в кожу, подавляя рыдания. Её блуждающий взгляд горел.

— Какую чушь я несу! Какая свадьба? О боже! Боже-боже-боже! — Резко опустив ноги, она выпрямилась. — Ещё новости есть? Нет? И на том спасибо! Итак: я вот-вот заболею. Лечение только симптоматическое, остановить ухудшение нельзя. Сколько я проживу?

— При хорошем уходе…

— Меня интересует средняя продолжительность жизни! — Дарси развернула бумаги и, не найдя нужной информации, достала телефон. — О как! Мама прожила дольше, чем остальные. Ты очень хорошо за ней ухаживаешь. Хотя то, какая она сейчас, это не жизнь. — Через тело Дарси прошла судорога, такая сильная, что сдвинулся стул. — Если не возражаешь, я возьму распечатки с собой.

Поднявшись с места, она пресекла попытки задержать и разговорить её.

— Мне нужно побыть одной! — отрезала. В дверях остановилась и посмотрела на отца. — Спасибо, пап!

— За что? — Архипов отшатнулся, испугался этих слов. За ложь не благодарят, и за такую правду тоже. А особенно не благодарят за его сегодняшнюю слабость.

— За то, что нёс этот груз на себе долгие годы. За то, что позволил мне быть счастливой и ни о чём не догадываться. За то, что баловал меня как принцессу. А ещё спасибо, что не позволил мне пригласить на дачу Кирилла. Хорошо, что его здесь нет. Надо всё продумать, прежде чем сообщать ему о болезни. Бедняга, для него это будет шок!

Дарси вышла из гостиной и поднялась к себе в спальню. Она казалась спокойной. И только те, кто хорошо её знают, видели, что это спокойствие страшнее истерики.

Но кто такой Демьян, чтобы знать Дарси? Он ей никто.





* * *


Было сложно оставаться никем для Дарси. Особенно когда Нонна с Архиповым спорили, кому зайти в комнату и проверить бедняжку. В конце концов зашли оба, оставляя Демьяна за дверью. По их словам, Дарси спала, но верилось в это с трудом.

Демьян вышел к озеру, бросил пару камешков, пуская рябь по воде. Архипов с Нонной следили за ним с веранды. Они выпили рекордное количество чая и кофе, весь день бродя как неприкаянные.

Нонна отнесла ужин Дарси в комнату.

— Как она? — спросили мужчины.

— Заплаканная. Говорит, не надо врача, хочет побыть одной.

А Демьяну приспичило быть рядом с Дарси. Он понятия не имеет, как помочь, но без неё всё не так. От кофе дрожат руки, а на убитого горем Архипова тошно смотреть. И только Нонна возится, создавая иллюзию жизни вокруг. Из-за стресса она напекла столько всего, что хоть ларёк открывай.

Казалось, день никогда не закончится, но наконец стемнело. Архипов зашёл проведать дочь. Она ответила ожидаемым: «Мне ничего не нужно, спи спокойно».

Демьян мучился. Раз сто прошагал по дому, потом сел у двери Дарси как страж. Попытался представить себя на её месте, но не смог. Невозможно осознать такую резкую перемену в жизни. Тогда он стал думать о брате. Кирилл сойдёт с ума от расстройства. В том, что брат любит Дарси, Демьян не сомневался. А вот что будет дальше…

Так и сидел в полудрёме, пока не почувствовал холодок на коже. В коридор вышла Дарси в белой пушистой пижаме с изображением лягушонка на груди.

Демьян ждал, сидел под дверью, а теперь не знает, что сказать.

— Это моя любимая пижама, — Дарси слабо улыбнулась. — Папа подарил мне её на Новый год. В детстве моя голова казалась большой по сравнению с телом, и папа дразнил меня головастиком.

Оглянувшись на спальню отца, она зашептала:

— Уезжай скорее! Ты никому из нас ничего не должен. Я прослежу, чтобы папа не обманул тебя с агентством, обещаю! А теперь беги!

Демьян дёрнулся, будто его ударили в солнечное сплетение.

— Беги! — Дарси подтолкнула его к лестнице.

Конечно надо бежать! Трудно представить, чтобы кто-то на месте Демьяна продолжал навязывать себя Архиповым.

Но он не сдвинулся с места.