Супербоги

Я НЕ СДЕЛАЛ ТЕБЯ НИ НЕБЕСНЫМ, НИ ЗЕМНЫМ, НИ СМЕРТНЫМ, НИ БЕССМЕРТНЫМ, ЧТОБЫ ТЫ САМ, СВОБОДНЫЙ И СЛАВНЫЙ МАСТЕР, СФОРМИРОВАЛ СЕБЯ В ОБРАЗЕ, КОТОРЫЙ ТЫ ПРЕДПОЧТЕШЬ. ТЫ МОЖЕШЬ ПЕРЕРОДИТЬСЯ В НИЗШИЕ, НЕРАЗУМНЫЕ СУЩЕСТВА, НО МОЖЕШЬ ПЕРЕРОДИТЬСЯ ПО ВЕЛЕНИЮ СВОЕЙ ДУШИ И В ВЫСШИЕ, БОЖЕСТВЕННЫЕ[322].



На дворе 1486 год, с новой зари Запада миновало почти полстолетия, и вот так некий человек воображает тет-а-тет «Бога» с человеком. Мы в самом начале европейского Ренессанса, в конце долгих Темных веков, и двадцатишестилетний граф Джованни Пико делла Мирандола на пьяцце ловит свой шанс за хвост. Вот она – его блестящая возможность потрясти воображение потомков и нынешних агрессивных церковников своими наблюдениями касательно философии и человеческой природы.

«Когда мы были в чести, то нас нельзя было узнать, так как мы уподобились животным и глупым ослам».

«Речь о достоинстве человека» по сей день считается краеугольным камнем «гуманизма», попыткой к бегству из оков церковной догмы, наложенных еще во времена строительства собора Святого Петра в 324 г. н. э., но, невзирая на свой статус гуманистического манифеста, «Речь», несомненно, призывает нас выйти за пределы человеческого, в царство ангелов и богов. Признать сверхчеловека неопровержимым фактом нашей природы и целью нашей будущей эволюции.

Мы приближаемся к задней стороне обложки, и мне приятно думать, что времена Пико вернулись, – отчасти поэтому он и получил эпизодическую роль во «Все звезды. Супермен». Слова его по-прежнему актуальны – пожалуй, даже больше прежнего, если учесть возможности наших технологий и медицины, ибо Пико говорит нам о том, что истории и воображение способны менять будущее. Собственно говоря, он оказывает мне большую услугу, объясняя, о чем вообще эта книга. Метафоры у него библейские, образцами для подражания и посредниками на пути к «Богу» или «космическому сознанию» выступают херувимы, серафимы и престолы, но мы вполне можем называть их супергероями.

Пико говорит о том, что мы имеем свойство разыгрывать истории, которые сами себе рассказываем. У наших выдуманных ролевых моделей мы научаемся не меньше (а иногда больше, чем стоило бы), нежели у реальных людей, которые нас окружают. Если постоянно долдонить, что человек – какая-то противоестественная аберрация, дрейфующая во всепоглощающей Пустоте, эта история пустит корни во впечатлительных умах и станет диктовать искусству, политике и общему дискурсу нашей культуры антижизненные, антитворческие и потенциально катастрофические пути развития. Травя байку с несчастливым концом о вине и неудаче, мы проживем такую историю до финала, и расплатится за это некое последнее поколение, сокрытое во тьме недалекого будущего.

Если же мы акцентируем свою красоту, интеллект, милосердие, великодушие, проницательность, честность, способность любить, творческое начало и природный гений, все эти качества станут проявляться в нашем поведении и работе. Супергеройские истории сейчас в расцвете, и это обнадеживает: сияющим маяком они сигнализируют о нашем стремлении двигаться дальше, воображать, что мы можем стать лучше, справедливее и деятельнее.

Ныне, в двадцать первом веке, все вокруг доказывает, что мы склонны проживать собственные истории. Я завершаю это послесловие, а между тем последняя вспышка синхронности обращает мое внимание на статью в «Нью сайентист» от 12 февраля 2011 года о работе Уильяма Кейсбира из Управления перспективных исследовательских проектов Министерства обороны США (DARPA) в Арлингтоне, штат Виргиния. Нейробиолог Кейсбир постулирует, что определенные нарративы вызывают зависимость не хуже кокаина, и рассказывает о том, как увлекательная телега способна подействовать на умы вражеских солдат или террористов-смертников. Он убежден, что нам надлежит исследовать военный потенциал историй, создавать «контрнарративные стратегии», которые станут подрывать или опровергать религиозные и политические сюжетные линии, провоцирующие войну, угнетение и алчность. Можно фыркать – мол, еще бы, военным спецам пригодится методика внушения, которая убедит кадета перед боем, что он сверхчеловек, – но я считаю, что волшебные слова и заклинания принадлежат не только военным, но всем нам. Если Пико не ошибался, мы в силах написать – а главное, прожить – новые жизни, новые завтра. Истории разбивают сердца или подстрекают к революциям. От слов наши души пробивает электричеством, от слов у нас холодеет кровь. И идея Супермена ничуть не менее реальна, нежели идея Бога.

А если порою чудится, будто наша пустая самокритичная культура лишена чутья на таинственное или духовное, так это лишь потому, что и рыба не чует океана. Поскольку таинственное повсеместно, нам о нем необходимо напоминать. Мы живем среди чудес. Мы, сверхчеловеческие киборги, подключены к мобильным телефонам, а те подключают нас друг к другу и к постоянно обновляемой планетарной базе данных, к экзопамяти, – весь наш культурный багаж мы носим с собой в кармане куртки. Объективы наших камер ускоряют, замедляют и даже обращают вспять поток времени, и мы видим то, чего до двадцатого столетия никто не видел, – термодинамическое чудо стеклянных осколков и лужи, что собираются с пола в бокал с вином. Мы – руки, и глаза, и уши, мы – высокочувствительные усики, через нас зарождающаяся разумная вселенная познает себя и свою миссию. Молнией смысла и осмысленности мы разим бессознательную материю, чистый лист бумаги, ночные небеса. Мы уже стали божественными магами, мы уже супербоги. Отчего нам, с нашей гениальностью, семимильными прыжками не ускакать в тот мир, что лежит за пределами нашего мира – мира под угрозой перенаселения, массового исчезновения видов, экологической деградации, голода и исчерпания ресурсов? Супермен с друзьями нашли бы выход из любого тупика, в котором мы можем очутиться, – а ведь это мы создали Супермена. Осталось лишь произнести то самое волшебное слово.

В эту минуту неведомо где Пико до сих пор закругляет свою «Речь». В эту минуту неведомо где Джо Шустер заносит карандаш над бумагой и впервые вызывает к жизни Супермена. Окажись Супермен на гипотетической планете, что кружит по орбите древнего красного сверхгиганта Антареса в созвездии Скорпиона, до него дотянулся бы свет Ренессанса, он услышал бы, как «Речь о достоинстве человека» летит мимо и дальше в бесконечность. Я вижу 1486 год, просто глядя в ночное небо, где Антарес – пятнадцатая ярчайшая звезда. Фотоны, что пробираются по зрительным нервам в мой мозг, отправились в свой сверхскоростной эпический поход меж звезд, примерно когда Пико откашливался на пьяцце, и прибыли ко мне в глаза пятьсот лет спустя.

Мы любим наших супергероев, потому что они не желают ставить на нас крест. Мы анализируем их до полного несуществования, убиваем их, запрещаем, высмеиваем, но они все равно возвращаются, терпеливо напоминая нам, кто мы такие и кем хотим стать. Супергерои – могущественная живая идея, мем, по терминологии Ричарда Докинза, распространившийся из бумажных вселенных в реальность. Последствия неведомы. Бомба тоже была всего лишь идеей, которую некто выковал в реальную Бомбу.

Однако супергерои показали мне, как эту Бомбу одолеть. Супергеройские истории открыли мне мой потенциал. Они научили меня основам морального кодекса, по которому я живу до сих пор. Они вдохновляли мои творческие порывы, приносили мне доход и позволили превратить любимое дело в профессию. Они помогли мне увидеть и постичь геометрию высших измерений, показали, что реально все, особенно наши вымыслы. Явив мне ролевые модели, чьи героизм и трансцендентность некогда удостаивались бы нимбов и текучих одежд, они развили во мне чувство космического и невыразимого, с которым не сравнится напыщенная догматическая глупость «отцовских» религий. Мне не требовалась вера. Мои боги были реальны, из бумаги и света, и все они суперструнным измерением прятались у меня в кармане.

Супергеройские истории жались на якобы нижайших уровнях нашей культуры, но, точно осколок голограммы, в сердце своем таили красочные миниатюры всех грез и страхов целых поколений. Супергеройские истории создавались трудягами, которых некогда маргинализировали, вышучивали, назначали козлами отпущения и эксплуатировали, и однако, их истории давали нам бесперебойный доступ к культурному бессознательному и его конвульсиям. Эти истории рассказывают нам, где мы побывали, чего мы боялись и чего желали, и сегодня они популярны и повсеместны как никогда, ибо по-прежнему говорят с нами о том, какими мы на самом деле хотим быть. Вновь выясняется, что комиксы всю дорогу были правы. Всем было до фонаря, а комиксы всерьез отнеслись к идее сверхчеловеческого будущего, вобрали ее в себя, вознесли, испытали на прочность вплоть до уничтожения, затем восстановили и увидели, что она невредима, что она стала лишь сильнее и чеканнее, как сталь в огне кузнечного горна. Неуничтожима. Неостановима. Супергерои были защитниками угнетенных, когда те нуждались в защите, патриотами, когда нам требовались патриоты, первопроходцами, бунтарями, конформистами или рок-звездами, когда мы испытывали нужду в них, а теперь у нас на глазах любезно сносят стены между реальностью и вымыслом.

И есть лишь один способ узнать, что будет дальше…





Послесловие ко второму изданию




«Супербоги» – история субъективная, не энциклопедическая, и, хоть я изо всех сил старался охватить супергеройскую тему как можно шире, кое-что пришлось вполне сознательно опустить.

Получив шанс искупить в этом переиздании свои авторские грехи, я исправил в тексте несколько фактических ошибок и повторов, но вдобавок хочу вставить сюда еще два дополнения и один апдейт. Во-первых, важнейшие фильмы про Супермена с Кристофером Ривом; во-вторых, «Астросити» Курта Бьюсика – этот комикс фигурирует в списке рекомендованной литературы, но в первое издание не попал.

И хотелось бы воспользоваться этой возможностью и поведать читателям о цунами супергеройского кино, случившемся, как раз когда первое издание «Супербогов» улетело в типографию. Само собой, к тому времени, когда вы это прочтете, выйдет еще с десяток фильмов, но мой внутренний перфекционист требует хотя бы попытаться.





КРИСТОФЕР РИВ И ВОЗРОЖДЕНИЕ КИНОГЕРОЯ


Продюсеры Александр и Илья Салкинды, отец и сын, празднуя успех «Трех мушкетеров» и их продолжения (под названием, как ни странно, «Четыре мушкетера»), объявили, что намерены воссоздать на большом экране Супермена – с крупным бюджетом, сценарием от автора «Крестного отца» Марио Пьюзо и прицелом на широкую международную аудиторию. Фильм «Супермен» вышел – у руля стоял режиссер Ричард Доннер, слоган гласил: «Вы поверите, что человек умеет летать» – и стал образцом для совершенно новой трактовки супергероики в игровом кино. Промчавшись, по обыкновению, горящим метеором, первый и величайший из супергероев на практике испытал невозмутимый и уважительный подход к немыслимому материалу источника – и спустя двадцать лет такой взгляд продиктует целую волну успешных комиксовых экранизаций.

Хотя в долгих первых сценах на суровой холодной планете Криптон зрителю явилась голливудская голубая кровь – Марлон Брандо, сыгравший Джор-Эла, отца Супермена, а также оскароносный Джин Хэкмен, чей комедийный подход к Лексу Лютору как-то не вязался с серьезным тоном фильма, – подлинную душу и неожиданную весомость «Супермену» придавала убежденная игра Кристофера Рива в главной роли.

Рив, театральный актер двадцати восьми лет, поначалу не решался играть всемирно известного героя комиксов. Его смущала поверхностность персонажа – впрочем, сомнения быстро рассеялись, едва он сообразил, что Кларк Кент, человеческая личина инопланетного героя, даст ему возможность сыграть две дополняющие друг друга роли. Кент Кристофера Рива не был ни труслив, ни придурковат – он был слегка застенчив, робок, человечен и симпатичен; Супермен же обнажал благородство персонажа, его целеустремленность и глубинную порядочность, а полное отсутствие иронии придавало игре Рива достоверную искренность. На чисто физическом уровне Кристофер Рив и был Суперменом – он, конечно, к съемкам подкачался, но мало того: эти запредельные голубые глаза, этот точеный подбородок, эти достоинство и самообладание прямо-таки воплощали платонического Супермена и мгновенно вызывали доверие. До и после него Супермена играли многие, но каким-то образом именно Рив стал абсолютным олицетворением персонажа – одержимый, вознесенный, так сказать, духом Супермена и сходством с ним. На первый план выдвинув пасторальную юность Кларка Кента и его отношения с анорексичной кофеманкой Лоис Лейн в исполнении Марго Киддер, фильм превратил историю комиксового супергероя в американское народное сказание, которое нравилось взрослой мейнстримной аудитории, но не высмеивало и не отталкивало фанатов.

Продолжение, удачно названное «Супермен 2», умудрилось получиться еще лучше: банда злых и суперсильных криптонских преступников под предводительством генерала Зода в мефистофельской трактовке Теренса Стэмпа взялась на троих оккупировать Землю, для начала заняв крошечный городок на отшибе в районе Пыльного котла. Удивительно, до чего скромное начало порабощения человеческой расы, однако события оживляются, когда криптонские злодеи добираются до Метрополиса, где происходит битва титанов, которая – впервые на экранах – демонстрирует такой масштаб непоправимого ущерба имуществу, на каком до той поры специализировались только комиксы; Джек Кирби обзавидовался бы. Ухмыляющиеся суперфашисты швырялись автобусами и автомобилями, точно снежками, или же их самих швыряли, разнося ими в щепки рекламные щиты, и вся эта пиротехническая демонстрация сверхчеловеческой мощи и могущества доказывала, что киношные спецэффекты вполне способны догнать и обогнать по зрелищности комиксы.

Шуточки и балаган, разжижавшие игру Хэкмена в роли Лекса Лютора, выдвинуты на первый план в «Супермене 3», где зажигательный комик Ричард Прайор играет новичка-бестолковщину, которого большой злой бизнес обводит вокруг пальца и чуть не вынуждает убить Человека из Стали. Выбрать суперкомпьютер на роль величайшего злодея прямо накануне зари Информационной Эпохи – дельное обращение к луддитским корням Супермена, однако в результате ему особо не с кем стало драться. Кинематографисты решили эту загвоздку, вставив сцену, в которой Супермен разделяется на Джекила и Хайда – то есть на хорошего Кларка Кента (необъяснимо сохранившего суперспособности) и злого небритого Супермена, и между ними происходит поворотная, но не весьма логичная драка на свалке – что как бы намекает на дальнейший путь развития франшизы.

К периоду съемок «Супермена 4: В поисках мира» рулить проектом поручили Менахему Голану и Йораму Глобусу – к бюджету они относились с особой щепетильностью и замечательно развалили все в убогой и, по счастью, незапоминающейся картине с символическими драками, в которой Супермена столкнули с искристым обладателем белокурой шевелюры, арийским суперроботом по имени Ядерный Человек, что якобы выражало поддержку движению за разоружение.

Низкопробную прелесть любительщины фильму придавало и то, что большинство сцен снимали в Англии, а точнее, в окрестностях планового «нового города» Милтон-Кинс, которому полагалось – немало перенапрягаясь – изображать высоченные небоскребы и бурлящие авеню центрального Метрополиса. Это все равно что выдавать женскую сумочку за универмаг «Мейсиз». Милтон-Кинс, с его широкими пустыми улицами и видами однотипных приземистых сборных домов, смахивал скорее на второпях сконструированный бизнес-парк, нежели на Город Завтрашнего Дня. Унылое зрелище британской системы автомобильных дорог с благовоспитанными изгородями и строгими разделительными полосами не то чтобы сходило за шоссе и автострады урбанистических США, а попытки режиссера настаивать на такой подмене вызывали недоуменные насмешки. «Супермена» по-любому смотрели теперь только самые упертые, однако своим классическим исполнением роли Рив уже оставил неизгладимый след. Жизнь жестока: в 1995 году актер упал с лошади и его парализовало ниже шеи. Рив продолжил работать – до самой своей безвременной смерти в 2004 году он активно лоббировал права инвалидов на новые и порой неоднозначные методы лечения. Он официально стал современным образом Супермена в комиксах DC, когда художник Гэри Фрэнк перерисовал персонажа, взяв за основу характерную конституцию и черты лица Рива. Кристофер Рив достоин всяческого восхищения – пусть он уже не с нами, но его ясное, честное, без малейшей ухмылки изображение архетипического, безусловно «хорошего» супергероя, вероятно, так и останется киностандартом.





КУРТ БЬЮСИК И «АСТРОСИТИ»


Постмодернистская апроприация и ребрендинг, характерные черты отношений многих героев Image с их предшественниками, – отчетливое свойство «Астросити» Курта Бьюсика (Image Comics, 1995), до сих пор продолжающегося эксперимента по выращиванию и поддержанию долгоиграющей супергеройской вселенной. Декорациями выступает тщательно выписанный вымышленный город и его окрестности, где живут многие поколения супергероев и других замечательных существ; «Астросити» – идеальный симулякр симулякра, целиком продуманный мир в песочнице, со своими подробными альтернативными историями и готовыми целостностями, искусно составленными так, что напоминают бриколаж DC и «Марвел». И «Астросити» тем более поразителен, поскольку его творческая команда не менялась с самого запуска проекта, то есть почти двадцать лет. Вообразите любимую группу, которая выпускает музыку неизменного и всегда высокого качества год за годом, в болезни и здравии, – и вы приблизительно оцените стойкое и надежное обаяние этого громадного проекта.


Писатель Курт Бьюсик пропустил демиурговы эксперименты основателей Image сквозь фильтр своих замечательно полных и систематизированных представлений о механике целостностей «Марвел» и DC, а затем одним могучим Большим Взрывом в «Астросити» № 1 создал миниатюрную вселенную. В своем собственном мире, этаком Image для хорошо адаптированных к жизни взрослых, он мог задавать вопросы, которых в комиксах не касался никто. Персонажи у него, как у Лайфелда, были вдохновлены уже существующими супергеройскими брендами, но Бьюсик подошел к задаче очень творчески и с вниманием к деталям, что наделило Самаритянина, аналог Супермена, или Первую Семью, которая заменяла ему Фантастическую Четверку, настолько уникальными заскоками, сложной внутренней жизнью и полноценными индивидуальностями, что они стремительно превзошли свои прототипы. Бьюсик мастерски владел форматом завершенного рассказа на ваншот и успешно наращивал изобильную текстуру своей воображаемой территории, каждый месяц направляя прожектор на нового протагониста и новую тему. В одном выпуске – горечь и сладость воспоминаний престарелого борца с преступностью, в следующем – достойный Филипа К. Дика муторный экзистенциальный хоррор о благожелательном андроиде по имени Красотка с кнопкой перезагрузки памяти. Бьюсик и его коллеги собирали свою вселенную как коллаж, пазл, мозаику, и с каждой новой гранью вселенная росла, набиралась связности, а блистающая непредсказуемость «Астросити» уравновешивала невозмутимый, грамотный авторский голос и утешительный фактор неутомимо надежной творческой команды.

Вместе с художниками Брентом Андерсоном и автором обложек, а также дизайнером персонажей Алексом Россом Бьюсик сделал из своего все более мелкозернистого виртуального мира пространство, где можно исследовать яростные столкновения эпического и повседневного. Как живется судебному адвокату в мире, где люди становятся невидимыми или путешествуют во времени? Каково быть подругой супергероя или потерять близкого в космическом кризисе, в разломах надтреснутого пространства-времени? Как проводит свои подлые дни шестерка на службе у эффектного суперзлодея? Космические войны, битвы монстров и грохот уничтожающих все живое стычек «команда на команду» – то, что в типической супергеройской истории выходит на авансцену, – в «Астросити» оборачивается просто шумом, слухами о далекой войне, промелькнувшей в небесах меж облаков, изумленным и восхищенным хором из телерепортажей и служит фоном для жизни обыкновенных мужчин и женщин, горожан и гостей, которые остаются ядром длящейся истории Астросити.





БУДУЩЕЕ СУПЕРГЕРОЙСКОГО КИНО


«Зеленый Фонарь», с его бескрайним интергалактическим фоном и обширной мифологией, мог бы обогатить жанр супергеройского кино новым «Властелином колец», но удача не улыбнулась повести о Хэле Джордане, чья сияющая разновидность фантастики серебряного века имела свойство напрягать доверчивость мировой аудитории выше порога терпимости. Джордан, как вы, вероятно, помните, был летчиком-испытателем, которого умирающий инопланетянин включил в ряды интергалактической полиции. Главное оружие этих внеземных полицейских, Корпуса Зеленых Фонарей, – кольцо с изумрудом, которое превращает мысли носителя в твердые зеленые объекты любого размера и формы. Чтобы зарядить кольцо, надо приложить его к заглавному фонарю, читая волнующую клятву в стихах. Ну реально, такие штуки сложно переварить в один присест.

Встав перед выбором между дерзким космическим полицейским от DC и обаятельно-туповатым взбунтовавшимся божеством грома, зрители предпочли «Зеленому Фонарю» марвеловского «Тора» с космическим уклоном, хотя оба фильма, что любопытно, схожи и интонацией, и общим впечатлением. «Зеленый Фонарь» оказался по всем параметрам чрезмерным – как римский пир, слишком перегруженный гротеском, слишком крепко зажмуривший глаза на собственную ребяческую безбашенность.

Традиционные герои DC второго ряда безуспешно пытались закрепиться в кино, а персонажи «Марвел» между тем готовенькими скатывались с конвейера: вышли увлекательный олдскульный «Первый мститель» и «Люди Икс: Первый класс», вновь объединивший сценаристку Джейн Голдмен и режиссера Мэтью Вона, которые работали над «Пипцом», и переместивший Людей Икс в шикарную фантазию эпохи холодной войны и залива Свиней из ранних комиксов «Марвел». Живая современная энергия и умный юмор изящно обогнули все подводные камни, так что обошлось без унылых и неуместных анахронизмов, и киномашина «Марвел» уверенно заурчала себе дальше, перекачивая энергию комиксов прямо в целлулоид и выстраивая мосты между франшизами «Халк», «Тор», «Железный Человек» и «Капитан Америка» – первые шаги к воспроизведению всей вселенной «Марвел» на экране в «Мстителях». Сюжет черпал кое-что из эксцентрических концепций Джека Кирби – искривляющий реальность Космический Куб, например, и асгардские технобожества, – и «Мстители» стали, пожалуй, первым летним блокбастером, который точно воссоздал величественную гиперреальность комикса о супергеройской команде, проложив тем самым тропу для дальнейших экскурсий на территорию еще более невероятного.

Другой способ переодеть невозможное в драные одежки реальности предложил Макс Лэндис в сценарии тревожного псевдодокументального фильма «Хроника» – подарил подросткам-лузерам силу богов и не дрогнув следил за результатами, сначала смешными, затем страшными. «Темный рыцарь: Возрождение легенды» обещает нам мрачное и драматичное завершение трилогии Кристофера Нолана о Бэтмене. Новые фильмы о Человеке-Пауке и Росомахе тоже не за горами, как и долгожданное возвращение Супермена, и все они ищут этот волшебный ракурс, при котором разница между тем, чего не может быть – мы же точно знаем, – и тем, что происходит изо дня в день, попросту исчезает.




* * *





notes


Примечания




1




Перевод Ю. Антоновского под. ред. К. Свасьяна. – Здесь и далее примеч. перев.





2




Перечисляются британские общественные антивоенные организации: «Кампания за ядерное разоружение» (Campaign for Nuclear Disarmament, с 1958), одна из крупнейших подобных организаций в Европе; «Комитет 100» (Committee of 100, 1960–1968), в составе которого был, помимо прочих, Бертран Рассел, в 1960-х устраивал массовые акции гражданского неповиновения; «Шпионы за мир» (Spies for Peace) были подразделением «Комитета 100» и занимались поиском и обнародованием информации о том, как британские власти готовятся к ядерной войне.





3




Очевидно, имеются в виду антивоенная песня Боба Дилана «Будет дождь» («A Hard Rain’s a-Gonna Fall», 1962) с его второго альбома «The Freewheelin’ Bob Dylan» и песня «Грешник» («Sinner Man», 1965), американский спиричуэл, записанный, помимо многих прочих, Ниной Симон в 1965 г.; речь в этой песне идет о грешнике, который весь «тот день» (Судный день) пытается спрятаться от кары.





4




Под названием «Пришло время дождей» (The Day It Rained Forever, перевод Т. Шинкарь) в Великобритании в 1959 г. впервые вышел сборник прежде уже публиковавшихся рассказов американского фантаста Рэя Брэдбери «Лекарство от меланхолии» (A Medicine for Melancholy). «Человек, упавший на Землю» (The Man Who Fell to Earth, 1963) – роман американского писателя Уолтера Тевиса; в 1976 г. роман экранизировал Николас Роуг, главную роль сыграл Дэвид Боуи. Под названием «Серебряная саранча» (The Silver Locusts) в Великобритании в 1951 г. впервые был опубликован сборник Рэя Брэдбери «Марсианские хроники» (The Martian Chronicles, 1950). «Цветы для Элджернона» (Flowers for Algernon) – фантастический рассказ (1959), а затем роман (1966) американского писателя Дэниэла Киза. «Роза для Екклесиаста» (A Rose for Ecclesiastes, 1963) – повесть американского фантаста Роджера Желязны. «Босиком в голове» (Barefoot in the Head, 1969) – экспериментальный фантастический роман английского писателя Брайана У. Олдисса.