Сущность

– Убирайтесь! – услышал он, постучав в дверь соседа, и это было произнесено с такой неприкрытой злостью, что Джулиан даже не попытался возразить. Сошел по ступенькам с крыльца и пошел обратно к своему дому, глядя на ряды одинаковых табличек «Продается» и не веря своим глазам.

«Возможно, Клэр все-таки права, – подумал он, – возможно, нам и правда надо съехать прямо сейчас. Уехать и не оборачиваться».

Но Рэндолф Уилсон из РЕ/МАКС только что сделал это куда более трудной задачей, чем раньше. Кто захочет купить участок на улице, на которой продается каждый дом? Их семья даже близко не сможет получить назад те деньги, которые вложила в это место. Это если они вообще сумеют продать дом.

Джулиан отпер входную дверь и вошел внутрь. Пока его не было, доставили почту, и он нагнулся, чтобы поднять с пола конверты, брошенные в прорезь в парадной двери. Просмотрел обратные адреса, пытаясь определить, есть ли среди них чеки или же это только счета, затем прошел в гостиную, чтобы свалить письма на журнальный столик к вчерашней почте.

Кто-то здесь уже побывал. К экрану телевизора была прислонена записка, написанная на задней стороне одного из конвертов, и Джулиан с бешено колотящимся сердцем взял ее и прочитал:

«Я отрежу голову Меган и украшу ей мою каминную полку.

Я набью Джеймса соломой и сделаю из него пугало для сада. Я буду насиловать Клэр, пока ей это не понравится. А когда закончу с ними, убью тебя».

Внизу стояла нацарапанная каракулями подпись, но она была настолько неразборчива, что Джулиан не смог бы даже сказать, с какой буквы она начинается. Была ли это подпись Джона Линча? Чутье подсказывало Джулиану, что да, иными словами, выходило, что он ошибался: призрак Линча не был привязан к гаражу, где совершил самоубийство.

Но убил ли он себя сам?

Несмотря на неимоверную жестокость, с которой Джон был лишен жизни, Джулиан с самого начала принимал как должное, что все свои раны он нанес себе сам, и полиция, похоже, придерживалась того же мнения. Разумеется, было нелегко поверить, что человек способен вот так искромсать себе ножом лицо, а потом вонзить его в собственное горло. Но не было абсолютно никаких улик, которые указывали бы на участие в этом деле или даже хотя бы присутствие в гараже кого-либо еще, к тому же, как сказал Джулиану один из детективов, человек, твердо решивший покончить с собой, может пойти на невероятные крайности, чтобы добиться своей цели.

Однако полицейские пытались найти следы убийцы-человека, а Джулиан был отнюдь не уверен в том, что Джона Линча действительно убил человек.

Ему следует убраться отсюда немедленно, прямо сейчас, поехать в офис Рэндолфа Уилсона – или даже Джиллетт Скусен – и сей же час выставить этот дом на продажу.

Но он этого не сделал.

Из его кабинета на втором этаже доносилась музыка, пластинка была ему знакома, но Джулиан давно ее не ставил. Рок-группа «Смитс». Он уловил отрывок: «…такой дивный способ умереть…»

И снова понял – ему надо бежать сейчас же. И все же остался стоять на месте, не пытаясь ни удрать из дома, ни подняться на второй этаж, чтобы выяснить, почему играет музыка, а просто… ожидая.

Затем песня вдруг стихла, и все пришло в норму. Джулиан еще какое-то время неподвижно постоял и, так ничего больше не увидев и не услышав, принялся осматривать комнаты, проверяя, все ли там в порядке. Начал со второго этажа, но в его кабинете никого не было, в спальнях детей и ванной тоже. Пластинка «Смитс» действительно была установлена на проигрыватель: ее оранжевый конверт с нарисованным беспризорником с затравленными глазами смотрел на него с пола, куда был брошен, но все остальное, похоже, находилось на своих местах, и в комнате стояла тишина. Джулиан сошел обратно на первый этаж, прошелся по гостиной, столовой, кухне, коридору, спальне, ванной. Везде был полный порядок. Подвал он оставил напоследок, но и там, похоже, все было совершенно нормально, зла не чувствовалось.

Зла?

Последнее время понятие «зло» постоянно всплывало на периферии его сознания, но до сих пор Джулиан не позволял ему там утвердиться. Однако именно это слово лучше всего подходило для описания того, что происходило в его доме, и он еще никогда не испытывал такого облегчения, как сейчас, стоя в подвале, смотря на коробки и пакеты и не чувствуя ничего необычного, не ощущая ни малейшего страха.

Джулиан поднялся обратно на кухню и, почувствовав жажду, налил себе стакан воды из-под крана. Пока он пил, взгляд его был устремлен на задний двор. Джулиан знал, что должно последовать за осмотром двора – осмотр гаража, – и впервые с того момента, когда он начал проверять дом, его охватил настоящий трепет. Поставив стакан на стол, Джулиан подумал было захватить с собой нож, но ведь оружие бессильно против привидения, так что он решил оставить обе руки свободными.

Беспокоился он зря. Ни в самом гараже, ни на чердаке не было ничего необычного.

Может быть, все уже закончилось?

Нет, надеяться на это не приходится. Записка, оставленная у телевизора, и пластинка «Смитс», игравшая сама собой, говорили о том, что сущность, обитающая в доме, чем бы она ни была, просто взяла передышку. Но Джулиана немало ободрило то, что он ничего не почувствовал ни в одной из проверенных им комнат, и он подумал, что, возможно, привидение – или привидения – покинули дом. Или же на написание записки и проигрывание пластинки у этой сущности ушло столько энергии, что сейчас она впала в спячку и ей нужно время, чтобы снова набраться сил.

Возможно, эта информация пригодится ему в будущем.

Вторую половину дня Джулиан провел, работая над оформлением веб-сайта, которое ему нужно было завершить, и все это время ему ничто не мешало. На экране компьютера не появлялись никакие жуткие надписи, в доме не было слышно никаких таинственных звуков, электрические огни не мигали, не было никаких опасных непрошеных гостей, и после первого часа работы Джулиан смог почти забыть, что здесь вообще когда-либо происходило что-то странное и жуткое.

Почти.

На ужин Джулиан приготовил себе в микроволновке замороженный буррито и съел, смотря новости. После этого позвонил Клэр и детям, однако на сей раз, в отличие от вчерашнего вечера, разговора не получилось. Клэр была все еще на него зла, а Меган и Джеймс говорили с ним обиженно и отчужденно. Это задело его, и после того, как разговор, так и не склеившись, преждевременно сошел на нет, Джулиан почти решил поехать и повидать их. Но что-то остановило его, и он застыл с телефонной трубкой в руке, уставясь в пространство, а к тому времени, когда положил ее на рычаг, новости уже сменились передачей о последних событиях в индустрии развлечений. Джулиан посмотрел на стенные часы и изумился, обнаружив, что простоял так полчаса.

Как же он этого не заметил? За окнами было уже почти темно. Джулиан еще не задернул штор и сейчас, глядя на темную улицу, вдруг понял, что большинство, если не все его соседи съехали из своих домов. Вполне вероятно, что он – единственный человек, оставшийся на Рэйни-стрит.

Внезапно порадовавшись тому, что у него есть компания – включенный телевизор, Джулиан сделал звук громче. Краем глаза увидел, что в кухне горит свет. Поужинав, он отнес туда свои тарелку и бокал, но точно не помнил, выключил за собой свет или нет. Обычно, выходя из комнаты, он делал это автоматически – привычка, – но, возможно, на сей раз все-таки оставил его включенным.

А возможно, и не оставил.

Джулиан решил, что ему будет комфортнее, если весь свет в доме будет включен, и, поднявшись со своего места, принялся переходить из комнаты в комнату, пока не осветил весь дом. В качестве дополнительной меры предосторожности удостоверился, что все окна закрыты и обе двери: парадная и задняя – заперты на замки.

Прежде Джулиан намеревался поработать над оформлением сайта еще какое-то время перед тем, как лечь спать, но сейчас решил, что он не в том настроении

что ему страшно

это делать, и вместо этого опустился обратно на диван, взял пульт от телевизора и принялся переключать каналы, пока не наткнулся на комедию. Ему сейчас было нужно именно это, что-то, над чем можно было посмеяться, и Джулиан, усевшись на диване поудобнее, начал смотреть.

Но заснул еще до того, как фильм был прерван первым блоком рекламы.

Когда Джулиан проснулся, на экране опять шла реклама, так что он не мог понять, сколько времени проспал. Он хотел было посмотреть на стенные часы, но его внимание вдруг привлекло движение во дворе.

Это был Джеймс.

Джулиан вскочил на ноги, увидев, как его сын торопливо прошел по передней части двора и завернул за угол дома. Он точно знал, куда направляется Джеймс, хотя совершенно не представлял себе, как мальчик смог выбраться из дома своих бабушки и дедушки и дойти сюда. Пробежав через гостиную и столовую в кухню, Джулиан торопливо отпер и открыл заднюю дверь.

Джеймса нигде не было видно – должно быть, он уже зашел в гараж, – и Джулиан бросился туда, промчавшись по патио и заднему двору. Подбежал к узкой двери погруженного в темноту гаража и уже собирался распахнуть ее, когда за его спиной раздался истошный крик. Он резко развернулся и увидел в середине покрытого мертвой травой пространства широкую яму. Как же он мог ее не заметить, когда несся к гаражу? Этого Джулиан не знал, но сейчас быстро пробежал те несколько футов, которые отделяли его от ее края, и посмотрел вниз. Там, на расстоянии вытянутой руки, отчаянно цепляясь за небольшой торчащий корень, висел его сын.


Джулиан тотчас бросился ничком на землю и протянул руку, чтобы схватить ладошку Джеймса. Но его пальцы хватали пустоту. Между ним и сыном было еще несколько футов, и он свесился с обрыва ниже, под опасным углом, однако расстояние между его рукой и руками Джеймса все еще оставалось слишком большим. Пропасть под висящими ногами мальчика казалась бездонной.

– Не шевелись! – скомандовал Джулиан. – Держись крепче! Сейчас я принесу веревку.

– Папа! – Голос Джеймса звучал сейчас точно так же, как звучал бы голос подросшего Майлса, и Джулиан испуганно вскрикнул, увидев, что мальчик соскользнул на несколько дюймов вниз, поскольку корень, за который он цеплялся, начал вырываться из стенки ямы, осыпая его лицо землей.

– Папа!

У Джулиана упало сердце – он понял, что сейчас история вот-вот повторится. Его обуяло отчаяние, столь глубокое и беспросветное, что парализовало его, и он даже не потянулся вниз опять и не попытался схватить руки сына, когда тот пронзительно вскрикнул и исчез в глубине.

А потом…

Он сидел и чувствовал под своей спиной диванную подушку. Это был сон, всего лишь сон, хотя его измученный разум осознал это не сразу, и, открыв глаза, Джулиан сначала не был до конца уверен, что они действительно открыты. Покрутил головой и пальцем дотронулся до своих век, чтобы убедиться, что они и впрямь подняты. Все было в порядке – просто свет погас, и было невозможно что-либо рассмотреть. Похоже, в темноту был погружен весь дом – похоже, темнота царила на всей улице, – и Джулиан сунул руку под журнальный столик, пытаясь нащупать фонарик, который держал там на полке на случай отключения электричества. Пальцы так и не смогли его нашарить, но несколько секунд спустя настольная лампа, стоящая на приставном столике напротив дивана, вдруг зажглась, озарив комнату тусклым желтоватым светом.

Джулиан был в гостиной не один. В тускло освещенной комнате виднелось множество теней, но была среди них одна, которую не отбрасывал ни один из находящихся здесь предметов. Она мерцала рядом с камином, бесформенный колышущийся сгусток тьмы, кажущийся одновременно и плоским, и объемным.

Джулиан медленно встал с дивана, наблюдая за ней. Ему было страшно, и в то же время он был словно заворожен этим зрелищем – на его глазах бесформенная тень начала обретать форму, уменьшаясь, ходя ходуном из стороны в сторону, пока не стала похожей на толстяка со множеством рук и с толстым, похожим на трубу, хвостом, конец которого уходил в камин. Джулиан начал медленно пятиться, отступая к парадной двери.

И вдруг тень оказалась рядом, в каком-то дюйме от его лица.

Он вздрогнул, и у него перехватило дыхание.

От тени исходил запах. Запах плесени и земли, который показался Джулиану почти знакомым. Одна из ее машущих темных рук коснулась его, и в эту минуту Джулиан вдруг ясно понял, что она собой представляет. То не был призрак Джона Линча, хотя дух Линча присутствовал в этой сущности и доминировал в ней. Тень хотела, чтобы Джулиан узнал, что она такое, и, хотя он осознавал это не до конца, ему было ясно – это существо, состоящее из духов и душ, существо, которое вбирает в себя умерших, и в то же время принадлежащее к миру мертвых и неотделимое от них. Это существо было древним, однако оно видоизменялось и росло с каждым новым вливающимся в него мертвецом, и хотя Джулиан мог постичь его многосложность лишь частично, знал – по сути своей эта тварь есть зло.

И она хотела, чтобы он умер.

Однако не желала его убивать. Она желала, чтобы он сделал это сам. Джулиан не знал почему, не мог понять, в чем здесь разница, но знал это определенно, знал наверняка – это знание передалось непосредственно в его мозг через холодный призрачный отросток, лежащий на его предплечье. Он должен был совершить самоубийство, однако у него никогда в жизни не возникало тяги ни к чему подобному, и Джулиан отдернул руку, встал в центре комнаты, выпрямившись в полный рост, и громко сказал:

– Нет.

Атака последовала моментально.

В него полетела лампа со стола, ее шнур выдернулся из розетки, и комната погрузилась во тьму. Он отклонился вправо и почувствовал, как лампа пролетела мимо, а потом услышал, как она врезалась в журнальный столик и разбилась. Вокруг двигались предметы, издавая скрипы и царапанье, грохот, звуки тупых и резких ударов – и Джулиан бросился на пол и пополз туда, где, как ему казалось, должна была находиться парадная дверь. Врезался головой во что-то тяжелое и неподвижное – глиняный горшок с фикусом Клэр – и на секунду остановился, чтобы понять, где сейчас находится, испытывая при этом облегчение оттого, что не ощущает на лице крови.

«Так вот каково это – быть слепым», – подумал он и пополз так быстро, как только мог, держа курс налево.

До сих пор Джулиан не осознавал, насколько сильно это существо, не знал, что оно может швырять в него материальные предметы, и неким странным образом это соображение, связанное с реальным вещным миром, немного притупило его страх – первобытный ужас, который он испытывал до сих пор, превратился в конкретную боязнь.

Что-то задело его, нечто волосатое, и первобытный страх тут же охватил его вновь. От ужаса и омерзения Джулиан невольно вскрикнул, и тут словно кто-то пнул его в бок, вышибив из его легких воздух, и он отлетел в сторону. Но, к счастью, пинок отбросил его именно туда, куда ему и было нужно, и Джулиан, пытаясь отдышаться, перевернулся и обнаружил, что лежит вплотную к парадной двери. Заставив себя проигнорировать острую боль от удара в поясницу, нащупал дверную ручку, с трудом встал на ноги и, распахнув дверь, шатаясь, бросился вперед.

Выбравшись из дома, Джулиан захлопнул за собой дверь.

И упал без сознания.





* * *


Очнувшись, он обнаружил, что большая часть его тела лежит на лужайке, а голова – на бетоне подъездной дороги, на согнутой руке. Джулиан понимал, где находится, сознавал, что произошло, мыслил совершенно ясно, хотя у него болели и спина, и затылок, и бок, и плечи. Едва придя в себя, он сел в фургон и поехал к дому родителей Клэр.

Дверь открыл ее отец, Роджер, и встретил его хмурым взглядом, но за спиной старика Джулиан увидел завтракающих на кухне Клэр, Меган и Джеймса и, едва буркнув Роджеру «Привет», протиснулся мимо него в дом и поспешил к своей семье, радуясь тому, что они все здесь и что у них все хорошо.

Когда он вошел, Джеймс поднял глаза, и при виде радости и облегчения, отразившихся на лице его сына – радости оттого, что он здесь, и облегчения оттого, что с ним ничего не случилось, – Джулиан бросился к Джеймсу и крепко его обнял. Сын обнял его в ответ так же крепко, и он чуть не заплакал.

– Я люблю тебя, – сказал Джулиан.

– Я тоже тебя люблю, – сразу же ответил Джеймс.

Раньше они часто говорили друг другу эти слова, но за последний год стали делать это все реже, и Джулиан мысленно поклялся себе, что никогда не перестанет говорить сыну, что любит его.

И дочери тоже.

Он отпустил Джеймса и, обняв Меган, прижал к себе.

– Я люблю тебя.

– Я тоже люблю тебя, папа. – Меган плакала, по-настоящему плакала, и Джулиан отстранился и указательным пальцем вытер слезы с ее щек, как делал еще с тех пор, когда она была малышкой.

Поверх плеча Меган на него смотрела Клэр, и ее глаза тоже наполнялись слезами. Он выдвинул из-под стола стул и сел рядом с ней.

– Ты была права, – сказал Джулиан. – Я тоже больше там не останусь. Мы продадим этот дом, если иначе не выйдет, смиримся с потерей денег и найдем себе какое-нибудь другое жилье.