Светлый путь в никуда

– Он. «Что дадите – все приму, ссылку, каторгу, тюрьму, но желательно в июле» на Лазурном Берегу. – Эсфирь закашлялась. – Инсульт от расстройства в шестьдесят шесть лет схлопотал. И похороны по высшему разряду на Троекуровском. У него с Викой никогда официального брака не было. Но Анаис он признал как дочь сразу. У Клавдии есть квартира, кроме этой дачи, в высотном доме на Кудринской площади. Небольшая, правда, двухкомнатная, они там не жили. Мы всегда жили во Внуково, в «Светлом пути». А он – Мокин – купил в конце девяностых там две квартиры сразу и начал делать ремонт – прямо над нами. И Вика с ним сначала дико скандалила. А потом скандал утих, и они… в общем, они сошлись. И родилась Анаис. Он все эти годы давал деньги на ее содержание и учебу. Но когда умер, оказалось, что в завещании он все оставил второй своей законной молодой жене и детям от обоих законных браков. Их у него четверо – законных. И пять еще незаконных от разных любовниц. Нам звонили его адвокаты. Виктория и Анаис и так никогда бы ни на что не претендовали. Там это было невозможно. Завещание прямое, его трудно оспорить. Так что Анаис ничего не получила. Их с Викой не могли убить из-за этого. Из-за его денег.

– Но Анаис получила членство в клубе «Аркадия»? – спросил Гущин.

– Нам звонили, да. Это было его желание. Чтобы она занималась там, это же очень пафосное место, Мокин его когда-то давно посещал. Анаис там понравилось. Она получила сертификат. Как память об отце. Он был такой безалаберный тип. Но не злой. Просто неуемный ходок. Вика не смогла ему простить, что он на ней так и не женился. Все эти ее пагубные пристрастия…

– Алкоголь?

– Их разрыв с отцом Анаис все лишь усугубил, – сказала Эсфирь Кленова. – Я над наследством, как причиной, тоже думала, когда в беседке вчера сидела. Но нет. Они – Вика и Анаис – ни гроша не получили. И не светило им ничего. Так что это не причина убивать.





Глава 9

Черный лебедь




После разговора с Эсфирью Гущин достал из кармана пиджака пачку сигарет и закурил.

Что же вы наделали, полковник?

Голос старухи все звучал в ушах Кати. Быстро темнело. На «Светлый путь» опускался теплый пасмурный безлунный вечер. Сигаретный дым…

Гущин снова начал звонить. И опять Катя все слышала. Позвонил сначала патологоанатому. Что со вскрытием? Патологоанатом ответил, что начали работать, но это исследование не одного дня – их же трое.

– Что там с нижней одеждой Виктории Первомайской? – спросил Гущин.

– Без белья.

Катя вспомнила рассказ хостес из бара – золотоволосый вертопрах по имени Егор, спасенный от пьяных хулиганов. Комбинезон от «Дольче Габбана» на голое тело при поездке в бар в возрасте пятидесяти пяти лет – многозначительная деталь.

Затем Гущин позвонил экспертам-баллистикам. Спросил, что с гильзами, собранными на месте убийств.

– Гильзы от патронов 9,7 калибра. Не чистые, много царапин, – отвечал эксперт. – Мы сначала предположили, что это пистолет «беретта». Но модель смущает – это может быть лишь «беретта» 1935 года, а это старье, они выпускались до середины шестидесятых. Так что это маловероятно. Скорее всего, этот калибр подбирали под травматику, переделанную под стрельбу боевыми патронами. Порой случается такая неумышленная имитация. Но мы только начали исследования. Выводы по гильзам и по трасологии в заключении дадим.

– «Беретта» тридцать пятого года, – хмыкнул Гущин. – Интересно. Коробка на восемь патронов у такого пистолета. В доме было истрачено шесть, два патрона оставались для старухи даже без перезарядки.

Он докурил сигарету, глянул на часы.

– А теперь куда, Федор Матвеевич? – спросила Катя.

– В клуб этот, в «Аркадию», хотел заехать. Нам в любом случае показания Лебедева необходимы.

– Так время уже к девяти часам. У них что там, фитнес допоздна?

– В будни да, а сегодня воскресенье. У них по выходным вечеринки для своих, – Гущин направился к машине. – Как мы выяснили сегодня, «Аркадией» владеет некая Алла Ксаветис, ей сеть фитнес-клубов досталась после громкого развода с мужем. Но от сети остались лишь «Аркадия» да фитнес-клуб в Померанцевом переулке, остальные разорились. И доли там проданы юридической нотариальной фирме «Гарфункель, Парамонов и партнеры». Герман Лебедев, кстати, в этой фирме младшим партнером. Он сейчас представляет интересы Ксаветис и занимается юридическим сопровождением клубных дел.

– Он ее… Помните, что Нелли нам о нем сказала?

– Возможно, и так. Хозяйку допросить не удастся – она пять дней назад улетела на Кипр. И пока неизвестно, когда вернется. А Лебедев сегодня работает в офисе в клубе. Мне менеджер сказала, он часто работает по выходным и засиживается допоздна.

Они снова отправились в «Аркадию». Кате не хотелось туда. Там, в «Аркадии», началась их погоня за Иваном Титовым, окончившаяся так страшно.

«Аркадия» встретила их темнотой, огоньками в парке – мерцала подсветка, горели масляные светильники-факелы в каменных чашах. На КПП их пропустили молча и угрюмо.

Звуки джаза…

И тот самый темный вальс Питера Гандри откуда-то из глубин парка. Видно, здесь все от него кайфовали.

Катя и Гущин оставили машину на стоянке и пошли к главному корпусу. На лужайке – огоньки, огоньки. Свечи под стеклянными колпаками, кейтеринг ресторана – вышколенные официанты у накрытых для ночного ужина столов. Барбекю, открытый бар, шведский стол с закусками. На подносах фужеры с шампанским и просекко. И при этом совсем мало гостей. Катя заметила лишь несколько пар. И еще стайку каких-то разряженных девиц, пьяных и томных. Время фитнеса уступило времени ночных развлечений. Только развлекались единицы. Обслуги было больше, чем гостей.

По дорожкам парка катались на цирковых колесах жонглеры, клоун-меланхолик подкидывал в воздух белые тарелки. Полуголый акробат, одетый факиром, изображал глотателя огня – выдувал целый факел оранжевого пламени. Ему вяло аплодировали из кустов, где скрывались столики и мягкие кресла.

Тихая, замогильная какая-то рублевская вечеринка – одна из последних на вольном воздухе перед осенним ненастьем.

На ресепшен в главном здании дежурила Нелли в странном костюме Белой Коломбины – ее набеленное и густо накрашенное лицо напоминало гипсовую маску.

– Карнавал тут у вас воскресный? – спросил Гущин, поздоровавшись с ней.

– Администрация старается хоть как-то прежних клиентов привлечь. Сейчас же все по домам сидят, кто не уехал. – Нелли вздохнула. – Это раньше по клубам тусовались, а сейчас дома у комелька. Зря все это, деньги на ветер. Мы, наверное, разоримся скоро. Придется другую работу искать.


– Герман Лебедев здесь? – спросил Гущин. – Нам надо с ним побеседовать.

– До сих пор в офисе. Сейчас я ему позвоню. Скажу, что опять полиция приехала, – Нелли набрала внутренний номер. – Герман, к вам приехали. Да, опять эти… хорошо, поняла.

Она указала рукой в сторону лужайки.

– Офис – первое бунгало по аллее. Он к вам сейчас выйдет.

Они пошли. Катя оглянулась – Нелли подозвала жестом сотрудницу, тоже одетую Белой Коломбиной или шахматной пешкой, словно просила подменить ее на ресепшен.

Они обогнули лужайку. Джаз стихающий… вальс-фантом, уплывающий в ночное небо – и раз, два, три… Мелодия скрипки… Что-то о потерях, боли и разбитых мечтах.

Она попыталась представить толстушку Анаис здесь, среди этого полумертвого карнавала. Миллениалы помешаны на розовом… Кошечка Китти. Необъятные шорты. По утрам и днем – пилатес и йога, а по ночам – шампанское и…

Вон двое на мягком диване за столиком уже колесами успели закинуться, отплыли в нирвану.

Герман Лебедев уже ждал их возле офиса. Если он что-то и выпил на этой вечеринке, то сейчас это по нему не было заметно. Одетый в строгий черный костюм-тройку и белую рубашку, он походил на очень красивого похоронного агента. Черный галстук приспущен, волосы снова слегка растрепаны. Он курил сигарету.

– Полиция Московской области, – Гущин официально представился. – Нам в прошлый раз не удалось с вами побеседовать. А это необходимо.

– Я понимаю. Я слышал в новостях. – Герман Лебедев глубоко затянулся сигаретой. – Ужасно. Шок. Мы все здесь все еще до конца не можем поверить. Двойной шок.

– Вы были знакомы с Анаис, как нам тут сказали.

– Она занималась здесь, в клубе.

– Но вы с ней общались.

– Да. Тут был неприятный инцидент. Мне пришлось вмешаться.

– Мы в курсе, – Гущин разглядывал его.

Катя, надо признаться, тоже. Такой мужчина… Боже, боже… Но сейчас у него вид какой-то… словно он на все махнул рукой. Отчаяние, безысходность… Он горюет, что ли, так сильно о девушке, за которую заступился перед ее ревнивым приятелем, когда тут, в «Аркадии», разыгралась та трагикомедия с поединком и лопнувшим лифчиком?

– А после той драки что было? – спросил Гущин.

– Ничего. Тишина.

– Титов больше здесь не появлялся?

– Нет. Кто бы мог подумать.

– А она?

– У нее здесь были регулярные занятия, насколько я знаю. Она часто приезжала.

– И вы виделись с ней?

– Конечно. Здоровались. Все как обычно.

Катя изучала его – слишком лаконичные ответы. И с мрачным выражением лица все это вроде не вяжется, вся эта показанная холодность, бесстрастность. Там еще что-то есть. В его взгляде.

– Она приходила к вам в зал исторического фехтования?

– Да, часто, но она не фехтовала. Это вообще тяжелый вид спорта.

– Иван Титов не угрожал вам после того инцидента с ножом? Не звонил? Мейлов не слал?

– Я с соцсетями не дружу, – сказал Герман Лебедев. – Это они, молодежь. Нет, все было очень тихо, спокойно. Все было так нормально. Поэтому я… мы все здесь глубоко потрясены случившимся.

– Значит, вы сейчас постоянный юрист клуба?

– Это что-то вроде подработки. Хотя здесь дел очень много. Документация, отчетность, все запущено. Банковские кредиты, долги. Я разбираюсь потихоньку. Основная моя работа в нотариальной фирме вместе с партнерами.

– Известная уважаемая фирма, – кивнул Гущин. – На юридическом петербургском форуме ваши коллеги – частые гости.

Герман Лебедев снова кивнул равнодушно и отбросил сигарету. Когда он говорил, на его щеках возникали ямочки. Это, с одной стороны, представляло контраст с его мужественной внешностью, твердыми чертами, а с другой – лишь добавляло привлекательности.

Катя запретила себе пялиться на него вот так – в открытую…

Ах, как она понимала сейчас Анаис!

Трудно устоять.

Почти невозможно.