Свободная

— Майя, что-то случилось? — Встревоженный дед быстро осмотрелся. После покушения он стал куда регулярнее выходить на связь с дочерью своего сына. Но все же продолжал настаивать на сохранении их тайны.

— Где-нибудь в трущобах могут быть мальчики, владеющие техникой горных кланов? Лет девяти. — Без предисловий задала она вопрос.

— За последние лет десять я не слышал о пропажах детей. — Удивился дедушка. Чем вызван вопрос?

Повторный рассказ прерывался самой Майей, дававшей комментарии.

— Ты видишь? Это же копыто, разворот с бедра. Они еще говорят, что он ушел в стойку, вот смотри. Бездна, как же плохо снято!

— Да, похоже. — Дед грустно посмотрел на возбужденную внучку. Он прекрасно понял, на что она намекает. — Ты сама подумай. Вас начинают обучать защите много раньше атакующих приемов. Причем именно с защиты головы. По описанию, мальчишка пропустил удар ножом в лицо. Ты вспомни, разве такое возможно для ученика кланов?

Майя сникла и как-то беспомощно посмотрела на Иллис. Та подошла и осторожно приобняла ее.

— Я понимаю о чем ты. — Дед вздохнул. — Но то, что удалось узнать из твоей головы ясно говорит, что ты действительно видела Лютика мертвым. Тут ничего не поделаешь.

— Но его ведь так и не нашли. — Зацепилась Майя.

— Это говорит только о том, что ты никак не можешь вспомнить место его гибели. — Дед печально покачал головой. — Майя, мы с Киром очень плотно сотрудничаем в этом вопросе. Он действительно делает все что возможно. И как только мы вычислим убийцу.

— Дед, если найдешь его, прибереги его для меня. — Тихо попросила Майя высвобождаясь из рук подруги.

— Обязательно. Если довезу. — Голограмма старика грустно улыбнулась. — А на счет мальчишки не беспокойся. Я наведу справки на всякий случай. И предупрежу тех, кто сейчас там. Проверить никак не помешает.

Вирт подошел и осторожно коснулся плеча девочки.

— Тты чего? Расстроили мы тебя своим рассказом. Вот правильно, что не хотел ничего тебе говорить.

Майя шмыгнула носом и затрясла головой.

— Нет, ты не понимаешь. Горные кланы слишком давно объединились и перемешались между собой. У них нет отдельного стиля, характерного для какого-то конкретного клана. Но есть отдельные комплексы и приемы, сохраняемые в отдельно взятых родах, даже не кланах. Чаще всего они не эффективны в бою и просто бесполезны. Или сами по себе, или потому что слишком сложные. Иногда это отдельные приемы, иногда даже целые комплексы, идущие со времен, когда каждый клан развивал свой собственный стиль. Такие приемы очень редкие, в бою вообще никогда не применяют. И самостоятельно, стоя со стороны их не изучить. Чтобы правильно выполнить удар, надо не просто знать обо всех нюансах, нужна тренировка и кто-то, кто хотя бы несколько раз тебе объяснить что и как надо делать. Даже с вашей подготовкой нужно несколько серьезных занятий.

— И это, как там его, копыто? — Не закончил вопрос Вирт.

— Ну да. Папа его в шутку называл лошадиным стилем. Потому что удар лошадиного копыта, даже вскользь, всегда болезненный и долго не проходит. Таких приемов есть несколько, и их разучивает всего несколько родов в клане рыси. А мальчик действовал на рефлексах. И выполнил удар правильно. Поверь мне. Понимаешь, просто на какое то мгновение, я вдруг поверила, что смерть Лютика не правда, что он все еще жив, смог сбежать и сейчас где-то прячется.

— Вряд ли. Прошло уже много времени. — Пробормотал Вирт. Майя редко позволяла себе такие эмоции в его присутствии. Да и судя по всему, Иллис с Лерой тоже не часто видели ее в таком состоянии.

— Просто, когда мы с ним обсуждали планы побега, я пыталась ему внушить, что надо сразу уходить в другой мир. И как можно дальше. А для этого подойдет любой переход кроме бездны.

— Так ты решила, что мальчишка собирался пройти переход? — Удивился Вирт. — Вряд ли у него были на это деньги. Скорее он высматривал в жертву очередного носителя кошелька.

— Около ворот и у всех на виду? На записях даже видно, люди дальше толпятся. Скорее всего, он собирался пристроиться к проходящей группе. Если успеть встать близко, то можно проскочить до закрытия портала. А если группа большая, то можно и вовсе протолкнуться вперед. Главное на другой стороне сразу исчезнуть, пока стража не получит сигнал на безбилетника или жалобу.

— Я об этом не подумал. — Удивился Вирт. — Разве так можно сделать?

— Конечно можно! — Рассмеялась Майя. — Пересмотри теорию телепортов. Они же даже теоретически не могут захлопнуться сразу за спиной последнего человека. Возможность перехода сохраняется примерно полсекунды после отключения на пульте. И в этот момент можно влезть следом. А если не успел, то остался на месте. Тебе просто не приходилось рассчитывать побег. Для двоих такой способ закрыт. А вот поодиночке, вполне решаемо, если оказаться прямо перед аркой.

Вирт, обрадованный, что Майя отвлеклась, только рассмеялся на язвительное замечание Майи.



Кир не перебивая выслушал ее высочество и некоторое время молчал.

Иллисия решила обсудить с ним идею без Майи. Бередить совсем не давно вскрывшуюся душевную рану подруги она не хотела.

— Дело в том, что мы это уже сделали. — Наконец заговорил лорд-мастер теней. — Есть системы, позволяющие вести наблюдение в автоматическом режиме. Наблюдение за ее домом ведется еще со времени начала следствия. Тогда отрабатывали версию личного интереса Майи. Одна из идей была, что она в свой первый побег попытается посетить дом родителей. Версия провалилась, но наблюдение так никто не снял.

— Я так понимаю, результата нет. — На всякий случай уточнила Иллис.

— Не совсем. — Кир грустно улыбнулся. — Мальчишки конечно не видели. Но некоторые странности за прошедшее время отмечены. В районе дома несколько раз отмечалась необычная активность. Точнее, за весь период наблюдения трижды. Каждый раз фиксировались одни и те же люди. Но к дому они не приближались. Просто наблюдали, как будто чего-то ждали. Найти закономерности мы не смогли. Наиболее длительная была во время первого побега. И поначалу мы связали все с вами. Но все прекратилось уже в первый месяц. И пришлось от этого отказаться. Последняя активность вспыхнула как раз в день покушения, и была самой короткой, всего пару часов.

Правда есть одна странность. Год назад был похожий случай на одном из порталов. Там неизвестные поймали мальчишку. Сейчас припоминаю, что сообщение об уходе наблюдателей было получено в тот же день. В одном случае, они исчезли сразу, как поймали какого-то мальчишку около портала. С остальными вообще никакой связи. А в день покушения их вообще вычислила программа распознавания лиц и выдала только потому, что была настроена на сообщение о повторах. Все успокоилось еще до начала первого нападения.

— Или после того, как Вирт увидел того драчливого парня. — Напряглась Иллис.

— Возможно. Но вы же понимаете, это только предположение. У нас нет даже снимка лица мальчика.

— Понимаю. — Иллис задумчиво кивнула. — Вы продолжите наблюдение?

— Конечно. И даже проведем поиск в трущобах. Параллельно с дедом Майи. — Кир даже улыбнулся. — Но лучше Майю не обнадеживать. Вряд ли этот мальчик был знаком с Лютимиром. Скорее всего его обучил кто-то из вольных воинов.

— А то я не понимаю. — Проворчала недовольно Иллис. — В таком состоянии она поверит всему, что дает хоть какую-то надежду.

— Поэтому предлагаю ничего ей не рассказывать. — Закончил Кир. Так будет лучше.




Он очнулся в темной комнате, лежа на полу. Руки уже были развязаны. Значит, уже прибыл на новое место, о котором говорил хозяин. Осторожно оторвав голову от холодного пола, мальчик осмотрелся. В полумраке просматривались голые стены и какая-то подстилка. Знакомый интерьер подвалов, каковые для мальчишки были хорошо знакомы. Спасибо, что в этот раз сухой. Вздохнув, он с усилием распрямил затекшее тело и осторожно перебрался на матрас и свернулся калачиком. Так было теплее. В его положении уже это можно считать за счастье.

Его хозяин был сильным мнемиком. По крайней мере, он так о себе думал. Еще после первых побегов он начал развлекаться с его памятью. Маленькому мальчику нечего было ему противопоставить. А хозяину нравились мучения беспомощного мальчишки. И очень нравилась сама мысль о власти над его разумом. Поэтому он блокировал не всю память, а выборочно, только то, что хотел. Попутно отрабатывая свои поганые приемчики. Так что мальчик помнил только то, что ему позволяли помнить или внушали. И какое-то время он искренне считал даже, что родился рабом и всю жизнь им был. Пока хозяин не начал отрабатывать возврат отдельных частей его памяти.

Сколько он себя помнил, его звали Бегунком. За то, что он все время пытался бежать. Но свои побеги он помнил смутно. Точнее, он помнил, как его все время ловили и что за этим следовало. А еще, он помнил, что когда-то у него была сестра, но не помнил ее имени. Но это уже не благодаря, а вопреки хозяину. А так же то, что ОНИ ее убили. Он сам видел, как ее уносили. Точнее как выволакивали за ноги и лужу крови там, где она упала.

На счет выдающихся способностей хозяина у него было свое личное мнение, которое естественно старался держать при себе. И не без основания. Кое-что для его врага оставалось все же недоступно в памяти беспомощного мальчишки. И именно благодаря этому он был уверен в том, что картинка с мертвой сестрой не внушена ему. Она всплывала откуда-то из глубин, вместе с изображением высокого стройного мужчины и смеющейся женщины, радостно протягивающей руки, чтобы его обнять. Его родители. Он точно это знал. Только как он не пытался, не мог вспомнить их лиц.

Долгое время это было его единственное воспоминание не подвластное воле хозяина. И приходила оно только в минуты, когда он оставался один. Обычно в карцере или на лежанке после развлечений хозяина и его гостей. В такие минуты он старался зацепиться за неуловимые лица малознакомых родных и вспомнить еще хоть что-то. Иногда удавалось. Так он стал вспоминать смех сестры, всплыли некоторые сценки из детства. Но вот как ее зовут, так и не вспомнил.

Но потом его всегда приводили к хозяину, и все начиналось сначала. Он слышал его ругань и терпел. И учился бороться, сохраняя то, что смог вспомнить. Сначала получалось плохо. А потом, пришли сны. Они приходили не всегда. Только если удавалось заснуть на несколько часов. А такое чаще всего случалось в карцере или когда он сбегал и прятался.

Сначала, во сне был совершенно незнакомый старик, чем-то похожий манерами на отца. Он медленно прохаживался по абсолютно ровному белому полю и собирал разбросанные всюду кирпичи и складывал их в стенку. Он всегда требовательно смотрел на него и показывал на эти кирпичи. Разговоров не было. Только этот требовательный взгляд. Но старик не был злым. Он не заставлял и чем-то напоминал отца. Поэтому бегунок охотно присоединялся к работе старика и начинал таскать кирпичи к строящейся стене. Они были разной формы. Поэтому требовалось подирать так, чтобы они ложились ровно и без просветов. Старик очень тщательно за этим следил. И если замечал нарушение, укоризненно качал головой и начинал все исправлять сам.

А потом стену раз за разом разрушали непонятные тени, налетавшие откуда-то издалека. Но с каждым разом после такого налета от развалин оставалось все больше. Ему очень нравилась эта игра. Здесь никто его не ругал, не пинал. Здесь было тихо и спокойно в компании этого старика. И очень хотелось построить стену так, чтобы она устояла против теней. Сейчас он начинал строить ее уже не с самого низа, а на уровне своей груди.

Если бы еще знать кто этот старик. Наверно дедушка. Интересно он живой? Как до него добраться? Наверно он смог бы помочь. Но каждый раз, когда он хотел задать вопрос, старик аккуратно прикладывал палец к губам в известном всем призыве молчать и исчезал.

И еще он заметил, что всякий раз, когда стена вырастала вверх, вокруг начинался меняться пейзаж. С этой стороны стены появлялась трава и кусты. Кирпичей рядом со стеной становилось все меньше, и за ними приходилось ходить все дальше. А потом, отойдя за очередной порцией кирпичей, он разглядел дорожку, уходящую куда-то в туман. А еще, он начал вспоминать. Не много, но все-таки.

А всего несколько месяцев назад произошло событие. К тому времени целых кирпичей вообще не осталось. И они со стариком начали из собирать из обломков. Работа замедлилась, но это был их рекорд. Его заперли в карцере на целую неделю. Хозяин был чем-то очень занят. И на время забыл о своем подопытном. И стена высилась на уровне глаз. Последний ряд ему пришлось укладывать уже высоко поднимая руки.

— Привет. Наконец-то ты сподобился. — Раздалось из-за спины.

Резко развернувшись он увидел ее. Такой, как она была в уцелевшей картинке из детских игр. Курносой, в рубашке. С распущенными волосами и весело смотрящей на него сверху вниз.

— Ты моя сестра? — Неуверенно уточнил он.

— Ну да. А ты что, даже этого не помнишь?

И его прорвало. Девочка сидела рядом и внимательно слушала. Иногда кивала, иногда вздыхала. Он уже понял, что это тоже сон. Но это было не важно.

— Вот значит как. — Задумчиво пробормотала она. — Значит меня убили. А ты не знаешь даже, как меня зовут. А помнишь, как ты меня дразнил во время игр. Когда я на дереве застряла.

Яркое воспоминание вспыхнуло сразу. Ветка дерева высоко над головой, девчоночья фигурка лежащая на ней и мертвой хваткой вцепившаяся в кору. А на против нее, нос к носу котенок, в точно такой же позе. И разве что не шипят друг на друга. Как две рыси на дереве.

— Рыська! — Выдохнул Бегунок.

— Отлично. — Сестра радостно заулыбалась. — Не все еще потеряно братик. Раз помнишь это якорь, значит есть шанс что справишься. Главное, никому не говори обо мне и этой стене. А знаешь что еще. Представь, как будто ты мою кличку вместе с образом складываешь и упаковываешь вот в такой кирпичик.

Девочка показала на стенку. Зажмурившись, мальчишка постарался выполнить задание и почти сразу ощутил тяжесть в руке.

— Хорошо, теперь положи кирпич в стену. Это такая специальная защита, как раз для твоего случая. Ты всегда любил играть в кубики с дедушкой. И он придумал для тебя такую оборону. Из кирпичей. А я тут как раз для того, чтобы тебя встретить.

— Здесь только ты?

— Нет, конечно! Там дальше по дорожке наш дом, а в нем мама с папой. Только из-за тумана тебе не пройти. Надо стенку закончить и все вспомнить.

— А ты не можешь сказать как меня зовут? — Несколько стесненно спросил он.

— Нет. Понимаешь, есть вещи, которые ты должен сделать сам. Имя это только твое, личное. А я ведь не настоящая личность, можно сказать, всего лишь программа. И могу делать только то, что в меня заложили или помогать тебе. Ты старайся, и все у тебя получится.



С тех пор он даже нарочно нарывался, чтобы попасть в карцер. Смерть от голода ему не грозила. Это было не выгодно хозяину. Зато можно долго спать. А значит строить стену. А еще, он придумал делать из своих наиболее важных, по его мнению, воспоминаний не один кирпич, а сразу два. Один он старательно укладывал в стенку. А его копию утаскивал к недавно проявившимся деревьям. Там была ямка, видимо от вывороченного корня. Вот туда он и складывал все. И даже сверху присыпал. Это оказалось удачным решением. Пару раз, после того как хозяин похозяйничал у него в голове, пришлось воспользоваться запасом для восстановления разрушенного.

Но все-таки, имя сестры он вспомнить пока не смог. Как и своего собственного.

Но на строке появились родители. Они только устраивались неподалеку и с улыбкой наблюдали за ним. Зато сестра трещала за троих. Правда половины из того что она рассказывала он не понимал. Но внимательно слушал. Получалось, что она чем-то занималась с мамой. Было много слов, которые он наверно должен был помнить, но забыл. Каждый раз, когда мнемик на время прекращал свои забавы, он начинал замечать, что слова, еще вчера ничего не значащие для него, вдруг начинали приобретать смысл. И теперь, пока была возможность, он старательно вслушивался в непонятные термины и целые фразы. Сестра была на удивление терпеливой девчонкой. Если требовалось, повторяла одну и ту же фразу несколько раз, внимательно глядя в глаза. Как будто требуя чего-то. И он послушно запоминал. Это была его личная война. И своего врага он уже хорошо знал.



Теперь, лежа в подвале, он вернулся в своих воспоминаниях к моменту, который пока еще сохранял ясность. Надо было спешить. Пока его не вытащили к хозяину.

Ему сильно повезло, по крайней мере, он так тогда считал. Покинуть дом хозяев удалось не сразу. После предыдущих побегов, в этом доме за ним следили очень тщательно. Еще эта леди Ниара, которой вздумалось поработать над его лицом. Ну, куда ему с таким украшением? Проходя по теневой стороне улицы, паренек осторожно провел пальцем по корке крови полоской прикрывающей разрез на щеке. Этой скульпторше захотелось уродца карлика. Она даже не пыталась скрыть это от него. Впрочем, как все они. Так что о побеге сейчас он думал в последнюю очередь. Спрятаться, пересидеть. Это да. Но где? В господском доме было много комнат, да поводок не дает спрятаться даже в подвале.

Все решил случайно подслушанный разговор. Хозяин что-то планировал. Что-то не очень хорошее. Такое, из-за чего в столице могли начаться беспорядки. И вся полиция, стражники и даже тени будут очень заняты. Хозяин предупреждал своих подручных, чтоб они не высовывались в это время на улицу. Но ведь тогда и загонщики не высунутся. Им всем будет не до беглого рабы. А что еще надо для побега?

Утром он воспользовался присмотренным проходом. Через окно в туалете на втором этаже. Под ним была помойка, в которую надо было упасть, но это не важно. Так даже лучше. Еще отец учил, что если надо спрятаться, лучше всего это делать у всех на виду. А если другого выхода нет, то надо чтобы на тебя не только не обращали внимания, но и не хотели смотреть. Он стащил обноски, валяющиеся в подвале. Их оставили слуги, работавшие во дворе. Что может быть неприятнее оборванца-мальчишки, от которого за версту несет помойкой? А еще можно не прятать, а выставить напоказ свежий шов на щеке. Обязательно надо расцарапать корку и дополнительно вымазать тем, что в помойке, лицо. Пусть все думают, что это из-за какой-нибудь драки в трущобах. Лишнее подтверждение его образу попрошайки из трущоб.

Он шел быстро, почти бежал. Таким как он в богатых кварталах делать нечего. Тут был самый опасный участок. Это в первый свой побег и еще во второй он рассчитывал найти помощь взрослых. Даже к полицейским обращался. Но все бестолку. Один стражник даже попытался его отдать загонщикам. Его проверили по документам и отдали обратно. Никто даже слушать не захотел. Так что сейчас план был ясен.