Сыщик моей мечты

– Меня Тамара накормила.

– Чего это ей вздумалось прийти в такую рань? – нахмурилась я, на самом деле ничуть не удивляясь. Вполне могла и вовсе не уходить. К Владану она испытывала самые нежные чувства и готова была на подвиги. Впрочем, я-то ее прекрасно понимала.

Я завтракала, Владан сидел напротив, и я думала, что на краткий миг мои мечты стали явью. Именно так я хотела бы встречать каждое утро.

– Что будем делать? – робко спросила я.

– Работать.

– Если ты о Забелине… Ему не нужно алиби, о чем мы прекрасно знаем. Короче, ну его к черту.

Владан взглянул исподлобья, а я торопливо поднялась, подошла к нему и обняла за плечи.

– Я тебя люблю, – сказала тихо. – Не сердись, что опять пристаю к тебе с этим… Просто мне важно, чтобы ты знал…

Он притянул меня к себе и поцеловал в макушку.

– Дело ведь не в Забелине, – сказал где-то через минуту. – Дело в Юле.

– Ты хочешь найти убийцу?

– Разумеется.

– А как же… киллер?

– И с ним разберусь. Заканчивай завтракать и поехали.

– Куда?

– К одной даме, которая сказала другой даме, что видела друга семьи Борцова в компании Юли в самом неподходящем месте.

– Ты без меня время не терял, – заметила я с обидой.

– Поболтал кое с кем из друзей семьи. Сейчас такое время, когда все дружно ударились в воспоминания. Грех этим не воспользоваться.



Минут через сорок мы тормозили возле многоквартирного дома на Садовой. Двор был огорожен забором. Мы подошли к калитке и собирались звонить, когда с той стороны появилась дама в шляпе с розанами и пекинесом на руках. Собака чем-то походила на свою хозяйку, невысокую, худую, с выражением величайшей настороженности на лице.

– Вам кого? – спросила женщина. Во взгляде ее, обращенном к Владану, читалось любопытство и одновременно беспокойство.

Владан улыбнулся пошире и ответил с доверительной интонацией, которой всегда пользовался, разговаривая с детьми и стариками:

– Мы к Мироновой Кларе Семеновне.

Тетка чуть нахмурилась, взгляд метнулся в сторону, а Марич перешел на шепот:

– От Эммы Станиславовны.

Калитку женщина открывала, бормоча под нос:

– Вы по поводу этой девчонки, дочери Моргуновых?

– А вы – Клара Семеновна? – спросил Владан, улыбка все еще украшала его физиономию.

Когда он хотел, мог улыбаться так, что способен был растопить любое сердце, особенно женское.

– Она самая.

– Эмма Станиславовна вам звонила? – входя во двор, продолжал Владан.

– Само собой. Так и знала, что эта старая дура все разболтает. У меня не будет неприятностей? Я не хочу, чтобы меня таскали в полицию.

– Мы не из полиции, – заверил Владан.

– Ну да. Она говорила. Вы частный детектив. Я думала, так только в кино бывает. Мне нравится сериал про Коломбо.

– Мне тоже. Но он как раз служил в полиции.

– Вы на него совсем не похожи, – разглядывая Марича, заявила тетка.

– Ему повезло, он жил в теплом климате.

– Вам бы как раз в кино сниматься, – сказала она, я с интересом взглянула на Марича и вынуждена была признать: тетка, хоть и зануда, безусловно, права. На экране он бы смотрелся отлично.


Мы продолжали топтаться возле калитки, и конца этому не предвиделось, но мой босс нетерпения не выказал. Он бывал удивительно терпеливым, если требовалось. Зато уж если нет… Тут я вспомнила вчерашнюю сцену с погоней и моим последующим сидением в туалете и невольно вздохнула.

– Мне предлагали, – ответил Марич на замечание о кино. – Но если ты не народный и даже не заслуженный, то платят мало. А у меня большая семья.

– А это кто? – ткнула в меня пальцем Клара.

– Помощница. Хотя, если честно, главная тут она. Аналитический ум и все такое.

– Шутите? – нахмурилась тетка.

– Нет. Сам иногда удивляюсь. Откуда такие способности? Ей бы парням головы морочить, а она преступления раскрывает. И как!

– Эмма-то сказала, вы один такой во всем городе. А Эмма зря не скажет. У нее муж – полковник ФСБ, хоть и в отставке. Поди, знает…

– Не имел чести быть знакомым, но вы, несомненно, правы.

– Я вас в квартиру не поведу, – совсем другим тоном заявила Клара. – Собаке гулять надо. На улице поговорим. Вон там скамейка.

– Скамейка меня вполне устроит, хоть я и не собака, но побыть на свежем воздухе и нам не помешает.

Клара взглянула с сомнением, заподозрив издевку, но ответный взор Марича был чист и светел, так что повода придраться к его словам у нее не нашлось. Под ее предводительством мы прошествовали в глубь двора, сопровождаемые пекинесом, который был отпущен на волю.

Скамейка в деревянной беседке пустовала, там мы и устроились. Пекинес нарезал круги вокруг нас, Владан сказал:

– Слушаю вас очень внимательно.

– Девчонка у них была оторва. Я Моргуновых имею в виду. Мне это очень хорошо известно, потому что у нас дачи рядом. Шляется по поселку в компании парней, собаку дразнит. Однажды родителям надо было срочно уехать, и они попросили меня за ней присмотреть. Я по доброте душевной согласилась. Не опишешь, что мне довелось пережить. Да я поседела за эти три часа, что они отсутствовали! Ужасный ребенок. Уже тогда было ясно: дальше будет еще хуже. А ей на тот момент только одиннадцать исполнилось. – Она поджала губы и нахмурилась, но тут же заявила: – О покойниках плохо не говорят, но если по справедливости… Вы ведь хотите от меня правду услышать?

– Конечно, Клара Семеновна, только правду, какой бы горькой она ни была.

– Я за ней, знаете ли, иногда наблюдала. На даче, по-соседски. Лживое, коварное существо, не любящее собак! Вот она кто. А ведь это показатель. По тому, как люди относятся к животным, очень многое становится ясно. И еще она… была очень до парней охоча. Просто до неприличия. Играют ребята в баскетбол – и она тут как тут. Мне племянника привезли, смотрю, а она уже у нас во дворе с ним болтает. Он мальчик серьезный и уж точно бы приглашать ее не стал. Понятно, что сама явилась. А потом выгнала его из песочницы.

– Сколько ей было лет? – спросила я, Владан взглянул укоризненно, но было поздно.

– Пять. Но что это меняет? – возразила Клара.

– Вы абсолютно правы. Воспитывать детей следует до пяти лет, потом уже перевоспитывают, – воодушевилась я, а Владан сказал:

– Давайте вернемся к недавним событиям. Итак, что вы рассказали Эмме Станиславовне?

– А она вам что рассказала? – нахмурилась Клара.

– По вашим словам, вы видели Юлю в совершенно неподходящей компании.

– Конечно. По-вашему, компания мужика, который ее на тридцать лет старше, для нее подходящая?

– То есть вы видели Юлю в компании взрослого мужчины. И этот мужчина – Геннадий Викторович Борцов?

– Кто ж ее за язык тянул? – прошипела Клара сквозь зубы. – Ничего у нее не держится, надо тут же все разболтать!

Мне хотелось заметить: уж если знаешь такой грех за своей знакомой, отчего бы самой не промолчать? Но делать этого я не стала.

– Вы знакомы с Геннадием Викторовичем? – спросил Владан.

– Еще бы, соседи по даче. Моргуновы, я напротив, потом Борцовы и Эмка, подруга моя. Она меня в этот поселок притащила и со всеми познакомила. «Такие приятные люди», – передразнила она неведомую мне Эмку. – Ничего приятного я в них не нахожу. Мужикам лишь бы от жен сбежать да напиться. Особенно Моргунову. Он с пятницы начинает. В воскресенье жена везет его домой еле живого. А сама дни напролет с книжкой в гамаке лежит. Все читает. Лучше бы за дочерью смотрела, читательница! Борцовы тоже та еще семейка. Генка из себя поэта корчит, стихи нам декламирует. Дай ему волю, уморит стихами-то. Женушка о нем говорит с придыханием: «Благороднейший человек», а то мы этого благороднейшего не знаем. Он чего на ней женился? Книжки свои дурацкие издавать хотел. А кому они нужны? Никому. А она его культурой заведовать пристроила. И вот тебе сразу книжки-коврижки: и должность, и зарплата небось не маленькая. То-то гоголем ходит. Что это вообще за работа такая – культурой руководить? Я понимаю, клубом или театром. А это что? Будь моя воля, всех этих поэтов да читателей отправила бы ямы копать.

– Зачем нам ямы? – буркнула я.

– Затем. Жена Борцова – баба железная. Несладко Генке приходится, и поделом. Он лет шесть назад зазнобу себе завел. Молодую. Тоже стихи писала. Ну и дописались, Катька Борцова их в одной постельке застукала. Этому кобелю сразу по морде, и правильно. Катька с мужем из-за него развелась, родную дочь на папашу оставила, чтобы только Генкины стихи под луной слушать. А этот стервец лыжи к другой навострил! Хотя мужика понять, конечно, можно, Катька старше его на восемь лет и смолоду красотой не блистала, а сейчас – точно паровоз, пять тонн весом. Это ж как ее любить надо, чтоб с такой в одну постель!

– Вы хотите сказать, у Борцова несколько лет назад был роман, о котором узнала жена?

– Конечно, хочу! Да об этом все знали. Девку сразу с работы поперли, Борцова в городе вес имеет, и даже о-го-го какой. Ну и Генке намекнули, мол, ищи, голубь, себе другую работу, если с женой не ужился. Он, конечно, «Прости, дорогая», девку с ее стихами по боку. Той пришлось из города убраться, уж очень она Катьку раздражала. А благоверного Борцова простила, конечно. Как не простить, когда столько времени и сил на него потратила? Да и кто еще на нее позарится? Простить простила, но с Генки теперь глаз не спускает. Если мужик ходок, он просто так не успокоится, вот Катька и боится, что все равно нашкодит при случае, точно кот по весне.

Заподозрив, что до главного в повествовании мы так и не доберемся, я выразительно посмотрела на Владана. Он сидел с отсутствующим видом, не собираясь торопить разговорчивую тетку. Может, это стоит сделать мне? Однако по здравом размышлении я решила повременить. Одна надежда, что когда-нибудь болтовня и ей надоест.

– В общем, Генка – тот еще кобель, – с воодушевлением продолжила Клара. – А Юлька на парней всегда была падкой, можно сказать, с пеленок. Видно, был кто-то в роду из этих самых женщин… сами знаете каких.

– Вы что хотите этим сказать? – не удержалась я.

– То и хочу. Подумалось мне, когда я их увидела: совсем Генка чокнулся и стыд потерял! А соплячка и вовсе безголовая. Мамаша ее книжку читала, «Лолита» называется. Генка ей присоветовал, почитай да почитай. Потом сама же мне про книжку эту рассказывала, а там такие пакости: мужик с девчонкой сожительствовал, с этой Лолитой. Школьница девчонка-то. И нет бы, дуре, у которой своя дочка ее возраста, подумать: с какой такой стати наш поэт ей эту гнусную книжку присоветовал? Нормальный человек стал бы это делать? Нет. Я бы все книжки пакостные сожгла, а тех, кто их сочинял, в тюрьму бы сажала. Напишут черт-те что, а какой-нибудь дурак начитается их творений да и начнет безобразничать.

– Где вы их видели? – вдруг произнес Владан, должно быть, и его терпение лопнуло.