Таинственный язык мёда
Часть 56 из 59 Информация о книге
Сладость разливалась у нее во рту, и все вокруг обретало новый смысл. Цвета становились ярче, аромат цветов насыщеннее, пение пчел и ручья проникновеннее. И она поняла, что это – счастье. То самое счастье, заполнившее пустоту, которая царила в ее душе все то время, что она жила вдали от Аббадульке. Чувство радости разлилось у нее внутри, добравшись до каждой клеточки ее тела, и делая все, что является ее взору, волшебным. Когда Анжелика обернулась к девочке, та поймала ее взгляд. Они безмолвно переглянулись. Анне, в отличие от Анжелики, не пришлось искать дерево. Анжелика уже обучила ее всему, что знала. И они больше никогда не расстанутся, Анна всегда будет рядом с ней. – Идем, радость моя, пора возвращаться домой. Но девочка убежала прочь, следом за ней вприпрыжку помчался Лоренцо. Анжелика взглянула на них и улыбнулась. Затем она подняла глаза и увидела его. Никола стоял с группой туристов, которые наблюдали за происходящим. Все они были поражены и ошеломлены тем зрелищем, что подарила им природа. И даже когда они вернутся к своим будням, они будут помнить этот момент. Их жизнь уже не будет такой, как прежде. Он помахал ей рукой, и она помахала в ответ. Анжелика удивилась тому, как затрепетало у нее сердце, как ей захотелось улыбнуться ему, дотронуться до него. Это чувство больше не покидало ее. Напоследок она взглянула на него и зашагала по тропинке, что вела к дому. Двери были открыты, наверняка приехала мама или Мемма, или они обе. Анжелика улыбнулась и направилась на кухню. – Привет, что вы обе тут делаете? – Она подошла к раковине и сполоснула руки, все еще липкие от меда. Затем поставила в буфет глиняный горшочек. Но молчание женщин насторожило ее. Мемма и Мария сидели за кухонным столом, перед ними лежала целая кипа бумаг, фотографий и разных документов. Мама была вся бледная. А Мемма только и делала, что вздыхала. После продолжительной паузы Мария указала дочери на стул. – Сегодня мы начали уборку в комнатах рядом со складом. В шкафу я нашла вот это. – Еще одна коробка? Яя просто обожала всякие коробочки! Мемма кивнула и протянула Анжелике бумаги. – На, возьми. Анжелика не спеша подошла ближе. Взяла в руки фотографию. – Это же я! Мама, помнишь, это ты меня снимала на окончание школы? А это фотография с выпуска в университете. – Она нахмурилась и открыла одно из писем. Пробежав глазами несколько строк, она взглянула на Марию. – Ты рассказывала ей обо мне. Обо всем, что я делала… – Таков был уговор. Маргарита не будет присутствовать в твоей жизни, но при условии, что я ей буду сообщать все новости о тебе. У Анжелики дух перехватило. – Но почему, мама, почему? Мария окинула все вокруг блуждающим взглядом. Она даже открыла рот, чтобы ответить, но промолчала. Медленно перевела взгляд на дочь. – Когда-нибудь, даст Бог, и у тебя будет ребенок, Анжелика. Тогда ты поймешь, что происходит в голове и в сердце матери. – Она поднялась из-за стола. Движения у нее были размеренные и тяжелые. Она дошла до двери и вышла во двор. Мемма подождала немного, затем собрала все бумаги и сложила в коробку. – Возьми, Анжелика! Мария была не права. Но ты сначала прочитай все это, прежде чем осуждать ее, хорошо? Анжелика почти не слушала, что говорит Мемма, слова звучали как в тумане. Она не ответила, схватила коробку и вышла. И лишь дойдя до моря, поняла, насколько рассержена. Она скинула с ног туфли, прошла босиком всю пристань и села на самом краю. Линия горизонта была плавной и волнистой, как и вода, которая ласкала ей ноги. Она в гневе протерла глаза, внутри все кипело. Во рту ощущалась горечь. Она долго просидела так, без единого движения. – Не хочешь поговорить об этом? – Никола сел рядом. Анжелика удивилась. Она не слышала, как он подошел. – Она писала Маргарите и отправляла фотографии. А та взамен делала вид, что умерла. – Объяснять, о ком идет речь, не было необходимости. Пусть за последний год отношения Анжелики и ее матери начали улучшаться, эта рана доставляла ей еще слишком много боли. Голос у нее сорвался, и она разрыдалась. Никола взял у нее из рук коробку. – Здесь вся твоя жизнь после отъезда? Все то, что я пропустил? Анжелика повернулась к нему и медленно произнесла: – Да. Никола смотрел на Анжелику, не сводя глаз, а затем взял в руки письма и принялся их просматривать, время от времени останавливаясь на каком-нибудь месте. – Что смешного? – спустя пару минут спросила она у Николы. – А кто этот наглый и невоспитанный осел, который не отвечал на твои звонки? У Анжелики округлились глаза, и она выхватила у него письмо. – Не может быть, неужели она и это писала? Никола ласково провел рукой по ее лицу. – Видимо, да. – И он продолжил рыться в коробке и отпускать комментарии по поводу фотографий Анжелики: в юности и уже взрослой. – А тебе не говорили, что вообще-то следует улыбаться, когда тебя фотографируют? – А ну отдай сюда! – Нет, думаю, не стоит. И пока Никола комментировал каждое фото и зачитывал отрывки из писем, которые Мария все эти годы отправляла Маргарите, Анжелика начала улыбаться, а потом и рассмеялась, так что ее смех стал звучать в унисон с шумом прибоя и со словами мужа. – Ясно одно, золото мое, твоя мама всегда переживала за тебя. Это и гордость, и любовь, и привязанность. Может быть, она не совсем умела верно сообщить о своих чувствах, но, безусловно, Мария всегда очень тебя любила и продолжает любить. В конце концов, она спокойно могла выбросить эти письма, и ты никогда бы ничего не узнала. Но она рискнула и все тебе передала. Этого ты не можешь не признать. Анжелика молчала, устремив взгляд в сторону горизонта. Никола продолжал доставать письма из коробки, пока его пальцы не нащупали небольшой пакет, перетянутый лентой. Он взял пакет в руки, долго рассматривал его и передал Анжелике. – А это тебе. С тринадцатилетним опозданием. – На его лице не осталось и тени прежней улыбки, и в глазах отражалось волнение. Пальцы Анжелики дрожали, она открывала письма одно за другим и внимательно читала. Все они начинались одинаково: «Любовь моя…» – Если бы я получила их еще тогда, я бы сбежала из дома и вернулась к тебе. Никола вздохнул. – Думаю, Маргарита и твоя мама слишком хорошо тебя знали. Именно поэтому так и не передали тебе эти письма. Они направились к дому, держась за руки. Никола нес под мышкой коробку. – Странно. – Что странно? – Анжелика сжала его ладонь и поднесла к лицу. – В жизни столько всего случается. Могут происходить ужасные события, но потом вдруг раз – и все меняется. И не обязательно в итоге тебя ждут страшные последствия. Зачастую они просто дают тебе еще один шанс, новые возможности. Главное, уметь их распознавать. – И знаешь, они видны, только лишь когда ты готов к ним. Мне это всегда говорила Яя. Ни минутой раньше, ни минутой позже. Это миг, когда ты видишь вспышку, и все вдруг обретает смысл. – Вдруг она остановилась перед мужем. – Ты и правда уехал бы в тот вечер, в праздник урожая? Никола улыбнулся и сжал своими ладонями ее лицо. – А ты сама как думаешь? – Ты же обещал, что прекратишь отвечать вопросом на вопрос! – Правда? Она схватила его за подбородок и чмокнула в губы. – Отвечай, ты бы уехал? Вздох, затем легкий смешок. – Анжелика, я уже давно не позволяю своей жизни утекать сквозь пальцы. И еще я понял: чтобы желаемое сбылось, недостаточно просто хотеть этого всей душой. Ты должен сам работать над этим, стараться, трудиться без устали и ставить высокие цели. – Он ненадолго замолчал и улыбнулся. – Нет. Я бы не уехал. Но ты ведь этого не могла знать, верно? Анжелика рассмеялась и наконец-то поняла, что свой путь она уже нашла. Книга меда Айлантусовый мед (Ailanthus altissima). Имеет невероятно насыщенный аромат мускатного винограда. Это мед стойкости и упорства. Он помогает не падать духом. Обладает умеренно сладким вкусом. Цвет золотисто-желтый. Обычной кристаллизации. Акациевый мед (Robinia). Из белых цветов с запахом ванили и ароматом свежей травы. Если закрыть глаза, кажется, будто видишь целое цветущее поле. Этот мед вызывает улыбки и дарует жизненные силы. У него тонкий и нежный вкус. С мелкими кристаллами. Обладает заживляющим действием: достаточно накапать всего несколько капель на пластырь и приложить к больному месту. Незаменим на кухне: этот легкий, тягучий мед используют и для придания сладости, и для покрытия глазурью.