Таймлесс. Изумрудная книга

— Ты заболела, Гвендолин?

Возникший в дверях мистер Джордж заботливо приобнял меня и повел в здание. Это было уже лучше.

— Наверное, заразилась от Шарлотты. — Ха! Вот именно! У нас обеих одинаково выдуманный грипп. Вот так вот! — У меня сейчас лопнет голова.

— Это действительно очень неблагоприятно, — сказал мистер Джордж.

— Именно это я и пытаюсь ей все время объяснить, — сказал мистер Марли, старательно трусивший позади нас. Его лицо на этот раз было не огненно-красным, а в красно-белых пятнах, как будто он не мог решить, какой цвет лучше подходит для этой ситуации. — Доктор Уайт может сделать ей укол, правильно? Ей нужно продержаться всего пару часов.

— Да, это один из вариантов, — сказал мистер Джордж.

Я неуверенно посмотрела на него сбоку. От него я ожидала немного больше сочувствия и поддержки. Постепенно я начинала чувствовать себя по-настоящему больной, но, скорее, от страха. У меня было такое чувство, что Хранители не будут слишком вежливы со мной, если заметят, что я притворяюсь. Но сейчас было уже поздно, дороги назад не было.

Вместо того чтобы идти в ателье мадам Россини, где я, собственно, должна была нарядиться в платье восемнадцатого века, мистер Джордж отвел меня в Зал Дракона, и мистер Марли, который до сих пор нес мою школьную сумку и возбужденно разговаривал сам с собой, следовал за нами.

Вокруг стола сидели доктор Уайт, Фальк де Вилльер, мистер Уитмен и еще один незнакомый мне мужчина (наверное, министр здравоохранения?). Когда мистер Джордж завел меня в зал, все головы повернулись к двери и уставились на нас. Неприятное чувство во мне усилилось.

— Она говорит, что заболела, — выпалил мистер Марли, промаршировав за нами в зал.

Фальк де Вилльер поднялся.

— Закройте сначала дверь, Марли. А сейчас повторите. Кто заболел?

— Ну, она! — Мистер Марли осуждающе вытянул указательный палец в мою сторону, и я еле-еле удержалась от искушения закатить глаза.

Мистер Джордж отпустил меня, уселся, кряхтя, на свободный стул и промокнул носовым платком пот с лысины.

— Да, Гвендолин плохо себя чувствует.

— Мне очень жаль, — сказала я, старательно кося глазами вниз и направо. Я когда-то прочла, якобы все люди, когда врут, смотрят вверх и налево. — Но я не чувствую себя в состоянии пойти сегодня на этот бал. Я едва держусь на ногах, и мне становится всё хуже.

Для правдоподобия, я оперлась на спинку стула, на котором сидел мистер Джордж. Только тогда я заметила среди присутствующих Гидеона, и мое сердце споткнулось пару раз. Было очень нечестно, что только его вид выбивал меня полностью из колеи, тогда как он непринужденно стоял у окна, засунув руки глубоко в карманы джинсов, и просто улыбался мне. Ну хорошо, это не была нахальная широкая ухмылка, он лишь приподнял уголки губ, но зато улыбались и его глаза, и по какой-то причине у меня внезапно в горле снова возник ком. Я быстро посмотрела в другую сторону и увидела в громадном камине маленького Роберта, сына доктора Уайта, утонувшего в семилетнем возрасте в бассейне. Маленький призрак был сначала очень робким, но со временем он научился мне доверять. Сейчас он восторженно махал мне, но я могла ответить ему только коротким кивком.

— Что это за внезапно и неожиданно возникшая болезнь, позволь поинтересоваться? — Мистер Уитмен насмешливо оглядел меня. — Раньше в школе ты была абсолютно здорова. — Он скрестил руки, прежде чем, опомнившись, решил сменить тактику. Теперь он говорил мягким тоном учителя, которому доверяют, очень бережно и сочувствующе. Я уже знала — этот тон не означает ничего хорошего. — Если ты боишься идти на бал, Гвендолин, мы можем это понять. Может быть, доктор Уайт даст тебе что-нибудь против предстартового волнения?

Фальк кивнул.

— Мы действительно не можем отложить сегодняшнее событие, — сказал он, и мистер Джордж тоже нанес удар мне в спину:

— Мистер Уитмен прав, твое волнение вполне нормально. Каждый бы волновался на твоем месте. Этого не нужно стыдиться.

— И ты же будешь не одна, — добавил Фальк. — Рядом с тобой все время будет Гидеон.

Хоть мне и не хотелось, но я быстро глянула на Гидеона и так же быстро отвела взгляд, как только наши взгляды пересеклись.

Фальк продолжил:

— Ты даже не успеешь оглянуться, как вернешься — и все будет позади.

— Вспомни о своем красивом платье, — попытался завлечь меня предполагаемый министр здравоохранения.

Э-э-э? Он что, думает, что мне десять лет и что я до сих пор играю в куклы?

Остальные одобрительно загудели и ободряюще улыбнулись мне, только доктор Уайт, как всегда, сомкнул брови и смотрел на меня внушающим ужас взглядом. Маленький Роберт наклонил голову, как бы извиняясь за него.

— У меня болит горло, голова и все суставы, — сказала я с максимальной настойчивостью. — Я думаю, что предстартовая лихорадка — это что-то другое. Моя кузина осталась сегодня дома из-за гриппа, и я заразилась от нее — всё очень просто!

— Ей нужно еще раз объяснить, что речь идет о событии исторического значения… — квакнул мистер Марли откуда-то сзади, но мистер Уитмен перебил его.

— Гвендолин, ты помнишь, о чем мы говорили сегодня утром? — спросил он еще более мягким тоном, чем раньше.

Какой разговор он имел в виду? Не будет же он серьезно называть свое брюзжание о моем недостаточном старании в школе разговором. О, похоже, что будет!

— Возможно, все дело в нашем обучении, но я совершенно уверен в том, что Шарлотта на твоем месте знала бы свои обязанности. Она бы никогда не поставила свое самочувствие на пути стоящих задач.

Пф-ф, я не виновата, что они обучали не ту девочку. Я еще крепче уцепилась за спинку стула.

— Поверьте мне, если бы Шарлотта была так больна, как я, она бы тоже не смогла пойти на этот бал.

Всем своим видом мистер Уитмен показывал, что вот-вот потеряет терпение.

— Мне кажется, ты не понимаешь, о чем я говорю.


— Это все бесполезно! — Эти слова произнес доктор Уайт, как всегда, очень резко. — Мы только теряем время. Если девочка действительно больна, вряд ли найдутся разумные аргументы. А если она лишь симулирует… — Он отодвинул стул, встал и обошел стол, приближаясь ко мне, да так быстро, что маленький Роберт едва поспевал за ним. — Открой рот!

Ну, это было уже слишком! Я возмущенно смотрела на него, но он уже схватил обеими руками мою голову и щупал пальцами горло от уха вниз. Затем он положил ладонь мне на лоб.

Мужество покинуло меня.

— Хм, — произнес он, и его лицо стало еще мрачнее. — Опухшие лимфоузлы, повышенная температура, — все это действительно выглядит не слишком хорошо. Открой, пожалуйста, рот, Гвендолин.

Ошарашенная, я выполнила его приказ. Опухшие лимфоузлы? Повышенная температура? Я что, от испуга действительно заболела?

— Как я и думал. — Доктор Уайт достал деревянную палочку из нагрудного кармана и прижал вниз мой язык. — Горло покраснело, миндалины воспалены… Неудивительно, что у тебя болит горло. Глотать должно быть ужасно больно.

— Бедненькая, — сказал сочувственно Роберт. — Теперь тебе придется пить этот отвратительный сироп от кашля, — он скривил лицо.

— Тебя морозит? — спросил доктор Уайт.

Я неуверенно кивнула. Какого черта он это делает? Почему он помогает мне? Именно доктор Уайт, который постоянно вел себя так, как будто я только и дожидаюсь момента, чтобы украсть хронограф!

— Я так и думал. Температура будет еще повышаться. — Доктор Уайт повернулся к остальным. — Ну-с. Выглядит как вирусная инфекция.

У присутствующих вытянулись лица. Я заставила себя не смотреть на Гидеона, даже если мне страшно хотелось увидеть его лицо.

— Ты можешь ей что-нибудь прописать, Джейк? — поинтересовался Фальк де Вилльер.

— Самое большее — жаропонижающее. Но ничего, что бы могло быстро поставить ее на ноги. Ей нужен постельный режим. — Доктор Уайт мрачно посмотрел на меня. — Если повезет, это окажется однодневная лихорадка, которая сейчас свирепствует. Но вполне может продлиться и несколько дней…

— Но мы все равно можем ее… — начал мистер Уитмен.

— Нет, не можем, — перебил его доктор Уайт недружелюбно. Я старалась изо всех сил не таращиться на него, как на восьмое чудо света. — Даже не говоря о том, что не станет же Гидеон везти ее на бал в инвалидной коляске, было бы совершенно безответственно и, кроме того, нарушением Золотых правил, отправлять ее в восемнадцатый век с острой вирусной инфекцией.

— Это, между прочим, правда, — сказал неизвестный, которого я считала министром здравоохранения. — Нельзя предсказать, как среагирует иммунная система людей того времени на современный вирус. Это может иметь разрушительные последствия.

— Как тогда у индейцев майя, — пробормотал мистер Джордж.

Фальк издал глубокий стон.

— Ну что ж, таким образом решение принято. Гидеон и Гвендолин сегодня не пойдут на бал. Вместо этого мы могли бы провести операцию «Опал». Марли, сообщите, пожалуйста, остальным об изменении плана.

— Слушаюсь, сэр. — Мистер Марли, явно подавленный, направился к двери. Брошенный на меня взгляд был воплощением укора.

Но мне было все равно. Самое главное — мне удалось добиться отсрочки. Я все еще не могла поверить в удачу.

Сейчас я рискнула искоса посмотреть на Гидеона. В отличие от других, он, похоже, не расстроился из-за переноса нашего мероприятия, он даже улыбался мне. Догадывался ли он, что я притворялась? Или он просто радовался, что сегодня не придется надевать неудобную одежду? Так или иначе я устояла перед искушением улыбнуться ему в ответ и перевела взгляд на доктора Уайта, стоявшего рядом с министром здравоохранения. Как бы я хотела поговорить с ним с глазу на глаз! Но врач выглядел так, будто уже забыл обо мне, полностью погрузившись в разговор.

— Идем, Гвендолин, — услышала я сочувствующий голос. Мистер Джордж. — Мы быстро отведем тебя на элапсацию, а потом ты сможешь пойти домой.

Я кивнула. Это и было заданием всего дня.





~~~




Путешествие с помощью хронографа может длиться от 120 секунд до 240 минут; для Опала, Аквамарина, Цитрина, Нефрита и Рубина минимальная длительность составляет 121 секунду, максимальная — 239 минут. Чтобы предупредить бесконтрольные прыжки во времени, носители гена должны ежедневно элапсировать в течение 180 минут. При меньшей длительности в течение 24 часов могут произойти неконтролируемые прыжки во времени (см. Протоколы прыжков во времени, 6 января 1902 года, 17 февраля 1902 года — Тимоти де Вилльер).

Согласно эмпирическим исследованиями графа Сен-Жермена в 1720–1738 гг. носитель гена может элапсировать при помощи хронографа ежедневно до пяти с половиной часов, т. е. 330 минут.

При превышении этого времени появляются головные боли, головокружение, слабость, а также сильные нарушения восприятия окружающего и способности координироваться. Это подтвердили браться де Вилльер, проведя на себе три аналогично выполненных испытания.

Хроники Хранителей. Том 3, глава 1 «Мистерии хронографа».





Глава шестая




Так комфортабельно, как сегодня, я еще никогда не элапсировала. Мне дали с собой корзинку с пледами, термосом с горячим чаем, печеньем (а как же!) и фруктами, порезанными на кусочки и сложенными в коробку для завтраков. У меня даже почти появились угрызения совести, когда я удобно устроилась на зеленом диване. Я коротко подумала о том, стоит ли достать из тайника ключ и отправиться наверх, но что это могло принести, кроме дополнительных сложностей и риска быть разоблаченной? Я была где-то в 1953 году, насчет точной даты я не спрашивала, поскольку мне нужно было играть апатию больной гриппом.