Тайна Пандоры

Пандора сидела за столиком в трактире, ее не покидало чувство одиночества и обреченности. На столе накрыта нехитрая снедь, вкусные запахи долетают до носа, ложка лениво ковыряется в тарелке, но аппетита совсем нет. Вокруг тихий говор постояльцев, смех выпивох, обычные звуки таверны.

Крэг-хан увел ее из каравана, едва они остановились, даже попрощаться с купцом не соизволил. На постоялом дворе он снял комнату с двумя кроватями, купил девушке ужин и строго-настрого наказал никуда не уходить.

— Я доберусь до Пирея, куплю лошадей, — прокаркал варвар, — Завтра продолжим путь верхом. Скоро вернусь!

И вот девушка осталась одна, но даже тени былой уверенности не сохранилось. Радужная жизнь, что представлялась, пока она жила за стенами усадьбы Эсхина, оказалась на поверку совсем другой. Разбойники, головорезы, да и просто дикие звери только и ждали, пока одинокая девушка появится в их поле зрения.

Пандора опустила глаза, стараясь не привлекать внимания. Через силу запихала в себя остатки трапезы. Ей хотелось пить, но смелости подойти к стойке не хватило. Казалось, вокруг если и не враги, то точно недоброжелатели.

Девушка седьмым чувством ощутила на себе чей-то пристальный взгляд. Пандора подняла голову, сердце забилось радостней, страх и настороженность отступили, улыбка помимо желания заиграла на губах — у входа в трактир стоял Хилон, глядя на нее теплым взглядом. Пандора призывно махнула рукой.

Хилон облегченно вздохнул, входя на постоялый двор. Путешествие утомило больше, чем он предполагал. Все неровности дороги отстучали чечетку по его пятой точке, а беспрерывный скрип колес едва не свел монаха с ума.

Дверь приоткрылась, пропуская его внутрь, Хилон шагнул и застыл на месте, увидев Пандору. Он глядел на нее, как в первый раз, заново поражаясь красоте.

Она сидела скромно потупившись, взгляд блуждал по полупустой тарелке. Водопад темных волос укрыл шею и плечи, тонкие брови насуплены, нос смешно морщится, пухлые губы сжаты, лицо грустное. Держится ровно, стройное тело напряжено, тонкие руки двигаются, как деревянные.

Напугана, смущена. Но так она показалась монаху даже более женственной, захотелось подойти, утешить, защитить от всех страхов и тревог мира. Определенно, если девушка и не Афродита, то либо ее сестра, либо дочь!

Сзади раздался возмущенный оклик, в спину прилетел ощутимый тычок, Хилон очнулся и, наконец, соизволил освободить проход.

Он от природы был общительным, стеснительность или робость никогда не входили в число присущих ему недостатков. Но сейчас, перед лицом такой красоты, Хилон опешил. Как он подойдет, какие слова окажутся по вкусу богине?

Пандора подняла взор, ее взгляд встретился с взглядом монаха. Девушка явно обрадовалась, взмахнула рукой.

Хилон улыбнулся. Такая возможность выпадает раз в жизни, а может, и еще реже! Он будет самым большим глупцом, если упустит свой шанс.

Монах подошел, приветствие само слетело с языка, дружелюбная улыбка тронула губы, тело склонилось в почтительном поклоне. Девушка ответила, завязался разговор, и Хилон возликовал.

Если внешностью девушка походила на Афродиту, то разумом не уступала самой Гере! Монах ощутил, будто нашел недостающую часть себя, вторую половину. Общие интересы, схожие взгляды, неумолкающая ни на минуту беседа, где Хилон черпал для себя все новые, удивительные грани ее характера. Мысли Пандоры восхищали, монах не мог отделаться от чувства, что ни с кем ему не было так интересно за последние… долгие годы жизни.

Определенно, в эту девушку можно влюбиться! Что он, похоже, не преминул сделать.

Две лошади галопом влетели на постоялый двор. Крэг-хан выбрался из седла, поводья послушно легли в ладонь. Второй скакун, без наездника, выглядел посвежее. Ничего, за ночь отдохнут, восстановят силы, а завтра сильно спешить не придется.

Варвар провел лошадей на конюшню, сунул служке монету. Глаза округлились, когда тот увидел размер своей платы. Сонливость тут же слетела с паренька, он мигом развил бурную деятельность. Убедившись, что лошадям обеспечен безукоризненный уход, Крэг-хан направился в общую залу.

Скинув плащ, варвар протиснулся в дверь. Гремела музыка, постояльцы веселились во всю, никто не обернулся, не заметил нового гостя. А Крэг-хан еле устоял на ногах, сердце дало сбой, на невообразимо долгий миг замерло, прежде чем стучать дальше.

Пандора танцевала, весело прыгая в такт музыке. Напротив выплясывал монах, проклятый Хилон.

Рука мужчины обнимала тонкий стан девушки, лежала чуть ниже узкой талии. Ладони Пандоры покоились на плечах Хилона, ее лицо раскраснелось, радостная улыбка не сходила с губ. Веселый ритм музыки подхватил счастливую пару, они унеслись, вращаясь, в дальний конец зала.

Крэг-хан чуть сместился, темная ниша приняла в свои объятия, занавеска скрыла от глаз. Кулаки сжались, в груди горел пожар, он наблюдал.

Танец закончился, мужчина усадил Пандору за столик. Он держал ее за руку, а девушка и не подумала отстраниться. Завязался разговор, она жадно ловила слова собеседника, смеялась шуткам. Мужчина, в свою очередь, внимательно слушал речь Пандоры, а потом, внезапным порывом, губы поцеловали ладонь девушки. Ее щеки зарделись, глаза наполнились нежностью, она быстро чмокнула Хилона в щеку.

Голова варвара пошла кругом. Его женщина поцеловала другого! Не в силах больше выносить этого зрелища, он вихрем вылетел на улицу.

Моросил дождь, холодные капли приятно освежали. Закипающая ярость варвара едва не вырвалась наружу, лишь неимоверным усилием воли удалось удержать себя в руках.

Больше всего Крэг-хан сейчас хотел ворваться в трактир, в ярости перевернуть столы, выпустить кишки наглому монаху, чтобы изменница ужаснулась и признала вину. А потом — убить и ее! Потому что такая женщина недостойна жить.

Почему недостойна — варвар объяснить затруднялся. Его никогда не воротило прочь от ночных бабочек, припортовых девок, торговавших своим телом. Да что там, он и сам к ним, бывало, хаживал. С улыбкой смотрел на жен, что гуляют на стороне, пока муж в отъезде. Но здесь, теперь… Когда дело коснулось его лично… Крэг-хан не мог вынести предательства.

Но кинуться внутрь означало вновь поддаться своему животному гневу.

Во-первых, этим он показал бы, что Пандора ему небезразлична, что он сходит с ума. Такого гордость варвара допустить не могла. Мужчина должен идти один, с высоко поднятой головой, к своей неведомой цели. А пресмыкаться и бегать за юбками — удел глупцов, либо юнцов.

Во-вторых, противно идти на поводу ярости. Впервые за много лет варвар сумел победить внутреннюю злобу, пусть и благодаря Пандоре. Сдаться сейчас — значит проиграть вдвойне.

А в-третьих… Дождь омывал лицо, а перед глазами до сих пор виделось счастливое лицо девушки, когда она танцевала, когда смотрела на монаха. Ее непринужденный смех, неприкрытая радость, тепло во взгляде… Смог бы Крэг-хан так осчастливить ее? Достоин ли он Пандоры? Сердце варвара сжалось от этих мыслей.

Он принял решение.

Мальчик-слуга в изумлении отпрянул, когда варвар вбежал на конюшню. Быстро снарядив только-только обихоженную лошадь, Крэг-хан запрыгнул в седло, пятки ударили по бокам, скакун вылетел на дорогу и помчался прочь.

Пандора забыла о времени, давно ей не было так хорошо и интересно. Беседа с Хилоном приносила неслыханное удовольствие. Мужчина слушал с неподдельным интересом, вникал в слова. Впервые за долгое время Пандора нашла того, кто принимал ее мысли без всяких скидок и условий. Когда же мужчина отвечал, слова казались на редкость мудрыми, полными скрытых значений.

Они танцевали и это так здорово! Пандора веселилась от души, Хилон оказался неплохим танцором, он разбирался в еде и винах, его шутки заставляли смеяться и, что редкость, никого не обижали.

«Где же Крэг-хан? — оглянулась девушка, — Он пропустит все веселье!»


Но уже в следующий момент тень сомнения пробежала по лицу. Понравилось бы варвару тут? Нашел бы он общий язык с Хилоном? Радовался бы шуткам? Пандора закусила губу.

Эй представился Крэг-хан. Могучий, величественный, необузданный. Такой ни перед чем не остановится, будет сражаться за свою мечту до самой смерти. Не преклонит колени, не сдастся. И красивый… Дикой, звериной красотой, будто тигр или лев, изготовившийся к прыжку.

А Хилон? Мысль пришла неожиданно и поразила ее своей простотой. Вот же он, рядом, такой живой, заботливый, непосредственный. В нем тоже ощущается сила, не только внешняя, но и глубинная, внутренняя. Он старше, но все также хорош собой, возраст, казалось, лишь прибавил опыта и разума, ничего не отняв взамен.

Чем больше Пандора смотрела на мужчину, тем больше в ней поднималось нежности, симпатии, чувства горячей признательности.

Словно почуяв сомнения, Хилон внимательно посмотрел на девушку.

— Что-то не так? Может, хочешь отдохнуть?

Ну вот, разве Крэг-хан сказал бы так? От него только и слышно: «Пошли!» да «Стой!». Может, ему и вовсе не интересно, что на душе у подруги?

Пандора улыбнулась кавалеру, вечер продолжался.

Скорей бы пришел Крэг-хан, а потом… Что будет потом Пандора не могла придумать. Она должна уйти в варваром, но не может даже подумать, чтобы оставить Хилона… От этих мыслей разболелась голова.

«Будь что будет!» — решила девушка.

Хилон был обескуражен. Вечер прошел идеально, он наслаждался каждым мгновением проведенным вместе с Пандорой. В какой-то момент на лицо девушки набежало облако сомнений, она, несмотря на все его попытки растормошить, погрузилась в тяжелые раздумья.

«Разве я чем-то обидел? — ломал голову Хилон, — Нет. Тут дело в другом!»

Он пытался разговорить, вернуть прежнее веселое настроение, но все втуне. Девушка помрачнела еще больше, а потом и вовсе ушла в свою комнату, сославшись на усталость. Хилону не оставалось ничего другого, как проводить ее до дверей.

Неужели она любит Крэг-хана? Может, Кохиос прав, и монах совершенно напрасно влез в чужие отношения? От этих мыслей Хилон поморщился, по спине пробежал холодок. Кем бы она не была, какими бы обязательствами не связана, он не отступится! Монах прожил достаточно, чтобы понять, что за любовь приходится биться, во всех смыслах этого слова.

В памяти всплыли слова торговца, услышанные недавно в Коринфе: «Кто знает, может совсем скоро ты встретишь ту, кому захочешь сделать достойный подарок?»

«Как в воду глядел! — подумал Хилон, улыбнувшись, — Но где теперь тот торговец со своими побрякушками?»

Крэг-хан скакал всю ночь. То подгонял коня в галоп, то позволял пойти рысью. Лунного света едва хватало, чтобы различать дорогу, но мысли варвара настолько смешались, что он не мог думать об опасностях ночного путешествия. Главное — как можно быстрее увеличить расстояние между собой и Пандорой, словно это могло защитить душу от тягучей, разрывающей боли.

Перед самым рассветом остановился возле ручья, небольшой отдых необходим и животному, и наезднику. Он прошелся пешком, ведя коня под уздцы. На вершине невысокого холмика позволил себе обернуться.

Брови варвара грозно нахмурились, с языка сорвалось проклятие. Рука до боли сжала рукоять ножа, а сердце защемило вдесятеро сильнее, чем раньше. Крэг-хан вспорхнул в седло и погнал коня назад, выжимая из скакуна остатки сил. Потому что на горизонте, на месте, где должен находиться постоялый двор, в ночной темноте даже с такого расстояния хорошо виднелось зарево пожара.

Крэг-хан не обманывал себя. Это не отблеск костра и не причудливая игра света. Именно пожар, а значит горит трактир. А значит — поджог. А значит — нападение. Сердце болезненно сжалось, но он отогнал слабость. Сейчас понадобится сила, пригодится ярость, поможет даже злость. Пятки варвара застучали по бокам лошади.

Хилон пробудился, заслышав лязг оружия. Он вскочил, показалось, что зрение изменяет — пламя вырывалось из окон постоялого двора, люди разбегались, служки пытались вывести лошадей из конюшен. Темные тени мелькали на фоне огня, слышались крики ярости и боли, стоял гул, звон, тарарам. Царил полнейший хаос.

Он кинулся к телегам — Кохиос лихорадочно запрягал, чтобы отвести драгоценный груз подальше.

— Что случилось? — заорал Хилон, — Это что, набег?

— Хуже! — отмахнулся купец, — Это хуже варваров, хуже персов! Разбойники! Я же предупреждал! Может, те самые каннибалы!?

Хилон грозно нахмурился, шагнув к трактиру. Кохиос схватил за руку, попытался вразумить.

— Стой! Не ходи! Не полезем, и нас не тронут! Сам видишь — трактирщик воспротивился, и вот что вышло! — купец смотрел на монаха почти умоляюще, — К тому же ты безоружен!

Хилон остановился в сомнении. Вдруг его как молния ударила.

— Пандора! — воскликнул монах, позабыв обо всем.

Не обращая внимания ни на что, он кинулся к постоялому двору.

Навстречу выбежал полуголый мужик, в одной руке — меч, в другой — факел, на лице тупая радость и безумие.

Монах легко ушел от неловкого удара, руки ухватили голову противника, резкое усилие, хруст — безжизненное тело валится у ног.

— Хилон! — крик поневоле заставил обернуться.

Кохиос взобрался на задок телеги, его рука бросила что-то тяжелое. Глаза монаха уловили блеск стали, ладонь привычно ухватила рукоять. Отсалютовав купцу мечом, Хилон бросился дальше.

Он подбежал к главному входу, но пламя не позволяло попасть внутрь. Заслышал стук копыт и крики — большой отряд конницы скакал прочь, на привязи остались лишь несколько скакунов.

Бросился к окнам, встретились двое вооруженных, одежда в крови, на лицах — безумие. У одного в руке — факел и промасленная ветошь.

— Вы что творите, скоты! — взревел Хилон.

Мечник осклабился, взявшись за оружие. Хилон убил его походя, проткнул горло, пока тот замахивался. Второй бросил факел и подступил, размахивая клинком. Ему хватило двух ударов — по руке и по шее. Убивать подонков оказалось легко — их мастерство оставляло желать лучшего.

Хилон побежал вдоль окон, заглядывая в зал трактира. Везде видел одно и тоже — огонь, тела, кровь, полнейший разгром. Труп трактирщика возле самого входа.