Тайна подземного хранилища
Часть 27 из 44 Информация о книге
Убрав её под кровать, Вэн снял слуховые аппараты, привычно положил их на прикроватный столик и поставил рядом пресс-папье мистера Фэлборга. Переодевшись в пижаму, он выключил ночник и устроился в мягких и тихих объятиях постели. Но голова не спешила отключаться. Вэн прокручивал начало приключений этой ночью, как он шагнул из окна в летающие сани и понёсся по ночному городу. Он улыбнулся и пошевелил под одеялом пальцами ног. Стержень так много говорил о том, как опасны желания и их силы, но он ни разу не упомянул, какими они могут быть чудесными. Может, Коллекционеры не хотели, чтобы кто-то ещё об этом знал? Может, это был ещё один удивительный и прекрасный секрет, который они ото всех скрывали? Но Вэн его узнал. Он устроился поудобнее и закрыл глаза. Ему снилось, как он летит по лесу, за его спиной развевается длинный чёрный плащ, по деревьям скачут серебристые существа, и он несётся над холмами и реками навстречу миру, где всё, о чём он только пожелает, может исполниться. 18 Пицца «Хот-дог и всякая всячина» Вэн шёл за мамой по улице, ведущей к оперному театру. Стоял ясный солнечный день, по дорогам тянулись нескончаемые потоки машин, на тротуарах толкались пешеходы, но Вэн был так поглощён воспоминаниями о прошлой ночи, что не замечал ничего вокруг. Короткий четырёхчасовой сон тоже не способствовал внимательности. Он не заметил игральную кость с двадцатью гранями перед чёрным входом в театр и браслет из фиолетовых бусинок со сломанной застёжкой, что блестел на ковре в одном из коридоров. Он продолжал витать в облаках, даже когда мама свернула налево, а не направо, и они пошли в противоположную сторону от репетиционного зала мимо всё более просторных кабинетов, и лишь громкий мамин возглас привёл его в чувство. – Здравствуй, Питер! Как у тебя дела? Они стояли на пороге кабинета мистера Грея. Внутри на одном из элегантных кожаных диванов лежал и хмурился на экран игровой приставки Питер Грей. Он посмотрел на них своими холодными, как бассейны, глазами и пробормотал что-то невнятное, то ли «популярно», то ли «фатально», но, скорее всего, он сказал: «Нормально». – Мы с Чарльзом подумали, раз вы всё равно сидите здесь во время репетиций, почему бы вам не проводить время вместе! – Мама подтолкнула Вэна в комнату. – Веселитесь! И она стремительно удалилась. Питер не пошевелился. Вэн уронил свой рюкзак на дорогой на вид ковёр. – Я взял с собой комиксы, – начал он. – Так что, если ты хочешь играть в свою игру, я могу… Но Питер поднялся и так быстро подошёл к Вэну, что тот невольно сделал шаг назад. – Пошли со мной, – тихо бросил Питер и секундой позже исчез за дверью. Вэн пошёл за ним. Ему пришла в голову мысль, что он только и делает, что за кем-то следует. За мамой. За Галькой и Барнавельтом. За Питером. Но он даже не мог спросить Питера, куда они идут. Он не видел его лица, и Питер всегда говорил с ним, стиснув зубы, поэтому понять его было тяжело, даже когда они стояли лицом к лицу. Поэтому он просто старался не отставать и всё сильнее чувствовал себя собачкой, с которой никто не хочет гулять. Питер провёл его вниз по двум лестничным пролётам, по заднему коридору и через металлическую дверь на улицу. Их затопил шум. Гремели проезжающие мимо мусоровозы. Ревели автомобильные двигатели. Визжали клаксоны. – Погоди! – наконец подал голос Вэн. – Мне нельзя… Отлично, теперь он оправдывается, как маленький. Ведёт себя совсем не так, как полагается двойному агенту с важным заданием. Как полагается Супер-Вэну. – Я обещал не выходить из театра. Питер на ходу дёрнул плечом. – Ту… все… ква… – Что? – закричал Вэн. Питер остановился и повернулся лицом к Вэну. – ТУТ идти ВСЕГО один КВАРТАЛ, – произнёс он намеренно громко и медленно, из-за чего каждое слово звучало как оскорбление. Развернувшись, он зашагал так быстро, что Вэн за ним не успевал. Они свернули за угол и прошли мимо площади с рядами брызжущих фонтанов. Вокруг них прогуливались люди, попивая что-то из бумажных стаканов, говоря по телефону и фотографируясь. Вэн хотел остановиться и посмотреть: вдруг кто-то из них бросит в воду монетку и вдруг где-то рядом наблюдают, затаившись в ожидании своего часа, фигуры в чёрных пальто. Но Питер уже толкнул стеклянную дверь, над которой висела вывеска: «Пицца Паваротти! Каждый кусок – триумф!» Вэн зашёл следом за ним внутрь. Пиццерия занимала длинную и узкую комнату. От одного её конца до другого тянулись стеклянные витрины, внутри которых подсвеченные тёплыми жёлтыми лампами лежали пиццы. Рядом с каждой была табличка, как у картин в музеях. Здесь была пицца «Хот-дог и всякая всячина», пицца «Лазанья по-домашнему», пицца «Острое куриное карри», пицца «Арахисовое масло и джем с соусом из суфле». Вэн наклонился ближе, и целая феерия незнакомых и восхитительных запахов хлынула ему через нос прямо в желудок. – Я БОЛЬШЕ всего ЛЮБЛЮ пиццу с МАКАРОНАМИ с СЫРОМ, – всё так же нарочито медленно и громко сказал Питер. – Но они ВСЕ ВКУСНЫЕ. Кроме ЯЙЦА ПО-ШОТЛАНДСКИ. – Буду иметь в виду, – отозвался Вэн. – Ты ЧТО БУДЕШЬ? – О! – Вэн похлопал по карманам. – У меня нет с собой денег. – У меня есть. – Питер кивнул на витрины. – Просто ВЫБЕРИ. – Ну… макароны с сыром звучит ничего. Питер заказал два куска. Мужчина за прилавком передал им две бумажные тарелки с пиццей, и Питер направился к небольшому столику в углу. – Я же ГОВОРИ-И-ИЛ, – протянул он после того, как они оба откусили. – Это ВКУ-У-УСНО. Вэн кивнул, пережёвывая. Затем он глубоко вдохнул. Супер-Вэн не стал бы молчать. Он бы вёл себя спокойно и храбро. – Тебе необязательно так разговаривать. Питер нахмурился. – Как «так»? – Громко и медленно. Я тебя понимаю. – О, – кажется, Питер… смутился? Он провёл рукой по волосам. – Я просто думал… у тебя же… – Это тяжелее, когда в комнате шумно или когда я на улице, – объяснил Вэн. – Но если я стою рядом и вижу лицо человека, который со мной разговаривает, и вокруг не так много других звуков, то обычно я хорошо всё понимаю. – О, – повторил Питер. – Извини. Они недолго помолчали. – Ты прав, – сказал Вэн. – Эта пицца очень вкусная. Какое-то время они ели молча. Затем Питер опустил свой кусок и сказал уже нормальным голосом: – Мой папа и твоя мама обедали вместе три раза за прошлую неделю. – Что? – спросил Вэн. – Мой ПАПА и ТВОЯ… – Я тебя слышал. Что ты хочешь сказать? – Я хочу сказать, что они вместе обедали. В ресторане. Три раза. Вдвоём. – Питер нетерпеливо уставился на Вэна. – Типа как на свидании. Вэн, до этого момента представлявший маму и мистера Грея сидящими в одиночестве за столом в школьной столовой, внезапно вообразил совершенно иную картину. Теперь на столе была скатерть. Свечи. Маленькие вазы с цветами. Его мама и мистер Грей сидели, наклонившись друг к другу, смеялись, чокались бокалами и делали все остальные вещи, обычные, по мнению Вэна, для свиданий. – Откуда ты знаешь? – спросил он. – Я видел его календарь. – Но… когда? Я постоянно с… – В субботу, – перебил его Питер. – Когда тебя с ней не было. И ещё дважды на неделе до этого, когда ты был в костюмерной, или в реквизиторской, или где-то ещё. Суть в том, что они обедали вместе. Три раза. – Питер раздражённо пожал плечами. – Думаешь, почему твоя мама сегодня пришла так рано на репетицию? Чем, по-твоему, они прямо сейчас занимаются? Вэн проглотил кусок пиццы, который вдруг стал на вкус как пенопласт. – Они, наверное, просто говорят о работе. Мы, может, уедем в Англию, поэтому… Питер опять не дал ему договорить. – Сегодня папа сказал мне, чтобы я привыкал к твоей компании. Они хотят, чтобы мы подружились. – Глаза Питера стали ещё холоднее. – Ты же понимаешь зачем, да? Если они продолжат встречаться, они, скорее всего, поженятся. И тогда мы станем… Следующие слова сорвались с языка Вэна, как кусок не до конца пережёванной пищи: – Сводными братьями. Оба мальчика притихли. Вэн не знал, о чём думал Питер, но его разум перескакивал с одной жуткой перспективы на другую. Общая комната с Питером. Все завтраки, обеды и ужины за одним столом с высокомерным Питером и нудным мистером Греем. Конец путешествиям вдвоём с мамой, прогулкам по новым городам, чтобы изучить окрестности и найти лучшее мороженое в районе. Никаких больше «только я и мама».