Тайная жизнь писателей
Часть 4 из 29 Информация о книге
– Я пришел к вам, месье Фаулз. Я снял со спины рюкзак и полез в него за рукописью «Застенчивых вершин». – Меня зовут Рафаэль Батай. Я написал роман. Мне бы хотелось, чтобы вы его прочли и высказали свое мнение. – Плевать мне на твой роман. Ты не имеешь права здесь появляться и меня донимать. – Я слишком вас уважаю, чтобы донимать. – Тем не менее ты это делаешь. Если бы уважал, то уважал бы и мое право на приватность. Присоединившийся к Фаулзу на веранде красивый пес – золотистый ретривер светлой масти – принялся меня облаивать. – Почему ты не остановился, когда я начал стрелять? – Я знал, что вы меня не убьете. – С чего ты это взял? – Вы же написали «Лорелею Стрендж» и «Сраженных молнией». Ослепленный солнцем, я услышал, как он усмехается. – Если ты воображаешь, что писатели обладают теми моральными свойствами, которыми наделяют своих героев, то ты очень наивен, если не попросту глуп. – Послушайте, мне просто нужны ваши советы. Я хочу писать лучше. – Советы? Ни один совет еще не сделал ни одного писателя лучше! Будь у тебя голова на плечах, ты сам бы давно об этом догадался. – Никогда не вредно уделить немного внимания другому. – Никто не может научить тебя писать. Этому приходится учиться самому. Фаулз в легкой задумчивости опустил ствол и погладил свою собаку. – В общем, ты явился за советом и уже его получил. А теперь убирайся. – Можно оставить вам рукопись? – спросил я, все же доставая пачку страниц из рюкзака. – Нет, я не стану это читать. Даже не думай. – Как же с вами непросто! – Ладно, еще один совет: займись чем-нибудь другим, забудь про писательство. – То же самое мне все время твердят родители. – Вот видишь, они умнее тебя. 3 От внезапного порыва ветра камень, на котором я переминался, захлестнуло волной. Спасаясь от воды, я перепрыгнул на другой камень и оказался еще ближе к писателю. Тот снова вскинул свое ружье – двуствольный охотничий «ремингтон вингмастер», такие можно увидеть в старых кинофильмах. – Как тебя зовут? – спросил он, когда волна схлынула. – Рафаэль, Рафаэль Батай. – Сколько тебе лет? – Двадцать четыре года. – Давно мараешь бумагу? – Всю жизнь. Меня ничего не интересует, только это. И, воспользовавшись тем, что завладел его вниманием, я выдал монолог: объяснил, что с самого детства чтение и сочинительство для меня – спасательные круги, избавление от посредственности и абсурдности мира, что я выстроил себе из книг внутреннюю цитадель… – Ты долго еще будешь утомлять меня своими клише? – не выдержал он. – Это не клише! – возмутился я и, оскорбленный, запихал свою рукопись обратно в рюкзак. – Мне бы твои годы! Я бы точно мечтал не о писательстве, а о чем-нибудь другом. – Почему? – Потому что писательское существование – наименее гламурное из всех, что только можно себе представить, – сказал Фаулз со вздохом. – Ты хочешь вести жизнь зомби – одинокую, в отрыве от людей? Хочешь проводить целые дни в пижаме, портить глаза перед экраном, давиться холодной пиццей, беседовать с вымышленными персонажами, постепенно сводящими тебя с ума? Ночи напролет истекать кровавым потом, корпя над фразой, которую три четверти твоих паршивых читателей даже не заметят? Вот что значит быть писателем. – Вообще-то не только это… Но Фаулз уже меня не слышал, его понесло: – Хуже всего то, что ты становишься невольником этого дерьмового существования, потому что пребываешь в иллюзии, что ручка и клавиатура превращают тебя в демиурга, мастера подправлять реальность. – Вам хорошо так говорить, вы всего добились. – Чего я добился? – У вас миллионы читателей, слава, деньги, литературные премии, девушки занимают очередь, чтобы лечь в вашу постель… – Знаешь, если ты пишешь ради денег и девок, то лучше найди себе другое занятие. – Вы понимаете, что я имею в виду. – Не понимаю. Не знаю даже, зачем я с тобой болтаю. – Я оставлю вам рукопись. Не обращая внимания на его недовольство, я забросил рюкзак к нему на помост. От неожиданности писатель шарахнулся в сторону, поскользнулся, шлепнулся на камни, вскрикнул, попытался подняться. – Вот чертовщина! Ногу подвернул! – Простите. Сейчас я вам помогу. – Лучше не подходи! Хочешь помочь – держись подальше. Глаза бы мои тебя не видели! Он подобрал ружье и прижал к плечу приклад. Я не сомневался, что в этот раз он не промахнется. Отпрыгнув, я бросился наутек, виляя между валунами и даже, пренебрегая достоинством, перемещаясь на четвереньках, лишь бы меня не догнала пуля разъяренного писателя. Удаляясь, я не мог не думать о причинах его горького разочарования. Я начитался его интервью, данных до 1999 года. Прежде чем распрощаться с литературой, Фаулз раздавал их весьма охотно, демонстрировал доброжелательность, неизменно подчеркивал свою любовь к чтению и писательству. Что же заставило его так перемениться? Почему человек, оседлавший вершину славы, вдруг отвергает все, что любил делать, все, что его сделало и что его кормит, почему замыкается в одиночестве? Что такого чудовищного стряслось в жизни Фаулза, что он от всего отвернулся? Тяжелая депрессия? Траур? Болезнь? Пока еще никто не сумел ответить на эти вопросы. Что-то мне подсказывало, что если мне удастся проникнуть в загадку Натана Фаулза, то осуществится и моя мечта: моя книга увидит свет. В сосновом лесу я снова сел на велосипед, вернулся на дорогу и покатил назад в город. День прошел не зря. Пусть Фаулз ничему меня не научил, зато он сделал кое-что получше: подсказал сногсшибательный сюжет для романа и вселил в меня энергию, необходимую, чтобы кинуться писать. 3 Список писательских покупок Я не принадлежал к своре плохих писателей, притворяющихся, будто пишут только для самих себя. Для себя пишут только списки покупок, чтобы выбросить, когда все будет куплено. Все остальное – послания, адресованные другим. Умберто Эко. Откровения молодого романиста Три недели спустя, 8 октября 2018 г., вторник 1