Там, где живет любовь

– Нет, просто не понимаю тебя.

– И все-таки тебе я уделяю чуть больше внимания, – сказал Марк.

– О-о, я польщена!

По пути сорвала цветок и теперь, опустив глаза, теребила в руках стебель.

– Серьезно, Вера, ты понравилась мне с первого учебного дня. Сначала, конечно, внешне. Но чем чаще мы встречались на собраниях, тем интереснее ты мне становилась. Не знаю, почему все это время я так медлил. Наверное, поначалу решил, что не нравлюсь тебе. А к концу учебного года не мог не заметить, как ты стала смотреть на меня в гимназии.

Наверное, я снова покраснела. Со стороны-то мне казалось, что я все это время была сама невозмутимость.

– В общем, я понял. Претензия в том, что я много общаюсь с другими девчонками, верно? Так это ж без задней мысли… Просто хочется со всеми быть в хороших отношениях.

– Да я вообще без претензий! – запротестовала я.

– Тогда в чем дело? Тебе понравился кто-то другой?

Я молчала. Рассказать, что ли, Василевскому, что этот вредный Никита никак не выходит из головы?

– Это Яровой, да?

– Он тут при чем? – вспыхнула я. Марк будто мысли мои прочитал.

– Ты с ним стала много общаться. Вы раньше встречались?

– Нет, просто дружили. Слушай, Марк, ты только не обижайся! Все так запутано. Но вряд ли у нас с тобой что-то может…

Сосновая шишка громко хрустнула под чьими-то ногами. Совсем рядом послышались оживленные голоса. И знакомый девичий смех. Я думала, Ирка выйдет на опушку вместе с вожатым, но Третьякова нарисовалась в компании Никиты и Дани. Вот принесла ж нелегкая! Заметив нас с Марком, ребята остановились.

– Привет! – первой поздоровалась Ирка.

Неловкая пауза. Только птицы, кажется, теперь запели еще громче.

– Привет! – отозвалась я.

Парни молчали.

– Ладно, я пойду, – наконец сказал Даня.

Ирка никуда идти не собиралась. Встала как вкопанная под высокой сосной и с интересом разглядывала нас с Марком. Я-то не рассказала подруге, что собираюсь встретиться с Василевским тет-а-тет.

– Потом договорим, – сухо бросил Марк, явно разочарованный появлением моих друзей.

Василевский двинулся вслед за Даней. Никита продолжал стоять рядом с Ирой, словно к земле прирос.

– И что здесь было? – спросила Ира.

– Ничего, – буркнула я, засунув руку в карман сарафана. Там же обнаружила жетоны, которые мне передал Марк… Точно! Жетоны! Знаю, это было не к месту, но мне так хотелось перевести тему разговора… – Кстати, Никита, ты не мог бы мне помочь…

– Снова с Марком? – насмешливо спросил Яровой.

Ирка удивленно подняла на друга глаза.

– Нет, почему же…

– Вера, я и так приехал в этот дебильный лагерь, как ты и просила. До этого дал тебе его айпод. Что еще ты от меня хочешь?

Я промолчала. Тогда Никита решительным шагом направился в ту же сторону, что и остальные парни. Быстро скрылся за высокими соснами…

– Какая муха его укусила? – удивилась Ирка.

Я пожала плечами.

– Может, дома какие проблемы? – продолжила рассуждать Третьякова, усаживаясь на поваленную сосну. Я вздохнула и села рядом.

– Даня мне рассказывал, что его отчим – чокнутый. Даже тут, в лагере, Никиту по телефону нравоучениями достает.

– Да уж, – я покачала головой, вспомнив недавнюю картину, которую видела из окна. – Я об этом знаю. Когда мы еще общались, Никите от отчима жизни не было.

Ирка нащупала ногой прошлогоднюю сухую шишку и зачем-то растоптала ее. Потом с интересом посмотрела на меня. Где-то рядом постукивал дятел. Умиротворение. Захотелось закрыть глаза и нежиться под ласковыми лучами, которые падали на опушку. Как беззаботной кошке… Но Ирка не сводила с меня внимательного взгляда. Тогда я все-таки зажмурилась.

– Долго вы будете мучить друг друга?

– О чем ты? – не открывая глаз, спросила я.


– Вижу ведь, что вы снова друг к другу тянетесь. Может, уже стоит вычеркнуть из памяти тот вечер?

Поначалу мне казалось, что я никогда не смогу забыть о том дождливом дне… Все началось с моей большой и сильной симпатии к рыжему пареньку из соседнего двора. Я все уши прожужжала Третьяковой о том, какой он красивый и замечательный. Рыжий жил через пару домов от нашего, и познакомились мы в кино. Долго ждали начала сеанса и разговорились. С тех пор он и не выходил у меня из головы. А когда парень с друзьями появился в нашем дворе, мое сердце тут же наполнила радость. Ведь наверняка это из-за меня! Чужие ребята, будто нарочно, зависали на нашей площадке днями и вечерами – у того самого деревянного замка, чем очень злили Даню, Никиту и остальных местных мальчишек.

Не знаю, для чего Третьякова растрепала о моей симпатии брату. А тот, конечно, не мог не поделиться с Никитой. С тех пор парни не упускали возможности подколоть меня по поводу «любви» к тому рыжему. Я огрызалась, сердилась, обижалась и замыкалась в себе, решив, что больше никто и никогда не будет знать о моих чувствах. А рыжий парень, гуляя в нашем дворе, не то что не делал первых шагов, он вдруг просто перестал меня замечать. Будто мы не знакомы. Я наблюдала за ним из окна, томилась в ожидании встречи. Я не знала о нем ничего, но вдруг вообразила, что он обязательно смелый, умный и благородный… С такой внешностью парень напоминал мне отважного викинга. Но почему он не делал новых попыток заговорить? Тогда в мою голову закрались подозрения, что это Никита и Даня решили отвадить его от меня…

Подозрения оправдались в один весенний пасмурный вечер. Парни сцепились на детской площадке. Я увидела потасовку из окна и, не дожидаясь лифта, сбежала вниз. Дождь лил стеной, парни быстро вымокли до нитки и испачкались. Яровой так остервенело бил рыжего кулаком в лицо, что у меня от страха все поплыло перед глазами. Не помня себя, я подскочила к Никите и ухватила его за рукав куртки. Друг только отмахнулся от меня, как от надоедливой мухи, но не рассчитал силы, и я полетела в огромную лужу. Ирка, которая крутилась здесь же, заверещала. Только тогда Никита ослабил хватку и оттолкнул от себя рыжего. Тот рухнул на землю и, хныча, принялся размазывать кровь по лицу. А я лежала в грязной мутной луже, не в силах подняться. Холодная вода затекла в ботинки, мокрые волосы облепили лицо. Дождь продолжал хлестать. Лужа пузырилась, кипела, а я, не обращая внимания на разговоры вокруг и глупые смешки незнакомых ребят из чужого двора, продолжала лежать. Никита молча стоял рядом и смотрел на меня сверху вниз. Тогда я, стараясь перекричать шум дождя, выпалила, что Никита ужасен и чтобы он больше никогда ко мне не подходил… Подняться на ноги мне помогла промокшая дрожащая Ирка. Подруга довела до дома, и лишь там я дала волю горьким слезам.

Впервые я видела, на какую жестокость способен Яровой. И из-за чего? Не поделили территорию? Глупо. Они ведь с Даней знали, как я отношусь к тому парню, но нарочно цепляли рыжего и его дружков…

С тех пор мы больше не общались. У Никиты после драки были большие неприятности. Рыжий написал заявление в полицию. Начались разбирательства… Я мало следила за той ситуацией, потому что через несколько дней после случившегося мама «подалась в бега». Тогда я впервые ощутила нехватку друга… Но первой мириться не хотела. Никита тоже страшно злился и передал через Ирку, что если этот рыжий подонок мне важнее, чем старые друзья, то он разочарован и первым идти навстречу тоже не будет. Он виноват лишь в том, что не сдержал эмоций и толкнул меня в лужу, за это приносит извинения. Я снова передала Ирке, что извинения Ярового мне не сдались… Третьякова ворчала, что больше не будет нашим посыльным. В общем, разругались в пух и прах.

Позже Ирка поведала, что рыжий паренек на самом деле был не таким милым, как нам с ней казалось, и по лицу получил за дело – высмеивал нашу компанию, а меня вообще назвал молью и прилипалой. Это ей Даня спустя какое-то время рассказал. А в нашем дворе крутился вообще не из-за меня, а из-за Рудневой, которая на него внимания не обращала…

Не знаю, что выбивало из колеи больше – публичное унижение, конец большой дружбы, растоптанные чувства, безответная любовь… Да еще и самое больное событие – побег мамы. Но та весна, два года назад, будто поделила мою жизнь на «до» и «после».

Вспоминая все прошедшие неприятные события, я надолго замолчала, и Ира восприняла затянувшуюся паузу как мое нежелание разговаривать на эту тему. Что ж, в этом она была права.

– А мне Вадик написал, – со скрипом раскачиваясь на поваленной сосне, сказала Третьякова.

– Серьезно? – удивилась я. – А что написал?

– Раскаиваюсь, скучаю, люблю, виноват. А то, что я столько времени проревела…

Ира вымученно улыбалась, и в ее глазах снова показались слезы.

– А ты чего?

– Еще не ответила. Пускай теперь он в ожидании помучается.

– А что ответишь? – осторожно спросила я. Зная Ирку и ее прежнюю любовь к Вадику…

– Я себя не на помойке нашла, – наконец серьезно произнесла Ира. – Как думаешь, получится у нас что-нибудь с Борисом? Не хочу в этот раз торопиться.

– Думаю, все в твоих руках, – улыбнулась я. Наш вожатый производил хорошее впечатление, в отличие от самовлюбленного манипулятора Вадика.

– Он живет недалеко от улицы Мира. И почему мы раньше нигде не пересекались?

– Может, потому, что он старше? – напомнила я.

– Данька меня прибьет!

– Да уж, теперь, после Вадика, он глядит в оба!

Мы наконец поднялись с сосны и направились в сторону корпуса. Скоро ужин.

– А вы где втроем пропадали?

– Смотрели, в каком месте можно перелезть через забор.

– Ира! – нахмурилась я.

Ирка обняла меня за плечи.

– Побежишь с нами?

– Ты же знаешь, мне не нравится эта затея.

– Тогда я попрошу Ярового на олимпиаду по физике сходить и принести нам заветные жетончики.

– Если нас поймают, то никакие жетоны не помогут.

– И все-таки… – Ирка выразительно посмотрела на меня.

– Ладно, ладно! – сдалась я.

И не из-за каких-то дурацких жетонов. Просто если пропадать, то вместе. Потому что мне казалось, что одна, без друзей, я ничегошеньки не стою.

Над нами проплывали перистые облака, подсвеченные закатным солнцем.

– И почему бы вам все-таки не помириться и не общаться, как раньше? – не унималась Ирка.

– Не хочу больше вспоминать ту ссору, – попросила я. – Ты же знаешь, это больная тема.