Тень невидимки

— Это я.

— Откуда ты узнал этот номер?

Номер Резидент добыл легко, потому что когда у тебя отрезают половину чего-то, то, борясь за сохранение остатков, ты готов поступиться многим. Главный Телохранитель, как бешеный, закрутил пальцем, требуя определить место, откуда раздался звонок. Все забегали, засуетились, стали куда-то звонить, чего-то требовать.

— Неужели вы думали, что я приду сам? — удивился голос в трубке. — Не имея гарантий?

— А какие гарантии вам нужны? Я готов обсудить с вами все детали… — Главный Телохранитель начал тянуть время.

Но его оборвали:

— Гарантия может быть только одна — личное согласие «Первого» на встречу.

— Он что, должен позвонить вам? Но это…

— Он не должен звонить, тем более что это может быть звукоимитация. Он должен сказать кодовую фразу в прямом эфире на Первом канале, через три дня во время своего интервью. Извините, я больше не могу говорить. Я тороплюсь.

— Какая фраза?

— Пусть будет «Это наш последний шанс».

— А если?..

— А если он не выйдет на связь, то пострадают ваши работники.

Главный невольно глянул на живот Зама, чуть пониже ремня. И тот смог оценить его взгляд и тут же вспомнил о лежащем в его кармане рапорте, который захотел переписать, чтобы вместо «отпуска без сохранения содержания» стало «прошу уволить по собственному желанию». Хорошо бы без отработки! Да хоть по статье! Главное, чтобы с завтрашнего дня…





* * *


— Мне кажется, я не могу гарантировать вам личной безопасности, — сказал Главный Телохранитель Главному Телу страны. — Извините.

— Ты что, серьезно? — не понял «Первый», не воспринял произнесенной главным охранником фразы.

— Совершенно!

— Это что? Из-за ушей?!

— Уже не только ушей.

— Тогда я что-то не понимаю!

«Хозяин» действительно не понимал, как какие-то урки с бритвой подорвали боеспособность элитной спецслужбы? Не ЦРУ, не ФБР с их миллиардными бюджетами, не международная наркомафия — какая-то банда мелких хулиганов. Как?!

— Я не могу обеспечить надлежащий уровень безопасности. Так как не могу в полной мере отвечать за своих бойцов.

— Почему?

— Потому, что они думают не о службе, а о своих яйцах. Об их сохранности! За последние дни мне на стол легли три десятка рапортов об отставке.

— Ну так уволь их к чертовой матери с волчьим билетом, чтобы другим неповадно было!

— Это не поможет.

— Тогда сам уйди! — зло сказал «Первый». — Раз не можешь справиться, освободи место для более удачливых.

— И это тоже не поможет, — спокойно ответил Главный Телохранитель.

«Первый» удивленно взглянул на него. Он удивился не фразе, а интонации, с которой она была произнесена.

— Если они резали этих бойцов, то станут резать и следующих. Они не остановятся и добьются своего. Смена караула ни к чему не приведет, кроме как к расползанию информации и через это к большей панике.

— Неужели нельзя защитить твоих бойцов от нападений?

— Я не могу поставить возле каждого телохранителя — телохранителя. А подле того еще одного. Это невозможно. Они нащупали в системе уязвимое место — охранников. Их много, и защитить каждого невозможно. Если бы вопрос шел об охране трех или десяти конкретных фигур — всё было бы просто. Но они не выбирают — они режут всех подряд. Мы ничего не можем сделать. Это хорошо спланированная психическая атака, которая возымела свое действие. Если бы они убивали — это было бы полбеды — мои бойцы готовы к самопожертвованию. Мы бы представили их посмертно к наградам, выдали семьям компенсации, предоставили льготы, купили новые квартиры. Но они не убивают, а режут. Точнее — отрезают. И с этим моим людям жить. Всю оставшуюся жизнь. Они к этому не готовы. Очень скоро я останусь без бойцов.

— Что предлагаешь сделать?

— То, что уже предлагал. Выманить противника сюда, — Главный Хранитель ткнул пальцем в пол. — Взять, допросить и выявить всю цепочку, тем более что придет не рядовой исполнитель, которого посылают с бритвой по адресу, а кто-то более сведущий. Кто-то из командиров.


— Но это значит…

— Это значит, что придется озвучить в прямом эфире кодовую фразу. Извините — вам придется. Иначе они не вылезут из норы.

Не нравилось все это «Первому». Не хотелось плясать под чужую, да еще неизвестно чью, дудку.

— А если ничего не предпринимать? Если оставить всё как есть?

Главный Охранник пожал плечами.

— Не знаю. Не имею понятия, кто это делает, кто за этим стоит и чего добивается. Мы ничего не знаем, мы можем только гадать. Не исключено, что кто-то сознательно и методично разваливает систему охраны, чтобы убрать сложившийся коллектив, который, годами тренируясь и притираясь друг к другу, научился мгновенно принимать единственно верные решения. Новые сотрудники, пришедшие им на смену, далеко не сразу смогут обеспечить такой уровень защиты, то есть в системе охраны образуются дырки, через которые… Но это в лучшем случае.

— А в худшем?

— В худшем они хотят сменить наших телохранителей на других, менее проверенных, среди которых попытаются внедрить пару «оборотней». Лучший киллер — это тот, который сам же охраняет назначенный к ликвидации объект. Между ними никто не стоит, потому что он един в двух лицах. Да, это так. Тут точно никакая армия и баллистические ракеты не помогут. Тут все решит выстрел из пистолета или удар кинжала в подреберье. Именно поэтому убирают моих людей, чтобы заменить их на своих.

— А ты не сгущаешь краски?

— Я исхожу из того, из чего должен — из худшего.

«Первый» задумался.

— Хорошо, допустим, я соглашусь — озвучу условленную фразу. А дальше? Дальше мне предлагается встретиться с ними?

— Нет, ни в коем случае. Мы не можем рисковать. Мы перенесем встречу в самый последний момент под каким-нибудь благовидным предлогом. Они вынуждены будут принять ситуацию и уйти, после чего можно будет отследить их путь и размотать весь клубок.

— А сможешь? — усмехнулся «Первый». Недобро усмехнулся.

— Смогу! Мы имеем возможность заранее подготовиться. Мы под каждый куст бойца посадим. Обложим их со всех сторон, как волков флажками. Мало будет — топтунов из ФСБ и МВД привлечем.

— Хорошо, привлекай. Всех, кого надо, привлекай…

«Первый» встал. Он принял решение. Наверное, единственно верное…





* * *


Зал был битком, потому что такую «премьеру» пропускать было нельзя. Это тебе не МХТ, куда на спектакль можно сходить и после. Присутствие здесь свидетельствовало о приближенности к власти, о том, что ты в обойме. Поэтому «билеты» сюда добывали всеми правдами и неправдами. Пропустил пару раз такое мероприятие, и всё — тебя замечать перестали. Люди с медийными лицами проходили, обнимались, ручкались, рассаживались по рядам строго по ранжиру, потому что местоположение твоего кресла тоже имело значение — где ты сидишь, как далеко от трибуны, подле кого, за кем, с кем… Что поделать — Азия-с! Здесь все измеряется расстоянием от тебя до трона. Чем ближе — тем ты благополучней, чем дальше — тем хуже для тебя. Впору с рулеткой ходить, чтобы выяснить, ху есть ху.

— Здрасьте!

— Кого я вижу!

— Рад, рад…

Хотя далеко не каждый был рад всем подряд. А кое-кому совсем не рад. Расселись. Стали ждать. Дождались.

«Первый» вышел, сел, заговорил. «Первый» говорил, что кое-кто забыл, что мы — великая держава… И у этой державы кое-что имеется, и это вполне себе может долететь кое-куда и сотворить там черт знает что! Хотя это не вполне соответствовало действительности, так как «это», оставшееся еще от прежней империи, было латано-перелатано, взлетало не всегда, не так, как надо, летело на честном слове и прилетало не всегда, куда было нацелено. Но тем не менее слова «Хозяина» звучали убедительно, потому что даже если одно изделие до места долетит, этого хватит, чтобы народонаселение той заморской страны выразило своим правителям недоверие. Таковы издержки демократии. Какую-нибудь Северную Корею можно всю забросать, но уцелевшее население не будет роптать, а напротив, сплотится вокруг своего лидера, и в едином порыве, не щадя живота… Потом стали говорить об экономике. Что было интересно, потому что говорили об отсутствующем предмете, который тем не менее рос, поднимался, внушал оптимизм, гарантировал скорый выход на мировой уровень по ряду отраслей и в целом тоже, несмотря на отдельные негативные явления, которые вызваны внешними обстоятельствами, потому у них там у самих черт знает что, а скоро будет еще хуже…

Конечно, поговорили о коррупции. Которая есть. А у кого нет? С ней, допустим, надо бороться, но не перегибая и не впадая, а цивилизованно, ставя на вид и лишая премий и бонусов и проводя разъяснительную политику относительно того, как, не останавливаясь в отдельных случаях на самых жестких мерах вплоть до освобождения от… А если иначе, то с кем работать, потому что невозможно в один день — всех и под гребенку, так как остальных, которых большинство, нельзя огульно, если они верой и правдой. Хотя, отдельные примеры имеют место быть и их много, но по ним нельзя обобщать… Но в целом наметились определенные сдвижки и успехи, особенно на местах…

— Еще вопросы?

Пошли вопросы от народа. Так как народ должен быть представлен отдельными персоналиями из глубинки, которые украсят встречу живым своеобычным языком и провинциальным наивным колоритом. Отсюда вопросы должны быть простенькими, но с подковыркой.

— Вот, допустим, у меня корова, ране пятнадцать литров давала, а ныне пять не цедит, потому что председатель покосы городским под дачи отдал до самой реки. Те у меня молочка да сметанки просют, а у мене их нету.

— Так дачники — хорошо или плохо?

— Кабы сенокос был — хорошо. А так худо! А как председатель землю раздал, так двух секретуток городских, прости господи, себе в контору принял, такая срамотища, а корове всё одно пастись негде.

— Напишите мне фамилию вашего председателя. Разберемся.

Зал захихикал и оживился.

— Еще вопросы есть?

А как же. Вопросы были. Вопросы были плановые. Ответы ожидаемы, шутки хорошо прописаны и удачно вплетены в контекст. Реакции зала — бурные. Аплодисменты дружные. Всё шло как надо. В любом случае этот лидер был лучше тех, предыдущих, потому что новый лидер всегда лучше предыдущих!

В завершение «Первый» сказал: