Тень невидимки

Личный самолет? Это да! Это идеальная мишень для покушения. Самолеты тяжелее воздуха, и если грохаются, то костей никому не собрать. Перед авиакатастрофой все равны — что рядовые граждане, что монархи. Все люди без крыльев и летать не умеют.

Самолет — правильная идея. Засесть где-нибудь с зенитным ракетным комплексом, а лучше тремя… Или захватить боевой истребитель и на встречных курсах, ракетным залпом…

Нет! Ну, нет! Как говорил герой одного литературного произведения — бить-то нельзя! Нельзя убивать — попугать надо!

А как можно «попугать» из зенитного комплекса — только сбивать можно. А если пугать, мол, сейчас стрельну — никто не испугается, а навешают по полной. Нет, не то, всё не то! Ну как можно еще угробить своего родного президента? А что, если… Нет. А так… Не подходит. Может, отравить по-тихому? Ну да, даст он себя отравить! До него эти блюда кто только не пробует.

Нет, всё-таки самолет. Что-то в нем есть, в самолете… Как бы его так сбить, чтобы не сбивать, но чтобы все поняли, что — запросто. Стопроцентно!

Вот!.. Здесь нужно подумать! Заложить бомбу и сообщить на взлете, что у вас там под брюхом часики тикают. Если вы часики не остановите, то через пятнадцать минут…

Это нормально. В такую угрозу все поверят безоговорочно, особенно те, кто в воздухе. Кинуться, найдут бомбочку и уверуют в серьезность намерений звонившего. Да еще про уши в стаканчиках вспомнят! Но только бомбу на первый борт не заложить. Пупок развяжется. Борт сто раз осматривают, ощупывают, собачками и детекторами проверяют. Он же — первый! И летает на нем «Первый». Не подобраться к такому самолетику без боя. Опять не то… Не проходит бомба. В самолет не проходит.

Вот если бы всерьез, да бросить на это все усилия, купить всех подряд, смертников завербовать, под видом обслуги в самолет засунуть… Но это если всерьез, а если попугать, то слишком громоздко. И долго…

Может, автомобиль? Нет, всё-таки… самолет! А почему бомба? Почему именно бомба? Стереотип… Ну да — бомба — взрыв — падение. Как в кино.

А если не бомба, а какая-то неисправность техническая? Ну там вышел из строя маленький датчик, который не ту информацию на прибор дал, прибор соврал, пилот ошибся… Ну, и какой тут испуг — тут крушение. Нет, даже не крушение. Маленький сбой — это только сбой. Все системы в самолете продублированы, а уж первого борта тем более.

Черт подери! И все же самолет, самолет! Ну, хорошо, а если не датчик, если двигатель накрылся? Заглох, как мотор у «жигулей»? А второй, третий? Президентский борт на одном долетит. От одного испуга пилотов! А если все три? А чего бы им, всем трем, ломаться, когда они новые, только что проверены на стендах и еще тремя разными авиамеханиками три раза перещупаны? Кто выпустит на взлетку не проверенный первый борт? Нет таких.

А если механика подменить? Ага! Ну, допустим. Одного подменили, и что-то такое, несмотря на надзор, он в нем расковырял, тот двигатель еще раз осмотрели, и бортмеханик тоже и ничего не заметил. И двигатель тот накрылся. Один. А другие? Н-да…

Ну, хорошо, а если перекрыть тем двигателям горючку? Без горючки моторы не работают. Интересно… А сколько баков у самолета? Это надо разобраться. И подобраться… Вряд ли один бак все движки питает, а скорее всего… Погоди, погоди! А если изучить топливную схему и где-то там, в недрах самолета… А зачем смотреть топливную схему? Зачем вообще заморачиваться этими трубками-насосами?.. Когда… Стоп!

А если не на земле, не на аэродроме? Если самолет высоту набрал, эшелон свой? И уже летит! Там — над облаками! Если не здесь, а там? Там, в небе, всё по-другому! Всё не как на земле.

Вот оно, решение. Ну, может, не решение, но приближение к нему. Если не здесь — а там. Именно самолет!





* * *


Пошли круги по воде, пошли! Директор ФСО вызвал Главного Телохранителя.

— Вот тут у вас перерасход средств, — показал он. — Дисциплинка хромает. Опять же, разве это отчет за прошлый месяц? А показатели по росту боеспособности личного состава? Непорядок! Прошу вас обратить самое пристальное внимание и доложить мне не позднее завтрашнего дня. ХОЗу наехало. Где акты списания тушенки за апрель месяц? Мы же выдавали десять ящиков, а вы отчитались по семи!

Ни черта себе! И эти туда же! Раньше машинами списывали без всяких бумажек, а теперь к ящикам цепляются. Прокуратура чего-то там нарыла. Жалобу какую-то от прохожего-зеваки, которого охрана неловко в сторону, мордой об асфальт, отодвинула. Тот обиделся, что ему не дали на президента вблизи взглянуть, и жалобу накатал. А той жалобе кто-то ход дал. И вот пишет прокуратура: чего это вы себе позволяете с нашим российским народонаселением? Отчего преступаете законность, которую должны неукоснительно блюсти, несмотря на… А если тот гражданин увечье бы получил? Во дают!..

А как трупы, которые куда не следует сунулись, актировать и дела по ним закрывать — это ничего? Как будто не знает прокуратура о чрезвычайных полномочиях ближней охраны. При угрозе покушения на «Хозяина» можно палить изо всех стволов во всё, что шевелится, хоть это даже будет делегация девушек-ткачих из Иванова. Палить, если при следовании кортежа морда в окне подозрительная мелькнет. И переезжать кого угодно, не останавливаясь, если кто поперек дороги встанет. И случалось, переезжали. И эти дела благополучно заминали. А тут какой-то прохожий, которого уронили! Ох, неспроста все это! И еще удар. Под дых.

— Квартирки ваши мы пока притормозим. Дом сдан, но там комиссия чего-то нарыла… Так что передай своим очередникам, что жилплощади в этом квартале не будет. И в следующем тоже.

Закружились стервятники над падалью, приноравливаясь, как тело падшее сподручнее рвать. Вряд ли это без ведома «Хозяина». Без его ведома здесь ни одна сволочь не пискнет. Демонстрирует «Первый» характер. Сигнал дает. Сунулся Главный Хранитель к знакомцам из аппарата, которые всегда в курсе, поинтересовался, почему на него свору спустили?

— Нет, никто не спускал. Просто проверка — обычное дело. Время такое, кругом гайки подтягивают, ты не переживай, не бери в голову.

А как не брать, когда в коридорах от тебя глаза отводят? Закачался Главный Хранитель, и все, на всякий случай, от него отшатнулись. Словно чумой заболел и всяк, чтобы не заразиться, от него шарахается. Такие нравы. Такой двор!

Вызвал Главный своего Зама.

— Чуешь?

— Вижу!

— А если видишь, чего не реагируешь? Чего челюстью щелкаешь?

— А что делать-то?..

Подтяни состав, усиль, удвой, нарасти. Возьми на себя повышенные… Покажи, что не жалея живота! Крутись перед «Хозяином» ужом, демонстрируй ему свою преданность и готовность! И списки жертв готовь, которых в двадцать четыре часа, обвешав выговорами и характеристиками!.. Без жертв не выкрутиться. Кто-то должен ответить. Не важно кто, пусть невиновный, но ответить обязательно! Не суть — за что! Кровь нужна, кровь! Гильотина! Чтобы все, но в первую очередь «Хозяин», убедились, что работа по чистке идет, что виновники по всей строгости, бескомпромиссно, невзирая на… Что ряды очищены. Лучше других, чем тебя. Давай, Зам, действуй! И хвостиком, хвостиком махать не забывай. Личный состав — рви, а хвостиком — виляй. Изображай любовь и преданность. Может, тогда — усидим. И стали рвать. И вилять. И демонстрировать. А как иначе? Иначе никак — иначе не удержаться. Такие нравы на одной шестой суши! Впрочем — и везде. Сторожевая собачка преданной должна быть до самозабвения. Но и ласковой к хозяину до беспредельности. Тогда ее при будке и кормушке оставят. А если огрызаться станет или команд не исполнять, то сделают из нее мыло, и этим мылом хозяин ручки мыть станет. Такие правила… Дают — бери. А бьют — руку лижи.

— И вот что еще, сориентируй бойцов на гостей. Появится они, нутром чувствую. Не оставят нас в покое.

— Опять уши резать будут?

— Может, и уши. Может, еще чего. Но только нам не уши теперь беречь надо, а головы. Так всем и передай! Готовь встречу. Готовь!.. И еще — не под протокол. Объявятся наши знакомцы — не церемонься с ними. Хватит! Если что, если чуешь, что ситуация выходит из-под контроля, — стреляй на поражение.

— Но приказ…

— Наделать тебе на приказ. Даже если он мой будет. Даже если оттуда. Вали их! Нам лучше трупы, чем невидимки. Трупы нам простят, а вот если мы их опять упустим — нет! Хватит клювами щелкать. И так всё, что возможно, — прощелкали!






* * *


Инженер был в халатике, в очках и стоптанных туфлях еще фабрики «Скороход». Смотреть на него жалко. Впрочем, теперь на всех инженеров смотреть жалко. Даже если человеческих душ.

Инженер смущался, мял в руках желтые резиновые перчатки, переминался с ноги на ногу и вообще места себе не мог найти. В собственном институте.

— Я никак не могу уяснить поставленную передо мной задачу, — бормотал он.

— Ну ты ученый?

— Допустим.

— Ты, ё-моё, химик?

— Ну да, моей основной специальностью является молекулярный синтез…

Ну вот опять завел…

— Слушай, кончай бухтеть. Ты химик или погулять вышел?

— Да, я химик. Доктор. Я руководил кафедрой органических соединений…

— Слушай, химик, я из органических только про одно знаю. Про то, которое ни хрена не тонет. Но пахнет. А то, что ты доктор — это мне по барабану. У меня здоровье как у лошади. Ты кто, ухо-горло-в нос?

— Я доктор химических наук.

— Ну вот, я же говорю — химик. Давай, химик, химичь мне по-быстрому.

— Но я никак не могу уяснить…

Вконец достал.

— Значит, так, слушай сюда ушами. Я бизнесмен, у меня бабки. Я хочу тебе их дать. Тебе нужны бабки?

— Допустим.

— Ну вот! Тебе нужны бабки, а мне нужен ты. А ты мне тут про какую-то органику втюхиваешь. Имел я в виду твою органику. Я с Севера. С крайнего, где олени пешком ходят. Понял?

— Нет.

— Север есть, а дорог ни хрена! Нет на Севере дорог, одни «зимники». А «зимники» — это что? Это полный трендец! Пятьсот километров и хоть бы хрен вокруг! Высоцкого знаешь?

— Да.

— Вот он об этом пел — про пятьсот туда-сюда. Вот он понимал, а ты ни бельмеса! Пятьсот верст — и хоть бы одна заправка. Понял?

— Нет. При чем здесь я?

— Ну ты тормоз! Пятьсот верст и ни одной заправки. А если ее там поставить, в тундре, ну там баки, шланги, то да сё, сортир теплый, да еще «Макдоналдс». Представляешь? Не, ну ты прикинь — полярная ночь, хоть глаз выколи, сугробы, а тут заправка, блин! Натуральная! Огни, витрины, музон! А дальше вообще ничего кроме северного сияния! Ну и чё, не остановишься ты горючки залить, кофейку попить, в клозет с подогревом сходить? Ну, там еще чего. Остановишься! Ну вот. И все остановятся. А денег на Севере знаешь сколько? До мамы твоей! Я тебе точно говорю. И никто их там считать не будет. Зальют полные баки, бургер похавают и айда. Понимаешь? Одна заправка на пятьсот километров. И моя! Один я там буду. Монополист, блин! Да я за одну зиму все вложения отобью. И даже гамбургеры эти поганые. Въехал?

— Понял. Но всё равно не понимаю, при чем здесь я?

— Не догоняешь, нет? Ну ты… Я как на ту заправку горючку подбрасывать буду? Ну, ты сам-то прикинь. Цистерной? Так она половину бочки сожрет, пока сама доедет. И чего я тогда дальнобоям буду лить? На хрена такая арифметика? А теперь представь, что я ту горючку на оленях, блин, да напрямки! Чуешь?

— Как же на оленях? В бочках?

— Вот! Теперь ты рубишь! Какие, маму твою, бочки? Куда потом эти бочки? Я ведь что кумекаю: а если не бочки, а горючку ту заморозить. В лед! Заморозить и резать на куски. А? Нарезал, на нары бросил и — айда! Чё там лишнее железо возить? А тут какой кусок хочешь — такой и режешь. Как, блин, строганину! Нарезал — кинул, привез — отогрел. И всё!

— Хм, интересно, — задумался химик.

— Опять же хранение. Где мне столько горючки хранить, когда у меня баки с гулькин хрен? А если заморозкой — то милое дело. Я ямы в мерзлоте нарыл, сверху закрыл и брикеты эти туда! Там же мерзлота, вечная, там летом минус. Лежит себе горючка и не парится. Хоть век. А когда надо, я ее — цоп и на прогрев. Это же сколько я могу ее запасти — немерено! Чего там, яма и всех делов! Долго мне этих ям наковырять? Да хоть тыщу! Въехал? Или, допустим, аэродром. Самолеты знаешь сколько керосина жрут? Что ты!.. Им теперь горючку по морю возят и по зимникам. А если с навигацией чего не того или пурга, то всё — амбец, встали самолетики. А летом так и вовсе. Летом дорог в тундре нет, одни болота. И горючки нет! А тут я — есть у меня запасец, вам сколько надо? Чуешь? И режу им пластами сколько надо! Отрезал — на весы и — в кассу! Я же монополию там сделаю. Я же им цену уроню, а потом вскину. Я же всю зиму запасаться могу. Я там всю тундру перекопаю.

— Как же вы будете керосин замораживать, когда там добавки?

— А ты на что? Ты мне против тех добавок другую добавку сделай, чтобы когда морозить — налил и — в лед. А когда разморозить — брызнул и растаяло! Чтобы та присадка другую присадку нейтрализовала. Чё, не сможешь?

— Задача, конечно, интересная. Но так сразу…

— А ты не сразу, ты за неделю.