Тень невидимки
Часть 54 из 58 Информация о книге
— Как выйдет, — отвечали бойцы. — Я поехал. Потом приберите за собой. — Сделаем. «Пассажир» сел в машину и уехал. И своих забрал. Не по этому делу они, видно, были. С другими задачами. Те — уехали, обиженные остались! — Ну, здравствуй, — сказали они. И ударили в… И еще по… И пнули в самые… Его били и пинали расчетливо и больно. Долго и со вкусом. Потом били и пинали по тем местам, по которым уже били и пинали, чтобы было больнее. Чтобы невозможно больно было! До крика. — А ну, дай я! Удар… Удар… Кровь по лицу, по глазам, по губам. Похоже, череп раскроили. — Стой! Хватит. Забьете сейчас. А кто зарывать будет, я? Я не буду. Остановились, дышат тяжело. А он почти уже и не дышит, потому как каждый вдох болью отдается. — Эй ты, вставай! Слышишь? — Пинок для бодрости. Поднялся еле-еле. — Ступай за мной. Кое-как пошатываясь, оступаясь, почти не видя дороги из-за сползающей в глаза крови — пошли. Нет, не бьют его — убивают. Значит, получили на это добро, иначе бы не усердствовали без оглядки. — Слышь, ничего сказать не хочешь? — Нечего… мне… сказать. — Ну, как знаешь… — Куда… мы… идем? — Местечко тебе присматривать. Хочешь здесь? Царское место среди соснячка. Милое дело здесь одному лежать. Это тебе не на кладбище в толпе. Эй, кто-нибудь, лопату там прихватите. — Несем. — Давай здесь. Чего гулять, не на пикнике. Подошли, принесли, швырнули под ноги лопату. — На, копай, у нас слуг тут нет. — Воды дайте. Я же не вижу ни черта. — Дайте ему воды. Слили бутыль на лицо, смыли кровь. — Видишь? — Вижу. Лес вижу. Сосны. Пригорок, где лежать. Хорошее место. — Копай. Чего тянуть? Мы тебе помогать не станем. Сам себя обслуживай. — Наручники снимите. — Перебьешься. Приспосабливайся как-нибудь. Руки спереди застегнуты, копать можно, но не хочется. — Ты чего встал? Рой! — И тут же удар. И еще. И еще… — Давай, трудись. Быстро выроешь — бить больше не будем. Пристрелим, чтобы не мучился. Так что старайся, стимул есть. Убедили. Подтащился к ямке какой-то, чтобы меньше копать, меньше надсажаться. Ткнул лопату в землю, ногой нажал. Отвалил землю. Отбросил. Хорошая лопата, добрая. Наточена остро. Легко грунт режет. Остро… наточена. Наточена! И вдруг вспомнил собак на плацу, которых шинковали живых, лопатами. Точно такими же, штыковыми. Одним ударом надвое разрубали! Лопата — это не садовый инвентарь, а оружие. Так учил их инструктор. Оружие! И зовется лопата — штыковой! Так что же он? Как телок на закланье? Не победить, так хоть жизнь подороже продать. И не мучиться. Не будут его стрелять, врут они — бить будут, забивать до смерти, куражась и удары отрабатывая, как на живой кукле. Не приходится ему ждать легкой смерти. Смерть свою, легкую, он может только с боя взять, заставив их на спусковой крючок нажать. — Ну, ты чего замер? — Сейчас, сейчас. Ну что — это есть наш последний? Сколько их? Кого возможно достать? Вот этого. И этого. Всё. Тех троих — никак, далеко они. Сидят перекуривают, кулаки о землю от крови оттирают. От его крови. Не достать их. Никак не достать! Но и этих двоих довольно. Даже одного, чтобы милосердную пулю себе заполучить, чтобы не мучиться. И умереть по-человечески! В драке, в бою. А не могилку самому себе рыть. Пошел адреналин. Прояснился взгляд. Цепким стал. Детали видит. Расстояния… Но не должны они это заметить. Другую картинку должны видеть, совсем другую, для них предназначенную. Как учил инструктор? Играйте, расслабляйте противника, в этом залог победы. В этом, а не в ударе! Удар — это лишь последний аккорд. Финал разыгрываемого вами спектакля. И потому играть надо безукоризненно, чтобы вам поверили, перестали в вас видеть противника, чтобы подставились вам. А иначе ничего не получится. Играть! Как Качалов играть! Лучше него играть! Потому он — за аплодисменты. А ты — за жизнь. Играть! И лишь потом — бить. Остановиться, замереть. Громко всхлипнуть с трясущимся подбородком. Слезу пустить. Да не мужскую скупую, а как баба — ручьем… Ну как? Мало для образа? Маловато будет. А мы добавим. Струю в штаны добавим. Это убеждает. Сильно убеждает! Слабак мужик, если в штаны мочится. Сломался вконец! Ну, что, видите пар? Видите расползающееся мокрое пятно, ведь для вас оно, для вас. — Гля, обоссался со страху. Ну, блин, мозгляк! А говорили — боец. Мы, когда он нас резал, штаны не мочили. Дерьмо!.. Ну да! Да, дерьмо, так и есть. И слезки на глазах. И губки трясутся. Видите — трясутся. И слюни изо рта тянучими струйками. Замечаете? А вы замечайте, замечайте! Не хочется умирать, жить охота! От того и слюни и сопли во все стороны. И порты мокрые! — Тьфу… А вот и оценка творчества. Вот он, сценический успех! — А ну, копай! Быстрее! Пока в штаны не навалил. А и навалим! Для полноты картинки. С запахом! Чтобы поверили окончательно, потому, что такому верят. А если стоять на краю могилы с высоко поднятой головой, то пристрелят тебя — и всех дел. Может, потом песню сложат, но это потом. И то вряд ли. А если вот так, с соплями, то шанс есть! Нет, не герои мы, не Павки Корчагины. Дерьмо мы и дерьмом же исходим от страха. — Не, ну ты глянь! — Ближние отшатнулись брезгливо. Что плохо — переиграл! Но и хорошо, потому что ему поверили!.. Эти двое… рядом. Одного достать легко. Второго — может быть. Ну, или он меня… Оружие из кармана выхватит мгновенно. Значит, его — второй? Наверное. Но первый — мой. Не уйдет! Жаль, не поведет он в счете. Зато закончит всё быстро. И достойно… Воткнуть лопату, надавить сверху ногой, не сильно, чтобы штык не затупить. Нельзя его тупить о случайные камешки и коряги. Беречь его надо. Подцепить землю. Откинуть. Еще слезу пустить. Больно мне и страшно… Помирать страшно. И страшно, что помирать больно… А если дальше отыграть? Если дальше, а? Почему бы и нет? Ведь поверили ему. Прав был инструктор, прав! Побеждает не тот, кто герой, а тот, кто слизняка из себя корчит. Кто достоинство свое попирает. Убедил я вас? Убедил. Так, может, счет изменить с ничейного на хотя бы два — один? Надо, надо попробовать. Самый ближний… Второй… Хорошо бы тех троих подтянуть. Одного — точно можно, вот того, мордатого, он у них командир. Этого можно! Ну что, попробуем командира подманить? Уж больно хочется. Это достойно. Это хороший конец. Если командира!.. Еще раз осмотреться, прикинуть, проиграть мысленно. Да, получается, что-то получается. А дальше? А дальше — уж как выйдет! Тогда — начали… Уронить лопату. Завыть, заплакать. Сопли до колен распустить. — Мужики, мужики, не надо! Не надо! Я не хочу! Я всё скажу. Ну, я прошу вас! Рыдать, смотреть с мольбой. Упасть на колени, согнуться. Услышали. Оглянулись. Не расслаблять, не отпускать зрителя, держать, держать интригу! — Я… Я скажу! Я много знаю. Передайте Главному. Он обещал! Я такое знаю! Умолять, руками в наручниках сопли по лицу размазывать. С мольбой смотреть снизу вверх — ах, какой хороший, какой убедительный ракурс, если снизу вверх! И мокнуть. И пахнуть. Встали! Все трое встали! Но не идут! А мы добавим. Добавим красок в игру. Схватимся руками за ближайшие ботинки. Это убеждает, это сильно. Это как если мыски туфель языком вылизывать. Это — дальше некуда!