Тихоня

— Я думаю… то есть я чертовски уверена, по правде говоря, — начала я, и мой отец выпрямился на своем месте, впившись мне в лицо нетерпеливым взглядом, — что я найду свою дорогу, только пройдя по ней самостоятельно. — Отец разочарованно откинулся на спинку своего стула. — Так что выпьем за выносливость ног! — сказала я, поднимая свой бокал с колой.

Все вокруг чокнулись бокалами, а я села на свой стул.

— Коротко и прелестно, — сказал Зеб.

— Совсем как ты.

Он почесал нос своим средним пальцем и подарил мне дьявольский взгляд. Включили музыку, и все по одному стали выходить на танцпол.

— Да забей, Роми, ты как-нибудь разгадаешь, чем хочешь заниматься. А сейчас вообще-то похоже, что твоя бабуля хочет с тобой поговорить. Увидимся позже.

Зеб пихал и тянул оставшихся наших друзей, пока не вытолкнул всех на танцпол, и вскоре они стали неловко танцевать под хиты семидесятых: музыку выбирали мои родители.

Нана, неся два бокала вина, окутанная боа из белых перьев, шла ко мне. Несмотря на то что она нетвердо держалась на ногах, ее взгляд был столь же острым и проницательным, как и всегда.

— Ну-ка, выпей вина. — Нана уселась на свободный стул, где раньше сидел Зеб, и протянула мне бокал с вином. — Ты слишком молода, чтобы быть такой печальной, а я слишком стара, чтобы тратить время попусту на трезвость. Давай веселиться[19]!

Я рассмеялась, и мы чокнулись бокалами.

— Нана, ты знаешь, что теперь это означает?

— Знаю, знаю — и оплакиваю потерю изумительного, блестящего слова. Выпей-ка и скажи, что с тобой такое, моя дорогая?

— Ничего особенного. Я имею в виду, — я раздраженно вздохнула, — где-то дети умирают от голода, и чьи-то деревни бомбят, и акулам отрезают их плавники, так что в действительности я в полном порядке. Мне не на что жаловаться. Вероятнее всего, я просто избалованный ребенок. У меня прекрасная жизнь, мои родители не били меня, не заставляли голодать или тяжело работать. Они любят меня, я это знаю, они желают мне только добра. Но…

— Но? — Нана наклонилась ко мне и впилась в меня напряженным взглядом.

— Но я как будто в ловушке, в клетке… Я хочу прожить свою жизнь, Нана, а не их! Неужели это звучит очень странно?

— А-а.

— То есть ты только взгляни на них, — я указала на Марину, Корделию, Дженну и Мюриэль, которые подсели к моим родителям и болтали с ними. — Я молода… я еще не готова превратиться в старуху вот так сразу.

— Ты чувствуешь беспокойство, — сказала Нана.

— Именно. Это в точности то, что я чувствую.

— Ты жаждешь приключений.

— Да.

— И треволнений.

— Да.

— И веселья, и др-р-рам-мы!

— Ну, не то чтобы совсем уж драмы, но веселья, да. Определенно веселья.

— И любви!

— Что?

— Я нюхом чую романтическую историю в твоем беспокойстве. Большое чувство маячит на твоем горизонте!

— Едва ли, — ответила я немного кисло.

— Но у тебя есть парень на примете, да?

— Ну… — Я погрузила большой палец в расплавленный воск от свечки и стала отшелушивать отпечаток пальца молочного цвета. — Вроде того.

— Вроде того! Что за вялый, трусливый ответ! Ты должна дотянуться и поймать любовь, когда она встретится тебе на пути, милое дитя. Надо схватить ее и держать крепко. Она так редко бывает в жизни!

— Нана, ты пять раз побывала замужем, — заметила я.

— И я не жалею ни об одном своем браке. Я их всех любила. Хотя, возможно, Арнольд потерял некоторую свою привлекательность, когда лишился волос, а Томас — своих денег, но, видишь ли, нельзя же получить все сразу. Суть в том, что все мы нуждаемся в любви. А ты явно получила свой шанс.

— Я сомневаюсь, что он вообще меня помнит: мы с ним встретились всего раз, и он тогда был порядком пьян.

— Ты можешь познакомиться с ним снова.

— Вероятнее всего, мне не удастся подойти к нему настолько близко, чтобы поговорить, — даже когда я произнесла эти слова, мысль о визитке в моем бумажнике вихрем пронеслась у меня в голове.


— Есть очень много способов вести беседу, Роми. У тебя чудесная фигура, красивое лицо и глаза… настолько выразительные! Я уверена, что ты привлекла его внимание. Никогда, — она щелкнула пальцами, когда мимо нас проходил официант, чтобы тот принес еще бокал вина, — не надо недооценивать силу языка тела, моя дорогая.

Я невольно захихикала.

— Ну вот, — улыбнулась она. — Так-то лучше. А теперь поговорим о твоем будущем. — Нана потерла руки, словно босс-мафиози, замышляющий ограбление ювелирного магазина. — Никто не держит пистолет у твоего виска. Если ты не выберешь ни одну из тех двух дорог, что родители приготовили для тебя, они будут разочарованы, да, но…

— Это мягко сказано.

— Но еще никто не умер от разочарования, Роми. Или, — она устремила на меня понимающий взор, — от неодобрения. А вот о скуке этого сказать нельзя. Реши, что ты хочешь делать, и делай это.

— А как же папа?

— Предоставь его мне. Рекс поступал так, как ему хочется, слишком долго. Пускай разок его планы будут разрушены, это закаляет характер.

Я оглянулась на членов нашей семьи, которые сидели и мирно болтали между собой. Почему этого для меня недостаточно? Почему я совсем на них не похожа? Я быстро вытерла глаза рукой.

— Роми, Роми, выслушай меня. — Нана положила свои артритные руки на мои и крепко их сжала. — Жизнь проходит так быстро. Чересчур быстро. Убедись в том, что ты хоть немного пожила, прежде чем умрешь. Поверь мне, у тебя будут годы и годы, которые ты станешь проводить со своими воспоминаниями, — и прекрасная идея потратить свою молодость на то, чтобы создать такие моменты, которые стоят воспоминаний.

— Но что, если…

— Если ты проиграешь, то проиграешь. По крайней мере, ты поживешь! Жизнь без риска — это жизнь без страсти и без любви. А жизнь без любви и страсти — это бездушная жизнь.

— Спасибо, Нана. — Я перегнулась через стол, чтобы крепко обнять ее, и поцеловала ее нежную морщинистую нарумяненную щеку.

— Вытри слезы, детка. Дорожки от слез еще не украсили ни одно личико. А теперь послушай мой последний совет на эту тему. Лоуренс Оливье, который был великим актером, хоть и, к сожалению, совсем никудышным любовником, как-то сказал мне: «Если ты можешь мечтать об этом, ты можешь этим стать», но это всегда казалось мне немного нереалистичным. Я всегда верила: если ты можешь мечтать об этом, ты можешь приступить к исполнению этого. Таков мой совет. Сделай первый шаг.

Я пожала ее руку, схватила телефон и выбежала из удушающей жары шумного ресторана. Снаружи воздух был прохладным и пикантным, насыщенным озоном, запахом океана. Я разблокировала телефон и набрала номер, который выучила наизусть.

— Да?

— Это Роми Морган. На прошлой неделе вы предлагали мне работу. Если ваше предложение еще в силе, я принимаю его.





Глава 11

Встреча с драконами




Я поднялась по короткой лестнице и нерешительно постучала в дверь с табличкой «Гримерная 1А, Силла Свитч — режиссер».

На следующей двери была табличка «Гримерная 1Б, Бритни Вокс». Обе эти комнаты, вместе с несколькими офисами, находились за пределами трех огромных строений, доминировавших среди объектов киностудии.

Занимаемый ею участок представлял собой огромный муравейник, раскинувшийся на равнине неподалеку от международного аэропорта Кейптауна.

Никакого ответа. Я постучала снова, громче.

— Да? — рявкнули изнутри.

— Это Роми Морган, мисс… — мисс, миссис, мадам? — …мадам Свитч. Вы сказали, что я могу прийти поговорить с вами сегодня?

— Кто?

Дверь распахнулась. Я одним взглядом охватила множество деталей сразу: выбритую белую полоску в черных волосах Силлы Свитч, насколько она выше меня ростом, какая яркая у нее губная помада и больших ящериц, сидевших у нее на плечах. Та, что сидела на левом плече, уставилась на меня глазками-бусинками, широко распахнула пасть, шипы на ее шее встали дыбом, и она зашипела.

— Дерьмо! — Я автоматически сделала шаг назад и, споткнувшись, свалилась на землю. Смущенная, я кое-как поднялась на ноги, отряхивая пыль со своих джинсов.

— Ну, так ты кто?

— Я Роми Морган — пришла к вам насчет работы.

— О, — сказала она, осматривая меня со всех сторон, — это ты. Я тебя едва узнала. Постой-ка, я посажу мою малышку обратно. Она кусается.

Силла исчезла в комнате, и, заглянув туда украдкой, я увидела, как она бережно опускает существо, что казалось доисторической рептилией, в огромный стеклянный террариум с цветным песком на дне и яркой лампочкой сбоку.

— Вот так, мой птенчик, — проворковала Силла, закрыв сверху крышкой террариум, и повернулась ко мне.

Я с беспокойством таращилась на другую ящерицу, что осталась на ее правом плече.

— Расслабься, мужские особи менее опасны. И он милашка, правда? — И Силла пощекотала шею ящерицы, пониже шипов. — Ну, погладь его.