Три товарища
Часть 43 из 92 Информация о книге
– Странно. А я бы сошел с ума, если бы мне пришлось лечь так рано. Я хочу сказать, лечь одному. Она рассмеялась: – Для женщины это другое дело. – Не говори так. Ты не женщина. – А кто же? – Не знаю. Только не женщина. Если бы ты была настоящей нормальной женщиной, я не мог бы тебя любить. Она посмотрела на меня: – А ты вообще можешь любить? – Ну, знаешь ли! – сказал я. – Слишком много спрашиваешь за ужином. Больше вопросов нет? – Может быть, и есть. Но ты ответь мне на этот. Я налил себе рому: – За твое здоровье, Пат. Возможно, что ты и права. Может быть, никто из нас не умеет любить. То есть так, как любили прежде. Но от этого нам не хуже. У нас с тобой все по-другому, как-то проще. Раздался стук в дверь. Вошла фройляйн Мюллер. В руке она держала крохотную стеклянную кружечку, на дне которой болталась какая-то жидкость. – Вот я принесла вам ром. – Благодарю вас, – сказал я, растроганно глядя на стеклянный наперсток. – Это очень мило с вашей стороны, но мы уже вышли из положения. – О господи! – Она в ужасе осмотрела четыре бутылки на столе. – Вы так много пьете? – Только в лечебных целях, – мягко ответил я, избегая смотреть на Пат. – Прописано врачом. – У меня слишком сухая печень, фройляйн Мюллер. Но не окажете ли вы нам честь?.. Я открыл портвейн: – За ваше благополучие! Пусть ваш дом поскорее заполнится гостями. – Очень благодарна! – Она вздохнула, поклонилась и отпила, как птичка. – За ваш отдых! – Потом она лукаво улыбнулась мне. – До чего же крепкий. И вкусный. Я так изумился этой перемене, что чуть не выронил стакан. Щечки фройляйн порозовели, глаза заблестели, и она принялась болтать о различных, совершенно неинтересных для нас вещах. Пат слушала ее с ангельским терпением. Наконец хозяйка обратилась ко мне: – Значит, господину Кестеру живется неплохо? Я кивнул. – В то время он был так молчалив, – сказала она. – Бывало, за весь день словечка не вымолвит. Он и теперь такой? – Нет, теперь он уже иногда разговаривает. – Он прожил здесь почти год. Всегда один… – Да, – сказал я. – В этом случае люди всегда говорят меньше. Она серьезно кивнула головой и посмотрела на Пат. – Вы, конечно, очень устали. – Немного, – сказала Пат. – Очень, – добавил я. – Тогда я пойду, – испуганно сказала она. – Спокойной ночи! Спите хорошо! Помешкав еще немного, она вышла. – Мне кажется, она бы еще с удовольствием осталась здесь, – сказал я. – Странно… ни с того ни с сего… – Несчастное существо, – ответила Пат. – Сидит себе, наверное, вечером в своей комнате и печалится. – Да, конечно… Но мне думается, что я, в общем, вел себя с ней довольно мило. – Да, Робби, – она погладила мою руку. – Открой немного дверь. Я подошел к двери и отворил ее. Небо прояснилось, полоса лунного света, падавшая на шоссе, протянулась в нашу комнату. Казалось, сад только того и ждал, чтобы распахнулась дверь, – с такой силой ворвался в комнату и мгновенно разлился по ней ночной аромат цветов, сладкий запах левкоя, резеды и роз. – Ты только посмотри, – сказал я. Луна светила все ярче, и мы видели садовую дорожку во всю ее длину. Цветы с наклоненными стеблями стояли по ее краям, листья отливали темным серебром, а бутоны, так пестро расцвеченные днем, теперь мерцали пастельными тонами, призрачно и нежно. Лунный свет и ночь отняли у красок всю их силу, но зато аромат был острее и слаще, чем днем. Я посмотрел на Пат. Ее маленькая темноволосая головка лежала на белоснежной подушке. Пат казалась совсем обессиленной, но в ней была тайна хрупкости, таинство цветов, распускающихся в полумраке, в парящем свете луны. Она слегка привстала: – Робби, я действительно очень утомлена. Это плохо? Я подошел к ее постели: – Ничего страшного. Ты будешь отлично спать. – А ты? Ты, вероятно, не ляжешь так рано? – Пойду еще прогуляюсь по пляжу. Она кивнула и откинулась на подушку. Я посидел еще немного с ней. – Оставь дверь открытой на ночь, – сказала она, засыпая. – Тогда кажется, что спишь в саду… Она стала дышать глубже. Я встал, тихо вышел в сад, остановился у деревянного забора и закурил сигарету. Отсюда я мог видеть комнату. На стуле висел ее купальный халат, сверху было наброшено платье и белье; на полу у стула стояли туфли. Одна из них опрокинулась. Я смотрел на эти вещи, и меня охватило странное ощущение чего-то родного, и я думал, что вот теперь она есть и будет у меня и что стоит мне сделать несколько шагов, как я увижу ее и буду рядом с ней сегодня, завтра, а может быть, долго-долго… Может быть, думал я, может быть, – вечно эти два слова, без которых уже никак нельзя было обойтись! Уверенности – вот чего мне недоставало. Именно уверенности, – ее недоставало всем. Я спустился к пляжу, к морю и ветру, к глухому рокоту, нараставшему, как отдаленная артиллерийская канонада. XVI Я сидел на пляже и смотрел на заходящее солнце. Пат не пошла со мной. Весь день она себя плохо чувствовала. Когда стемнело, я встал и хотел пойти домой. Вдруг я увидел, что из-за рощи выбежала горничная. Она махала мне рукой и что-то кричала. Я ничего не понимал, – ветер и море заглушали слова. Я сделал ей знак, чтобы она остановилась. Но она продолжала бежать и подняла рупором руки к губам. – Фрау Пат… – послышалось мне. – Скорее… – Что случилось? – крикнул я. Она не могла перевести дух: – Скорее. Фрау Пат… несчастье. Я побежал по песчаной лесной дорожке к дому. Деревянная калитка не поддавалась. Я перемахнул через нее и ворвался в комнату. Пат лежала в постели с окровавленной грудью и судорожно сжатыми пальцами. Изо рта у нее еще шла кровь. Возле стояла фройляйн Мюллер с полотенцем и тазом с водой. – Что случилось? – крикнул я и оттолкнул ее в сторону. Она что-то сказала. – Принесите бинт и вату! – попросил я. – Где рана? Она посмотрела на меня, ее губы дрожали. – Это не рана… Я резко повернулся к ней. – Кровотечение, – сказала она. Меня точно обухом по голове ударили: – Кровотечение? Я взял у нее из рук таз: – Принесите лед, достаньте поскорее немного льда. Я смочил кончик полотенца и положил его Пат на грудь. – У нас в доме нет льда, – сказала фройляйн Мюллер. Я повернулся. Она отошла на шаг. – Ради бога, достаньте лед, пошлите в ближайший трактир и немедленно позвоните врачу. – Но ведь у нас нет телефона… – Проклятье! Где ближайший телефон? – У Массмана. – Бегите туда. Быстро. Сейчас же позвоните ближайшему врачу. Как его зовут? Где он живет? Не успела она назвать фамилию, как я вытолкнул ее за дверь: